аж задохнулся от пришедшей в голову мысли… Источник! Да, звучит как форменное безумие, и я не представляю, как такое вообще возможно, но кем еще он может быть? А если моя догадка верна, то он в любой момент и где угодно может создать новую Зону и нового разносчика чумы! Вдохновляющая перспективка, нечего сказать! Но об этом я подумаю потом, когда (и если) нам с Ритой удастся отсюда выбраться.
Поэтому главный вопрос: смогу ли я сейчас повторить лесногорское чудо? Или то, что сотворил здесь Сосед? Конечно, там была Зона, а здесь… А здесь что, нет? Если я прав, и Сосед – Источник, то одно его присутствие должно разъедать реальность, словно кислота, пролитая на ткань. Он уже создал здесь, на этой почти уже мертвой базе АПБР, что-то вроде полу-Зоны, и это дает мне шанс.
Начинаю лихорадочно вспоминать тот урок-видение от Олега Катаева по созданию пространственных аномалий. Хорошо, что я не знаю, сколько времени осталось до взрыва, – это бы меня дополнительно нервировало и сбивало с мысли… Вижу взгляд Риты, из которого внезапно ушла обреченность. Она смотрит на меня и понимает: меня что-то осенило, и я пытаюсь в очередной раз выпрыгнуть из-под паровоза. И все, что сейчас нужно, – не мешать мне и молчать. Молодец, Рита, так держать!
Итак, энергия. Эмоциональная. Здесь, конечно, не историческое место, но база АПБР копит подобные эманации с не меньшей эффективностью. А она здесь давно, так что должно было накопиться – за десять лет тут всякое происходило и сейчас еще происходит. И все это, конечно, никуда не девается, остается здесь, потому что энергией этой кто попало воспользоваться не может. Только Источники, Посвященные и сувайворы. Так, кажется, говорил Катаев.
Превращаю себя мысленно в черную дыру, адский центр притяжения для эмоциональной энергии. Она повсюду вокруг меня, только возьми. И я беру, хапаю, тяну к себе, впитываю всем организмом, ибо времени у меня… не знаю, конечно, сколько, но точно немного. Тут главное не переусердствовать в поглощении: энергия – это только полдела… Не помню, сколько мне ее понадобилось тогда, но буду полагаться на свою космическую интуицию.
Вот теперь, кажется, все, хватит… осталось ею лишь с толком распорядиться. Корректируем реальность, быстро, на ходу, рассусоливать некогда. Она тут гибкая, эластичная, должна поддаться. После того как тут побывал Сосед, уж точно легко представить, что здесь большая аномалия зонного типа. А стало быть, есть вероятность того, что может возникнуть аномалия маленькая, пространственная. Неслабая такая вероятность… Прямо на этом перекрестке коридоров и прямо сейчас. Куда ведет? Да куда угодно уже, какая, к черту, разница?
Мерцание красного света и гудки тревожной сигнализации сбивают меня, поэтому закрываю глаза и затыкаю уши. Правда, последнее – больше в пользу бедных, потому что я все равно слышу, но когда оно не так громко, как-то легче. Хотя мысль о том, что, быть может, истекают последние секунды, все равно долбит мозг не хуже отбойного молотка. Минута, вторая, третья дают мне полное ничего, и отчаяние начинает стучаться мне в голову синхронно с гудками сигнализации…
Момент, когда я ощутил сквозняк и химический запах, даже не сразу угнездился в моем сознании – слишком хотел я все это почувствовать и мог выдать желаемое за действительное… Но черт возьми, несет же стылым и какой-то гадостью вот прямо оттуда.
– Это то, о чем я думаю?
Голос Риты прорывается сквозь круговерть безумных мыслей в моей голове и проклятые гудки, и только тогда я понимаю: не кажется. Хватаю Риту за руку, и мы с ней шагаем в это стыло-химическое ничто, прочь из ада, который вот-вот уже здесь откроет свой филиал.
Удар позади мы ощущаем, уже проваливаясь в аномалию, но мрак наваливается медведем, и я перестаю что-либо чувствовать вообще.
Глава 38Тягач
Питерская Зона
Когда позади осталась кольцевая автодорога и железнодорожная линия, а прямо по курсу показались постройки Купчино, Тягач позволил себе иронически хмыкнуть: периметр и раньше-то был дырявым, а уж сейчас… Совсем расслабились силовики. А все расхолаживающее влияние телепередачек вроде «Фактора человечности», где девица, не нюхавшая зонного пороха, рассуждает о мирном сосуществовании с Измененными. Она бы еще с истребителями обниматься посоветовала и прыгунов брать в качестве домашних питомцев! Пятая колонна, блин! Нет, сам Тягач эту программу не смотрел и его парни тоже, но и в пересказе знакомых впечатление от нее складывалось довольно-таки паршивое. Да, пока что из-за периметра на «чистые» земли ничего не ползло, но надолго ли это спокойствие? Или чертов Обломок просто усыпляет бдительность? Тягач был уверен в последнем. И потом, это сейчас Зона одна-единственная, а ну как завтра они начнут десятками открываться повсеместно? Тогда даже сюжет «Обители зла» покажется детской игрой в песочнице.
Так что на правильное они дело идут, очень правильное! И пусть заказчик мутным каким-то показался, у Тягача никаких сомнений не возникло: нужно соглашаться. Да, конечно, бешеные бабки, предложенные за эту миссию, и полученный аванс, в разы превышавший все, что Тягач заработал за десять лет хождения по Зонам, были серьезным аргументом, но не главным, нет, не главным. Для него, во всяком случае.
«Нас четверо, пока еще мы вместе, но дело есть, и это дело чести…»[10] – слова этой песни крутились в голове у Тягача с самого начала похода. Он гнал их от себя, но они были упрямы и неизменно возвращались. Вот вроде бы и в тему, да не совсем. И не ко времени сейчас песенки распевать, пусть даже и мысленно.
Они и впрямь шли вчетвером: Тягач, Шотландец, Слон и Лексус – команда, проверенная на самых «жареных» миссиях, порой лежащих так далеко за границей закона, что ее оттуда и в бинокль не разглядишь. Все экипированы по максимуму: на том же складе вместе с основным грузом человек заказчика выдал им двойной комплект бусин пси-блокираторов, по две дозы антиновы на каждого, транквилизаторные пистолеты с запасом становых дротиков… и еще кое-что. Фиг знает, где заказчик разжился всеми этими полезными штуковинами. Но главным, конечно, были бомбы. Тяжелые, зараза! По бомбе на рюкзак, и несли по очереди – сначала Тягач с Лексусом, потом Слон и Шотландец. К каждой бомбе прилагалась инструкция по активации станового заряда и настройке взрывателя с часовым механизмом. Со взрывателем-то все четверо и сами бы управились – соответствующий опыт уже имелся, а вот становая взрывчатка была для них в новинку.
За высотками на востоке начало алеть. Самая правильная тактика – пересекать периметр в темноте и входить в Зону на рассвете, чтобы пройти как можно большее расстояние днем, пока всякая ночная шваль вроде Пятен, вылезающих из Провалов, не особенно активна. Днем, конечно, тоже очень даже можно было нарваться, на то она и Зона, но все же ночь есть ночь. Ее желательно проводить в каком-нибудь хорошем укрытии, пришипившись и не особенно шевелясь. Но до темноты еще долго, и поиском укрытия они займутся позднее. Жаль, что за день не управиться – слишком далеко топать, а машины использовать нельзя, иначе вся местная нечисть слетится на шум.
Теперь удвоенная бдительность, несмотря на то, что день. Потому что Зона. А эта, Питерская, она к тому же какая-то особенная, частенько подкидывает сюрпризы. В отличие от Муромо-Владимирской или Печорской тут совсем мало истребителей и прыгунов, зато постоянно появляется всякая неведомая хрень. Вот ей-богу, Тягач предпочел бы иметь дело с ордами мутантов. С ними по крайней мере ясно, что делать.
Вся четверка, конечно, воробьи стреляные – больше сотни успешных походов в Зоны у каждого. А для сталкера успех – это живым вернуться. Вот они и возвращались назло всей этой хрени. Тягач взял с собой не просто тех, кому доверял, а тех, у кого были наилучшие шансы дойти. Потому что как ни крути, а такой задачи до сих пор не стояло ни перед одним из вольных сталкеров. Умный сталкер к Обломку не то что не полезет, он будет его десятыми огородами обходить. Нет доблести в том, чтобы в самое пекло сунуться да сгинуть там. Доблесть в умении выжить, и разумная осторожность тут ценится куда больше бесшабашной храбрости.
Тягач знал многих подобных смельчаков: «Да я крутой, да я в горячих точках, да я этих мутантов…» Мало кто из них пережил больше трех вылазок. А кто пережил – остепенился и поменял подход. Шотландец вот, кстати, как раз из таких. Бывший крутой. Впрочем, крутизна его и сейчас при нем, только пользуется он ею осмотрительно.
Подул пронизывающий ветер, и Тягач поежился. Но не только из-за ветра. Здесь, на Витебском проспекте, между железнодорожной линией и промзоной, он чувствовал себя неуютно. Быстрей бы добраться до станции и там нырнуть во дворы. Слон слегка толкнул Тягача в бок и мотнул головой влево, где над крышей какого-то производственного здания кружилась небольшая стая ворон. Совершенно бесшумно кружилась, даже не каркала. На ворон излучение Источника не действовало, и они не мутировали, но эта стая наводила на неприятные мысли об Измененных-животноводах: собрать и взять под контроль большую стаю в несколько десятков особей было им вполне по силам, а при атаке стольких птиц сразу, да на открытом пространстве четырем сталкерам пришлось бы туго. Тут их, правда, пока не настолько много кружилось, чтобы представлять серьезную опасность, но долго ли подтянуть еще? Воронье в мертвом Питере явно не дефицит. Кроме того, по слухам, некоторые животноводы могли иногда даже смотреть глазами подчиненных тварей. Если так, любая из этих птичек могла быть крылатым шпионом.
Сталкеры невольно ускорили шаг, изредка с тревогой поглядывая на птиц, которые, однако, пока никак на людей не реагировали. Тягач, впрочем, не позволял птицам себя отвлечь от главного: он чутко анализировал окружающую реальность на предмет всякого необычного. Реальность в Зонах – штука податливая, и тем податливее, чем ближе к Обломку. Вокруг чертова метеорита постоянно возникают самые разные аномалии – от просто странных до смертельно опасных, вроде Провалов. Пока-то до него еще довольно далеко, но все равно лучше ушами не хлопать. Это там, на «чистых» территориях, она паранойя, а тут – самое полезное для выживания качество.