— И все же? — переспросил я, стараясь не обращать внимания на ее пальцы с острыми ноготками, которые довольно болезненно прошлись по моей груди, царапая ее. — Что я хочу?
— Скажи, ты ведь «Уложение о магах-наставниках, делах их, свершениях и обязанностях», конечно же, не читал? — спросила Виталия, снова прильнув ко мне. — Как и всякий порядочный подмастерье? Я-то вот в бытность свою ученицей подобной ерундой точно не занималась.
— Выходит, что я не лучше, чем вы, — заморгал я. — Впервые про подобную книгу слышу.
— И неудивительно, — утешила меня магесса. — Наставники про нее не рассказывают, им это невыгодно, а у подмастерьев и других дел полно. Учеба, пиво, радости плоти. Накой читать пыльный трактат, который по сути своей бесполезен? А, между тем, там есть кое-что интересное. Вот скажи мне, в каких случаях ученик мага может оставить своего наставника? Так, чтобы по закону?
— Дуэль с учителем, — сразу ответил я. — Правда, это скорее способ самоубийства, чем дорога на свободу. Еще если наставник умрет, тогда другие наставники учеников разбирают вроде. Ну и изгнание. Если мастер-маг сам выгонит ученика.
— Все? — уточнила она.
— Вроде, — подтвердил я.
— Как ты понимаешь, я сейчас должна сказать тебе: «А вот и нет», — умелые руки Виталии распустили шнуровку на моих штанах. — Никак без этого не обойтись.
— Ага, — признал я.
— Так что — а вот и нет, — радостно сообщила мне она. — Есть еще один способ покинуть своего наставника. Причем крайне оригинальный.
Мне и на самом деле стало интересно — что это за способ такой?
— Ученик вправе покинуть своего мастера в том случае, если он хочет перейти от него к другому наставнику, — объясняла мне Виталия, руки которой творили совсем уж непотребные вещи. — Правда, делается это не вдруг, не по желанию левой пятки ученика, а в соответствующей обстановке и при наступлении определенных условий. Например, методика обучения должна быть признана не слишком успешной, причем не кем-то одним, а магическим сообществом. Ну или этот маг должен быть скомпрометирован в глазах этого самого сообщества. И вот тогда ученик или ученики вправе отказаться от своего учителя и уйти к другому.
— И вы хотите, чтобы я ушел от Ворона к вам?
— А почему нет? — промурлыкала Виталия, стягивая с себя прозрачную накидку. — Разве я плоха как наставница?
Наставница. В каких науках?
Хотя — это я зря. Как маг она сильна, мне ли этого не знать. Причем использует она свои знания и опыт крайне умело. У нее было бы чему поучиться, что скрывать?
— А зачем вам это? — поинтересовался я, стараясь не отводить глаза в сторону. — Вам-то чем Ворон так насолил?
— Мне? — Виталия усмехнулась так, что я понял — было что-то. Но она мне про это не скажет. — Ничем. Просто он оказался не в том месте и не в то время. Скотина Гай мстителен донельзя, он не забудет мне, что я тоже метила на кресло архимага. И, естественно, в связи с этим крутила интриги против него. Но, как уже и было сказано, Герхарда он не любит больше, чем меня, а потому оценит то, как я его, в смысле — Ворона, унижу. Уход ученика от наставника — позор несмываемый. Ворон сколько угодно может носить маску циника, но я-то знаю, что в душе он все тот же добрый, доверчивый и наивный милашка Шварц. И этот удар выбьет его из седла очень, очень надолго. Что, разумеется, порадует Туллия. Ну и откроет ему новое поле для деятельности против Ворона. А я получу если не его прощение, то как минимум какое-то время для спокойной жизни.
Вот только за это прощение и это время должен заплатить я. Предательством.
Слово-то какое противное. Точно паука раздавили.
— Вы же сами говорили — вот так вдруг такие вещи не делаются, — идти к кровати со спущенными штанами было очень неудобно, но Виталия тащила меня именно к ней. — Надо чтобы…
— Будет, — мурлыкала магесса. — Все будет, мальчик мой. Уж мне поверь, я знаю. Я тут, в Руасси, уже неделю сижу, много чего увидела, много чего узнала. И кое-что связала воедино. Главное — не подведи меня, в нужный момент встань и скажи: «Я хочу». И укажи на меня, как на свою новую наставницу. Возможно, ты не знаешь, но я тоже могу набирать учеников. Эта ваша дурочка, бывшая принцесса, была неправа. Я могу учить. Но — не хочу. Это слишком хлопотно, слишком муторно. И занимает очень много времени. Но одного ученика я, пожалуй, потяну. Сапоги сними.
Интересно, а откуда она знает, что Аманда — принцесса? Тем более — бывшая? Нет, возможно, эта история стала достоянием гласности, но вряд ли ее обсуждали на каждом перекрестке.
— Все случится так, как и должно случиться, — ворковала Виталия, раскинувшись на широченной кровати. — Ворон упадет в ту яму, которую ему уже выкопали, независимо от того, хочет он этого или нет. Она уже вырыта, и он стоит на ее краю. И ты, Эраст, должен быть мне благодарен хотя бы за то, что я не дам тебе рухнуть в нее со всем остальным выводком моего бывшего соученика. Поверь, твоих приятелей ничего хорошего не ждет. Ученики всегда разделяют участь наставника, таковы законы жизни. Я даю тебе шанс. Даже не даю, а дарю. Так что ты должен сказать в нужный момент?
— Я хочу, — с великой неохотой мне удалось выдавить слова из своего горла.
— Громче! — потребовала Виталия. — Отчетливей.
— Я хочу, — на этот раз получилось лучше и уверенней.
— Хочешь — так бери, — предложила мне магесса, притягивая меня к себе. — Чего время терять?
Не хочу. Но придется. Иначе, боюсь, мне из этой комнаты живым не выйти.
Впрочем, пару часов спустя, когда мне все-таки удалось выбраться за дверь, заправляя одной рукой рубаху в штаны и держа в другой сапоги и плащ, до конца живым я себя и не ощущал.
Заездила меня эта Виталия до звезд в глазах. Как с цепи сорвалась, честное слово. Вот так соглашайся к ней в ученики идти. Это на сколько же меня хватило бы, при таком подходе к делу?
Нет-нет, не знаю и знать не желаю! Главное — я выбрался на свободу на своих двоих. И теперь мне надо решить для себя — как дальше быть?
Хотя — чего тут решать? Куда бы я не кинулся, меня все равно ждет смерть. Если я предам наставника, меня прикончат те, с кем я учился. Монброн, или Эль Гракх, или та же Аманда. Если я этого не сделаю, то Виталия неминуемо сведет со мной счеты.
Все, Эраст фон Рут, отплясал ты свое. Теперь уже точно.
Да и пустые это все размышления. Я же с самого начала знал, что не буду я вставать в этот самый нужный Виталии момент, и говорить ничего не стану. Потому что есть вещи, которые человек для себя решает раз и навсегда.
Для меня все давно решено. Да, я рожден в подворотне, и не было у меня сроду-роду чести благородной. Но вот понимание того, что свою жизнь я строю сам, имелось всегда.
Так что надо спешить. Надо наставника предупредить, что тут, в Руасси, все хуже, чем он предполагал, что здесь его ждет ловушка, а то и не одна. И что не худо было бы скоренько отсюда унести ноги, плюнув на все грядущие пересуды и обиды. Их пережить можно, а вот то, что затеял мастер Гай — не факт.
Но для начала я заскочил в ту комнату, что была отведена нам под проживание. И, как оказалось, не зря.
Кстати — комната оказалась и в самом деле маленькой. Шага четыре в поперечнике.
— О, явился, — радостно захохотал Монброн, сидящий за столом и пластующий здоровенный окорок на ломти. — Герой-любовник! Ну, как опытная магесса на ощупь? Не хуже, чем обычная девица? Или она знает некие особые трюки, которые запросто в жизни не встретишь?
— Не понял? — застыл в дверях я.
— Грейси заходила, — объяснил мне Эль Гракх, лежащий на кровати в углу. — Была зла, как сотня песчаных демонов, топала ногами, сквернословила. Обещала тебе некий орган отрезать при следующей встрече. Знаешь, Эраст, я начинаю думать, что она к тебе неравнодушна. Не может женщина вот так реагировать, если ей все равно, с кем пошел в спальню тот или иной мужчина.
— Да-да. — Гарольд положил толстый кусок ветчины на ломоть хлеба. — Не попадайся ей на глаза хотя бы сегодня. Я ее такой вообще никогда не видел.
— Мне к Ворону надо, — бросив плащ в угол, сообщил друзьям я. — С Амандой потом разберусь.
— К Ворону нельзя, — жуя, ответил мне Гарольд. — До утра даже не думай к нему соваться. Беда случится.
— Поясни, — потребовал я.
— Он тоже не в одиночку эту ночь коротает. — Эль Гракх закинул руки за голову. — Гарольд, все же как несправедлива жизнь. Эраст провел время с одной прекрасной женщиной. Наставник — с другой в постели кувыркается. А мы? Чем мы хуже?
— Не забивай себе голову, Эль, — посоветовал ему Монброн, доставая из-под стола кувшин вина. — Ешь да пей, так жить веселей, как говорит наш друг Фальк. А женщин на наш век еще хватит.
— С кем наставник? — не выдержав, рявкнул я.
— Вот чего ты орешь? — укоризненно поинтересовался Монброн. — С Эвангелин он, с Эвангелин. Небось, по второму разу ее уже… Ну ты понял. Потому Ворон нам и сказал, чтобы мы к нему в комнату до утра нос не казали. Что стоишь, проходи. Есть будешь?
Глава пятая
— Буду, — буркнул я недовольно.
А что? Мне и в самом деле хотелось есть после всего того, что со мной делала неугомонная магесса. Она же из меня, по сути, все соки выпила.
Вот только, боюсь, время мы потеряем. Но при этом я точно знал — если я нарушу приказ Ворона и хоть нос суну к нему за дверь, то он мне все равно слова сказать не даст. Он меня сразу прибьет, без разговоров. Как там Виталия про него говорила — «добрый, доверчивый и наивный»? Ну, может, сто лет назад он таким и являлся на самом деле. Но сейчас она его точно недооценивает.
— Вот это правильно, — одобрил Гарольд, плюхая кусок окорока на хлеб. — На, держи. Женщины — это прекрасно. Но иногда сытый желудок куда важнее.
В дверь стукнули, а после, не дожидаясь разрешения, в нашу каморку впорхнули Луиза и Магдалена.
— Нет, у них не просторней комната, — сообщила подруге ле Февр, оглядевшись. — Может, даже и потеснее, чем наша.