— Почти все, включая Тадокоро.
— Вот видите! Вряд ли вам удастся что-нибудь выведать.
— Всё может быть. Главное, у меня в Кумотори нет никаких дел. Наше сакэ «Дзюсэн» там не очень популярно. Там вотчина сакэ «Фуку-но-инэ», что производится на севере провинции.
— Вот я и говорю… А вы не связывайте поездку с коммерцией. Может же человек поехать отдохнуть, развлечься…
С женщиной, например. Устройте праздник, ну, банкет, что ли, и Тадокоро пригласите. Нормально будет выглядеть: мол, человек воспитанный, вежливый и ведёт себя вежливо. Никто ничего не заподозрит.
— С женщиной… Это, пожалуй, мысль, но… — Гисукэ чуть запнулся. — Понимаешь, Гэнзо, нет у меня таких склонностей…
— Ну и что? Ведь ради политических целей. Попробуйте…
— Да ты меня не подбивай! И женщины подходящей нет у меня на примете.
— А если О-Маса из «Дзинъя»?
— О-Маса?
— Ну да! Я заметил, господин директор, она с вами очень даже ласково держится. Думаю, если вы её пригласите на горячие источники, она с радостью согласится. Говорят, женщины из таких заведений с лёгкостью принимают подобные предложения.
На лице Гисукэ Канэзаки отразилась целая гамма чувств: растерянность на какое-то мгновение сменилась мечтательным выражением, но оно тут же уступило место разочарованию — словно перед ним мелькнула какая-то диковинная птица, которую он не смог поймать.
— Нет! — резко сказал он и покачал головой. — О-Маса не подходит. Бывший муж держит её под наблюдением, а за ним стоит оябун. Да я тебе рассказывал. Опасно с ней затеваться.
— Разошлись же они. Чего же надо этому якудза[10]?
— Кто его знает… Во всяком случае говорят, что он никого к ней не подпускает… Помнишь, вчера в «Крауне» к нашему столику подошёл Киндзи Коянаги, оябун «Врат дракона»?
— Да, вы меня с ним познакомили. Смуглый такой, невысокий, но, видать, здоровенный. А что? Держался он очень учтиво. Не похож вроде на главаря якудза.
— А якудза всегда так держатся. Вежливость, учтивость входят в их кодекс. Но не надо обманываться: так они демонстрируют свою силу. Кстати, вчера была и прямая демонстрация. Ты тогда исчез… Да-а, Коянаги мужик здоровенный. Третий дан по каратэ. Он дал мне пощупать свои бицепсы. Сталь, честное слово! Если бы ты не ушёл, он бы и тебе дал потрогать… Между прочим, куда ты подевался?
Гисукэ Канэзаки наконец задал вопрос, который у него с самого начала вертелся на языке.
— Да я пошёл домой. По дороге встретил знакомого, он затащил меня к себе. Давай, говорит, выпьем. Ну а я не очень-то могу… Опьянел я в общем…
Гисукэ не очень-то ему поверил, но придираться и выяснять не стал. В конце концов, частная жизнь Гэнзо Дои его не касается. Вокруг кабаре всегда порхают ночные бабочки. Можно сказать, что публичные дома, располагавшиеся когда-то на соседних улицах, уже возродились.
— Утром звонила твоя жена. Я сказал ей, что ты очень поздно задержался на работе и заночевал у меня. Она просила позвать тебя к телефону, а я говорю: он уже ушёл по делам…
— Простите, пожалуйста, что доставил вам столько хлопот, — Гэнзо поклонился, но, против ожидания, смущённым не казался.
— Смотри, когда приедешь домой, не забудь, что я сказал!
— Не забуду.
— Небось, жена пилит тебя?
— Бывает. Особой кротостью она не отличается. Да, наверное, все жёны одинаковы. — Гэнзо Дои, замордованный толстой, похожей на большую белую свинью женой, покосился на фусума, словно остерегаясь, что супруга патрона может их подслушать.
На следующий день Гисукэ Канэзаки отправился в Кумотори, находившийся от Мизуо в двух часах езды по железной дороге.
По прибытии он сразу пошёл к заместителю председателя провинциального комитета «Кэнъю» Ёситоси Тадокоро, который одновременно был председателем провинциального собрания. Сперва-то он собирался начать с окружения, но потом передумал, решив, что, во-первых, рядовые функционеры могут ничего не знать о сговоре между боссами, а во-вторых, каждый его шаг сейчас же будет известен Тадокоро и это пойдёт ему не на пользу.
Кумотори, окружённый лесистыми горами, до нынешних дней сохранил облик призамкового города: воздух чистый, улицы тихие, множество магазинов, мелких лавочек, фирм, основанных в прошлом веке, а то и раньше, люди разговаривали негромко, двигались неторопливо. Председатель провинциального собрания Ёситоси Тадокоро принадлежал к старинному роду, с незапамятных времён жившему в этих местах. Он унаследовал небольшую текстильную фирму и сейчас был её директором.
Дом Тадокоро находился неподалёку от развалин замка. Гисукэ Канэзаки провели в дальнюю просторную комнату. Окно выходило во внутренний дворик-сад — точь-в-точь такой, какие бывают перед буддийскими храмами секты дзэн: причудливые камни, пруд с карпами, над ним — на невысокой скале — полыхающий багрянцем клён.
Тадокоро хорошо вписывался в интерьер и сам походил на настоятеля буддийского храма.
— Сколько лет, сколько зим! — приветствовал он гостя, сияя улыбкой.
— Простите, всё никак не мог выбраться вас проведать, — улыбнулся в ответ Гисукэ.
— Даже и не припомню, когда мы с вами в последний раз виделись…
— Месяца три назад, когда вместе встречали на вокзале премьер-министра. Он ездил тогда в западные провинции.
— Да, да! Как неловко, запамятовал я!.. Надеюсь, в Мизуо всё благополучно, господа члены комитета здоровы?
— Да, все в добром здравии.
— Прекрасно, прекрасно…
Тадокоро снял крышку сигаретницы, взял сигарету, щёлкнул зажигалкой… Если он интересуется, как поживают господа из комитета, значит, он в последнее время с Синдзиро Мияямой не виделся. В то же время Тадокоро — политик и открывать свои карты, не станет. Если и виделся с Мияямой — не скажет. Ясно только одно: без поддержки Тадокоро Мияяма — ноль. И коль скоро он задумал пролезть на пост мэра, то только с благословения своего благодетеля. В таком случае предварительная договорённость уже существует.
— И с чем же вы к нам пожаловали?
Выпустив струю дыма, Тадокоро взглянул на Канэзаки. Ему было за шестьдесят. Седина, короткая аккуратная стрижка. Лицо продолговатое, густые брови, резкие морщины. Да, прозвище «настоятель буддийского храма» как нельзя более ему подходило.
— Да никаких особенных дел у меня нет. Решил вот навестить вас, удостовериться, что вы здоровы и благополучны… а заодно понежить старые косточки — окунуться в воду горячих источников Намицу. Думаю, больше чем на сутки не задержусь, но и это неплохо.
Гисукэ Канэзаки только наполовину осуществил предложение Дои: решил поехать на горячие источники, но без женщины. Сейчас он не без сожаления думал, что О-Маса очень скрасила бы ему эти сутки.
— Я очень тронут таким вниманием; право, даже неудобно. Я знаю, человек вы занятой. Подумать только, политическая деятельность, газета и основное ваше дело — сакэ… Действительно, не грех и отдохнуть! — На лице Тадокоро появилось выражение сочувствия. — О ночлеге вы уже позаботились?
— Нет ещё.
— В таком случае я мог бы найти вам подходящий дом. Вы один или в сопровождении?.. — При слове «в сопровождении» глаза Тадокоро лукаво заулыбались.
— Один.
— Неужели?! Боюсь, вам будет грустно и одиноко. Да, я понимаю, лет вам ещё немного, но вы человек строгих правил… Не то что Мияяма…
— Разве Мияяма такой шустрый?
— Да нет, точно мне ничего не известно, но он порой любит напускать на себя этакую игривость, — ушёл от прямого ответа Тадокоро. — Если хотите, закажу вам номер.
— Если бы вы любезно согласились отужинать со мной сегодня вечером, тогда я попросил бы вас заказать номер — какой вам по вкусу.
— Благодарю, но сегодня вечером никак не могу. К сожалению, на вечер у меня уже есть договорённость. А вообще-то, действительно, жалко. Мне бы самому хотелось побеседовать с вами в спокойной обстановке.
— Прискорбно, но что поделаешь. Я ведь свалился вам как снег на голову… А насчёт гостиницы не беспокойтесь, я устроюсь…
Гисукэ Канэзаки не мог стерпеть, чтобы Тадокоро купил его такой подачкой, как оплата гостиничного номера.
Поговорив ещё немного о том о сём, Канэзаки, как бы между прочим, наряду с другими текущими делами, коснулся интересующей его темы.
— Господин председатель, я хотел узнать, каково мнение провинциального комитета насчёт предстоящих выборов мэра Мизуо?
— Выборы мэра? — не выказав никаких эмоций, переспросил Тадокоро. — Вроде бы ведь уже решили просить Хамаду потрудиться ещё один срок. Во всяком случае, у нас здесь считают, что это вопрос решённый. А что, в Мизуо есть какие-нибудь иные мнения?
— Нет, конечно, никаких иных мнений нет, — уверенно сказал Канэзаки, желая хоть так поставить заслон проискам Мияямы.
— Я так и думал. Ведь провинциальный комитет уже решил, что Хамада остаётся ещё на один срок. Правда, официально мы ещё ничего не сообщали, торопиться нам некуда, но наше мнение не изменится, — Тадокоро говорил об этом спокойно, как о чём-то общеизвестном.
— А каково ваше личное мнение?
— Я, естественно, за Хамаду. Он хорошо работал два срока, думаю, и третий срок поработает не хуже, — всё так же спокойно произнёс Тадокоро и перевёл взгляд на край стола, где неподвижно сидела муха, неизвестно откуда взявшаяся в эту пору.
7
Покинув дом Тадокоро. Гисукэ взял такси и отправился на горячие источники Намицу.
Это местечко находилось в городской черте, но езды туда было минут двадцать пять. Дорога после одного из поворотов словно бы выбегала за пределы города, вокруг тянулись поля, луга, что создавало определённое настроение.
Гисукэ, не обращая внимания на пейзаж, погрузился в свои мысли. Тадокоро говорил об избрании Хамады на третий срок, как о чём-то давно решённом. Когда Гисукэ завёл об этом речь, ни малейшего волнения не отразилось на лице председателя провинциального собрания. И действительно, какие могут быть волнения, если в который раз пережёвываешь одно и то же?