к же тебе удалось сбежать от поисковой группы там, на поле?
Она тихо засмеялась.
— Ты помнишь того огромного мохнатого зверя желтой масти с рогами? Я решила, что хуже и быть не может, — он или проткнет меня насквозь рогами, или затопчет, но он оказался очень дружелюбным существом, хотя и вонял ужасно. А они побоялись подойти к нему поближе. Я видела, как ты исчез в подземелье вместе с Линь и ее помощником. И решила, что они, наверное, выставят часового у люка в подземный ход, но я нашла трещину в грунте, которая вывела меня в правильном направлении. Я несколько раз едва не застряла в той щели. Ух! Наконец, я попала в помещение, заставленное
^клетками с мерзкими крысами. Выползла в коридор и увидела, как тебя сюда вносили. Потом мне только и оставалось ждать, чтобы улучить момент, когда часовой повернется спиной. Я все это время пряталась в темном туннеле. Ждать мне пришлось долго… Мэтью!
— Да?
— Интересно — то ли ты шибко умный, то ли просто везунчик. Ты всегда в выигрыше, что бы ни случилось. На этот раз, подстрелив меня, ты вынудил меня помочь тебе спастись, как ты и планировал с самого начала.
Я усмехнулся.
— Ясно. То есть не только любовь подвигла тебя спуститься сюда по узкой норе, чтобы вывести меня на волю?
— Эта мысль успокаивает твою буржуазную совесть? — Она улыбнулась и продолжала вполне серьезно. — Я не могу… выполнить задание, ради которого меня сюда послали, милый. Ты должен сделать его за меня. Теперь ты мой должник.
— Ну конечно. Я добуду для тебя Макроу.
— Макроу! — она скорчила гримаску. — Зачем мне этот Макроу!
— Но разве…
— О, я не сомневаюсь, что Макроу большой негодяй и представляет угрозу всему человечеству, но, возможно, многие наши уже работают над этой проблемой — может быть, прямо здесь. Однако это меня не касается. Кроме того, ты сам в любом случае «позаботишься» о Макроу, разве не так, милый?
— Я хочу попробовать. Но…
Она слабо улыбнулась, не поднимая головы.
— Боюсь, я солгала тебе— совсем немножко. Видишь ли, меня послали в Англию не для того, чтобы спасти мир. Меня послали привести в исполнение смертный приговор, который, скажем так, получил некоторую отсрочку.
— Бэзил? — спросил я.
— Правильно, Мэтью. Бэзил! Я собиралась обменять его на тебя. В этом и заключалась сделка с Линь. Я должна была доставить тебя ей, а она — отдать мне Бэзила.
— Насколько мне известно, она намеревалась одурачить тебя в последний момент, — сказал я. — Ты должна была быть к этому готова.
— Почему? Когда Линь закончит здесь свои дела, Бэзил ей будет бесполезен: это не тот человек, которого держат при себе ради удовольствия. Мне-то казалось, у меня были все основания надеяться, что эта стерва сдержит слово. Но теперь-то ты его для меня добудешь, а?
Я замялся.
— Ну, обещать я не могу…
— Я и не поверила бы твоему обещанию. Что такое обещание для людей вроде нас с тобой! Но ты добудешь его для меня без всяких обещаний, чтобы смячгить угрызения буржуазной совести, терзающей тебя из-за девушки, которую ты подстрелил.
— Это да, — кисло согласился я. — Девушка, которая опоила меня наркотой и бросила мое бездыханное тело на растерзание волкам. Девушка, которая вообразила, будто она такая неотразимая, что я и пальцем не смогу ее тронуть.
Она тихо рассмеялась.
— В следующий раз буду вести себя умнее, если, конечно, такой случай представится. Ну, а теперь иди. Вот твой револьвер. Я его захватила. В нем еще четыре патрона. До свиданья, Мэтью!
Я не мог придумать никаких прощальных слов, которые не прозвучали бы слюняво, поэтому просто забрал свой револьвер, встал, вытащил ключи из руки мертвого охранника и отпер клетку Кроу-Бархема. Потом взглянул на русский автомат у себя под мышкой — «ППШ-41», что примерно означает следующее: «пистолет-пулемет Шпагина, тип 41». Шпагин— парень, который сконструировал этого уродца.
— Тебе знаком шпагинский монстр, амиго? — спросил я.
— Знаком, — ответил Лес.
— Знаешь, я не дружу с этими «шприцами». Возьми-ка его, а я воспользуюсь своим добрым старым «смит-вессоном». Пошли!.. Что такое?
Лес нахмурился.
— А их ты не хочешь выпустить?
Он махнул рукой на клетки, точнее, на людей, замерших в них в нетерпеливом ожидании. Я мрачно окинул его взглядом и вспомнил, что он всегда был профессионально непригоден, страдая множеством детских предрассудков.
— А я-то надеялся, что он из них вырос. Но, видно, нет.
— Что ты как маленький! Нам надо дело делать. Не хочешь же ты допустить, чтобы это подземелье наводнили… а, черт! — Я шагнул назад и бросил ключи Ваде на грудь. — Она их сама выпустит через какое-то время, когда соберется с силами.
Я подмигнул Ваде, она подмигнула мне, и я понял, что наш план вне опасности и не сорвется из-за выпущенных на волю до срока пленников. Черт побери, мы же, как ни крути, секретные агенты на задании, а не Международный Красный Крест, прости Господи!
Лес стоял в дверях, вздернув автомат. Он кивком дал понять, что путь свободен, и вышел в коридор. Я последовал за ним по покатому проходу и резко остановился, как только Лес знаком приказал прижаться к стене. Кто-то вышел из кабинета мадам Линь и показался на освещенной площадке перед дверью. Лес ткнул меня локтем в бок. Я довольно далеко высунулся из-за угла и увидел стоящего под фонарем человека: Бэзил.
В руках он держал серый металлический ящичек. Я поднял было револьвер, но тут же и опустил. Выстрел мог взбудоражить весь этот склеп. Подать надежду умирающим, конечно, очень важно, но все же в первую очередь следовало учитывать интересы выживших — да и, строго говоря, никаких надежд я никому не подавал. Бэзил зажал ящик под мышкой и стал спускаться по лестнице, ведущей к бухточке, где в час прилива могла причалить лодка— во всяком случае, так мне сказали.
Когда он исчез из виду, мы осторожно прошли к освещенной площадке перед дверью. Снизу доносились голоса и шум: люди суетились вовсю. Я подкрался ближе к лестнице и заглянул вниз. Откуда-то из глубины скалы рабочие выносили великое множество клеток с крысами и ставили их у воды. Я вернулся к Лесу.
— Ты не узнал, где обитает Макроу? — прошептал я.
— Его лаборатория и комната находятся где-то внизу. Прямо над поверхностью воды, по слухам, расположены многочисленные просторные пещеры. Но единственный путь туда ведет мимо погрузочной зоны, где в данный момент, похоже, слишком многолюдно. Послушай, приятель!
— Что?
— Кто из нас им займется?
Я взглянул на него.
— После того, как я с ним разделаюсь, ты вполне можешь им заняться сам.
— К несчастью, мне приказано взять его, по возможности, живым.
Я усмехнулся.
— Может, надо было оставить тебя под замком в клетке! Мне приказано как раз прямо противоположное.
Он рассмеялся.
— Учитывая обстоятельства, возможно, мне удастся убедить начальство, что похищение оказалось невозможным. И если не возражаешь, еще один вопрос.
— Слушаю.
— Ты что, правда в нее стрелял, дружище? В ту леди, которую мы оставили в клетке?
— Да, я ее подстрелил. Меня же все знают как нью-мексиканского убийцу прекрасных дам… Это еще что?
Сквозь тяжелую дверь кабинета мадам Линь просочился вскрик. Я приложил ухо к дверным панелям и, помимо прочего, услышал умоляющий голос Макроу. С моей предвзятой точки зрения, глотка Карузо в звездный час его карьеры не издавала более сладостных звуков:
— Нет, нет, у меня нет ни малейшего намерения выдавать… Конечно, я одобряю все ваши… Да, да, разумеется, я сделаю все, чтобы помочь вам!
Я оглянулся на Леса.
— То, что Вадя говорила о твоей удачливости, — прошептал он, — похоже, не является большим преувеличением. Вот и наш голубок. Ну что, войдем и свернем ему шею?
Я кивнул и зашептал:
— На тот случай, если ты не бывал внутри, имей в виду, что за письменным столом на стене есть два рубильника. Если включить черный, то через минуту мы окажемся по колено в море крыс, зараженных бубонной чумой. А если красный— то вся эта аптека взлетит на воздух. Я займу левый фланг, если не возражаешь. Полагаю, эту твою поливалку в рабочем режиме ведет вправо, а я как-то удачнее стреляю, если не стою под горячим душем… Ну, скрестим пальцы. — Н&деюсь, дверь не заперта.
Но она была заперта. И распахнулась, когда мы поднажали на нее вдвоем. Нашему взору предстала мадам Линь, восседающая за столом, и Макроу, сидящий перед ней на стуле, куда чуть раньше усаживали меня. Его обрабатывал смуглолицый. Больше в комнате никого не было.
Все оказалось довольно просто. То есть в подобных ситуациях, когда на охоту выходят двое, всегда надо четко договариваться, кто куда стреляет: тот, что стоит слева, сшибает птичек, летящих влево, и наоборот. Смуглый потянулся за своим пистолетом, выказав завидную быстроту реакции. Я грохнул его первым, ибо из моих двух птичек он представлял наибольшую опасность. Это дало Макроу время вскочить и броситься к двери в спальню, которая оказалась для меня очень удобной мишенью для прямой наводки. Я уложил его в дверях и повернулся к смуглому, который все еще пытался вытащить из-за пазухи свою «пушку». Возможно, это ему и удалось бы, но у меня не было причин смотреть и ждать, что произойдет дальше.
И только тогда я понял, что не слышал пока клекота пистолета-пулемета Шпагина. Я развернулся направо и, не веря своим глазам, увидел, что мадам Линь жива-живехонька, стоит у стола, подняв руки вверх. То есть эта особа должна была бы уж пять секунд как валяться мертвой! Она взглянула мне прямо в глаза, издала жур-чаще-серебристый смех и, не оборачиваясь, вжала черный рубильник в стену, прежде чем я успел разрядить в нее свой револьвер. И тут наконец-то загавкал «Шпагин».
На шелковой тунике внезапно расцвели кровавые цветочки, и китаянка съехала на пол, со слабой улыбкой на губах. Я прыгнул вперед через нее и рванул рычаг на себя, но он был одноразового действия и, включенный, более не функционировал. Мне показалось, что я услышал далеко вверху гудение моторчиков, приведших в движение рычаги, а те, в свою очередь, поворачивали длинные пруты, на которые наматывались цепи, открывавшие двери клеток. Пока крысы не разбежались по туннелям и расщелинам, испещрившим эту скалу, оставалось только одно. Я не шибко бравый, но мне почудилось, что в ушах прозвучали ехидные слова Вади: «Ему не хватило мужества умереть в ситуации, когда смерть была наилучшим выходом».