— А Монброн уже отбыл. — Умелым ударом пантариец выбил пробку из горлышка бутылки. — С какой-то красоткой. Правда, я так и не понял — то ли он ее куда-то увлек, то ли она его за собой утащила. И Аманда тоже ушла, почти сразу, как веселье началось. Мол — не любит она весь этот разгул. Ну, будешь пить?
Я посмотрел на кубок в своей руке, отбросил его в сторону, взял бутыль и присосался к ее горлышку.
Да пропади все пропадом! Особенно учитывая то, что мой вечер, по сути, только начинается.
Врать не стану — набрался я изрядно. Настолько, что чуть прямо в зале не уснул, последовав примеру добрых двух десятков магов, которые очень от вина устали. Да и уснул бы, кабы не пришлось нашего наставника на себе в гостиницу тащить. Прав оказался Эль Гракх, который, к слову, в транспортировке Ворона участия не принимал, поскольку последовал примеру Гарольда и испарился в неизвестном направлении с той самой красоткой, что на столе отплясывала.
Вот и получилось, что Ворона пришлось волочь мне и Вартану, который, как выяснилось, вовсе не употребляет спиртного. Разумеется, Луиза и Магдалена тоже были с нами, но от них толку практически никакого не предвиделось.
— Герхард, друг мой, что же ты так набрался? — укоризненно сопел толстяк, с трудом переставляя ноги и согнувшись под весом Ворона. — Как тебе не совестно? На тебя же ученики смотрят.
— Смотрят? — прокряхтел я, обливаясь потом — Несут, мессир ди Скорсеза, несут! А еще говорят, что своя ноша не тянет! Вот, тянет! И еще как!
Ворон приподнял голову и издал несколько неразборчивых фраз, в которых, как видно, не одобрял произнесенное мной.
Хотя, возможно, это он что-то спел. Или, к примеру, стихотворение решил прочесть.
Ну да, со стихотворением меня занесло, согласен. Но песня могла быть запросто, поскольку он еще и ногами задергал, явно попытавшись выдать замысловатое коленце.
Значит, завтра с утра уезжаем? Ну-ну. Одно хорошо — он не только для разговора со мной не пригоден сейчас, но и для разговора с Виталией.
— Наставник устал за последние месяцы, — дипломатично заметила Луиза, которая довольно комично смотрелась с моей шпагой, которую она держала в руках. Я снял оружие, потому что оно мешало мне волочь учителя, а она вызвалась его донести до гостиницы. С учетом того, что шпага была ненамного короче самой Луизы, это и в самом деле выглядело очень смешно — Да еще эта дорога… И духота в зале.
— И его всегдашнее легкомыслие и безнаказанность, — в тон ей продолжил Вартан. — Но следует упомянуть еще его везение. Так своих наставников выгораживают только те ученики, которые их на самом деле очень чтут. Вы все из таких. Ему повезло.
— Да-а-а-а-а! — на редкость ко времени в тот же миг хрипло заорал Ворон. — Ух я вас!
— Интересно, это он о ком? — заинтересовалась Магдалена, но ответа не получила, поскольку эта последняя вспышка активности доконала нашего наставника, который, по идее, должен был служить для нас всех примером. Проще говоря — он окончательно уснул. И не проснулся даже тогда, когда мы тащили его по лестнице в комнату, при этом пару раз случайно приложив боками о перила.
— Фффу! — ди Скорсеза вытер испарину со лба. — Однако тяжел он у вас. Я думал, тяжелее занятия, чем перевод рукописей со старофалийского языка, не бывает, но ошибался.
— А что это за язык? — заинтересовалась любознательная де ла Мале. — Я о таком и не слышала.
— Неудивительно, — благосклонно посмотрел на нее толстяк. — Он давным-давно стал мертвым, как, впрочем, и народность, которая на нем говорила. Жили эти самые фалисцы там, где сейчас находится королевство Фольдштейн…
— Пойду подышу воздухом, — довольно неучтиво перебил я друга Ворона. — Что-то мне душно стало. Да еще это вино… Хотя — о чем я? Мастер Вартан, думаю, мне следует проводить вас туда, где вы остановились. Все же — ночь, мало ли что? Лу, шпагу уже можно отдать.
— Да на, забирай — чуть разочарованно сунула мне оружие девушка. — Вот кто тебя за язык тянул? Мне ведь интересно было!
— Я видел внизу лавку, — улыбнулся ди Скорсеза. — Пусть Эраст прогуляется, а я пока поведаю вам и вашей подруге, если ей, разумеется, это будет интересно, кто такие были фалисцы и чем они прославились. Мне все равно на улицу выходить не очень хочется. Там прохладно, а я, знаете ли, теплолюбив.
Не стану скрывать — я бы и сам послушал его байки, тем более что мессир ди Скорсеза явно знал толк в этом искусстве. Но вот возможности такой у меня не имелось. Попробуй я послать куда подальше назначенные мне встречи, и все неприятности последних дней, боюсь, покажутся мне детскими играми.
И прямым подтверждением тому было ворчание Агриппы, которым он донимал меня всю дорогу. При этом суровый наемник не особо выбирал выражения, рассказывая о том, что некогда некий мужчина и некая женщина очень сильно погорячились, задумав сотворить такое недоразумение, как я. От его неумолчного бубнежа я даже протрезвел окончательно.
Но это еще ничего. Встреча с мастером Гаем, который, как оказалось, обзавелся домом в Руасси, то ли собственным, то ли снятым внаем, оказалась куда неприятнее.
Войдя в дом через «черный ход», который представлял собой дорожку ведущую сквозь изрядно запущенный сад, Агриппа привел меня в небольшую комнатушку, расположенную на втором этаже. Мастер Гай уже был там. Он сидел в кресле, которое на этот раз более соответствовало его тщедушному тельцу, и недовольно барабанил пальцами по столу.
Заметив меня, он мрачно произнес:
— А теперь рассказывай. Все как было, подробно и без утайки. Это в твоих интересах.
— Досточтимый господин Гай Петрониус, первым делом мне хотелось бы поздравить вас с тем, что… — затараторил было я, выдавая подготовленную по дороге речь, но, повинуясь движению руки мага, замолчал, не закончив ее.
— Давай, говори, что велено, — ткнул меня в спину Агриппа. — С самого начала, как мне сегодня. Мол — эта потаскуха тебя сцапала в коридоре…
— Не подсказывай, — оборвал его архимаг. — И потом — у него свой язык есть. Мозгов нет, а язык пока есть.
Деваться было некуда, и я выполнил приказ моего нанимателя. То есть — рассказал все как было, в мельчайших подробностях, не забыв даже упомянуть то, что в особо пикантные моменты мистресс Виталия сквернословила так, что даже портовые грузчики из моего родного Раймилла и то заслушались бы.
— Хитра, — выдержав паузу после того, как я замолк, подытожил мастер Гай. — Агриппа, ты полагаешь, что она метила в Ворона?
— Какой там, — пошевелился наемник. — В вас, мастер. Она же знает, кто этот щенок на самом деле. Вы убьете его, Ворон немедленно вызверится…
— Ворон? — мастер Гай презрительно поморщился. — Кому нужен этот спивающийся неврастеник! Я вообще очень, очень им разочарован. Если тогда, на войне, он был еще хоть на что-то способен, то сегодня я видел остатки некогда очень неплохого мага. Ворон! Развалина, которую тащат домой собственные ученики, потому что он даже не может добраться туда самостоятельно. Нет больше никакого Ворона, и гнев его никому не страшен. Нет, Агриппа, тут что-то другое. Виталия умна — это невозможно отрицать.
Мастер Гай подпер подбородок рукой, уставился на меня и задумался.
Время шло, оплывали свечи, мы с Агриппой молча смотрели на нашего хозяина, ожидая его распоряжений.
— Н-да, — наконец произнес он. — Как все-таки несовершенен этот мир. Почему, даже взобравшись на самую вершину, я не могу обрушить свой гнев на тех, кто того заслуживает? Казалось бы — все, я архимаг, кто мне может помешать? Нет. Все равно вокруг меня там и тут торчат препоны, мешающие воплотить в жизнь все то, что хотелось бы. Традиции, устои, законы. Ненавистный хлам ушедших времен, который никому не нужен. Вот Виталия. Прямая угроза не только мне, но и конклаву. Убери ее — и мир станет лучше. Но нет. Нельзя. Как только я это сделаю, немедленно найдутся те, кто потребует моей крови, как нарушителя заплесневелых уложений. Боги, как же я от этого всего устал!
Больше всего он мне сейчас напоминал ядовитого паука, сидящего в центре сплетенной им паутины и сожалеющего, что невозможно съесть всех мух, которые летают вокруг. Но при этом я невольно испытывал восхищение от осознания того, какой титанический труд проделал этот маг, чтобы достигнуть своей цели. Здесь было чему позавидовать и чему поучиться.
И даже тот факт, что я сам являлся лишь маленьким камушком в воздвигнутой им стене, ничего не менял. Когда видишь работу истинного мастера, не можешь ему не завидовать.
— А мне-то что делать? — робко спросил я, когда в комнате снова установилась тишина.
— Живи, — разрешил мастер Гай. — Если понадобишься, я тебя найду. Только вряд ли в тебе теперь необходимость возникнет. Переоценил я своего однокашника. Думал, в нем старые амбиции взыграют, он снова сможет сделать нечто такое, что будет достойно уважения — и ошибся. А если мне не нужен он, то мне не нужен и ты. По-хорошему, конечно, следовало бы тебя прямо здесь удавить, но я не стану этого делать. С таким наставником, как твой, ты все равно раньше или позже придешь к тому же самому итогу.
— Скорее раньше, чем позже, — угрюмо сообщил ему я. — Виталия-то, как вы верно подметили, знает, кто я такой. Как поймет, что ее планы полетели ко всем демонам, так и выложит Ворону всю правду обо мне. Просто из вредности. Представьте себе, что он со мной после этого сделает.
— Может случиться и так, — равнодушно бросил мастер Гай. — Но я бы на твоем месте не сильно по этому поводу печалился. Сказать — не значит доказать. Ворон этой красавице цену хорошо знает, и речам ее тоже. Знай стой на своем, утверждай, что все сказанное Виталией ложь. На суде магов ты бы проиграл, потому что слово известной всему сообществу магессы в любом случае било бы слово безвестного подмастерья. Но твой учитель — не суд магов. И, наконец — Ворон не я. Он может тебя просто изгнать, вместо того чтобы убить. В любом случае, на мою помощь не рассчитывай. И, лучше всего, больше не появляйся в поле моего зрения, это в первую очередь в твоих интересах. Агриппа, проводи его.