Чародейка положила руку на декольте, явно желая привлечь туда его взгляд. Ведьмак сделал вид, что не заметил, снова взглянул в сторону Мозаик. Литта фыркнула.
— Что же касается разделения выигрыша, — сказала чародейка, — то ты прав. Я должна тебе. Не осмелюсь предлагать деньги, но… что скажешь на неограниченный кредит в «Natura Rerum»? На время твоего пребывания здесь? Из-за меня твой предыдущий визит в аустерию закончился, не успев начаться, так что…
— Нет, спасибо. Ценю желание и намерение, благодарю, но нет.
— Уверен? Что же, вижу, что уверен. Я не должна была вспоминать о… том, что отправила тебя в тюрьму. Ты меня спровоцировал. И задурил голову. Твои глаза, эти странные глаза мутанта, на первый взгляд такие искренние, все время блуждают. И обманывают. Ты неискренен, о, нет. Знаю, знаю, из уст чародейки это звучит как комплимент. Ты же это хотел сказать, правда?
— Браво.
— А хватило бы тебя на искренность, если бы я ее потребовала?
— Если бы ты ее попросила.
— Ах. Ну, пусть так. Тогда прошу. Почему именно Йеннифэр? Она, никто другой? Можешь это объяснить? Назвать?
— Если это предмет очередного пари…
— Это не предмет пари. Почему именно Йеннифэр из Венгерберга?
Мозаик появилась, как тень. С новым графином и печеньем. Геральт посмотрел ей в глаза. Девушка немедленно отвернулась.
— Почему Йеннифэр? — повторил ведьмак, глядя во все глаза на Мозаик. — Почему именно она? Искренне скажу: не знаю. Есть такие женщины. Хватает единственного взгляда…
Мозаик разомкнула губы, легко махнула головой. С отрицанием и удивлением. Она знала и умоляла, чтобы он остановился. Но он зашел уже слишком далеко в своей игре.
— Есть женщины, — взгляд Геральта и дальше блуждал по фигуре девушки, — которые притягивают. Как магнит. От которых глаз не оторвать…
— Оставь нас, Мозаик, — в голосе Литты слышался скрежет льдины, трущейся о железо. — А тебя, Геральт из Ривии, благодарю. За визит. За терпение. И за искренность.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Меч ведьмачий (фиг. 40) тем характерен, что является как бы совокупностью других мечей, квинтэссенцией всего наилучшего в другом оружии. Первоклассная сталь и метод ковки краснолюдских металлургов и кузнецов, придают клинку не только легкость, но и чрезвычайную гибкость. Заточен ведьмачий меч также краснолюдским методом, методом, к тому же, тайным, и который тайным на века останется, потому что горные карлики о своих секретах пекутся весьма. Мечом же заточенным краснолюдами, подброшенный в воздух шелковый платок надвое рассечь можно. Подобные трюки, как известно со слов очевидцев, своими мечами ведьмаки вытворять умели.
Короткая утренняя гроза и дождь освежили воздух ненадолго, вскоре принесенная бризом из Пальмиры вонь отходов, горелого жира и тухлой рыбы стала надоедать вновь.
Геральт переночевал на постоялом дворе у Лютика. Занимаемая бардом комнатка была уютной. В буквальном смысле: чтобы добраться до койки, надо было крепко прижаться к стене. К счастью, на койке помещались двое и на ней удалось поспать, хотя она адски трещала, а матрац, набитый сеном был сильно утрамбован приезжими купцами, известными любителями интенсивного внебрачного секса.
Геральту, невесть к чему, ночью приснилась Литта Нейд.
Завтракать отправились на ближайший рынок, в закусочную, где, как успел выяснить бард, подавали невероятные сардины. Лютик угощал. Геральт не спорил. В конце концов, часто бывало наоборот, когда Лютик, будучи без гроша, пользовался его щедростью.
Уселись за грубо обстроганным столом и принялись за прожаренные до хруста сардины, которые принесли им на деревянном блюде, большом, как колесо от тачки. Лютик, как заметил ведьмак, время от времени боязливо озирался. И замирал, когда ему казалось, что какой-то прохожий слишком навязчиво к ним присматривается.
— Думаю, следовало бы, — пробурчал он, наконец, — однако, обзавестись тебе каким-нибудь оружием. И носить его на виду. Стоило бы вынести урок из вчерашнего происшествия, не считаешь? О, глянь, видишь, там выставлены щиты и кольчуги? Это оружейная мастерская. Мечи там тоже имеются, не иначе.
— В этом городе, — Геральт обгрыз хребет сардины и выплюнул плавник, — оружие под запретом, у приезжих оружие отбирают. Похоже, что только бандиты могут здесь расхаживать вооруженными.
— Могут и расхаживают. — Бард движением головы указал на проходящего рядом здоровяка с большим бердышом на плече. — Но в Кераке запреты издает, следит за их исполнением и наказывает за их нарушение Феррант де Леттенхоф, являющийся, как ты знаешь, моим двоюродным братом. А поскольку кумовство является священным законом природы, то здешними запретами мы оба можем пренебрегать. Настоящим утверждаю наше право на владение и ношение оружия. Закончим завтракать и пойдем покупать тебе меч. Милсдарыня хозяйка! Замечательная у вас рыбка! Пожалуйста, зажарьте еще десяток!
— Ем эти сардины, — Геральт выбросил обгрызанный хребет, — и убеждаюсь, что потеря мечей есть ничто иное как наказание за алчность и снобизм. За то, что захотелось мне роскоши. Подвернулась работа поблизости, задумал таким образом попасть в Керак и попировать в «Natura Rerum», трактире, о котором твердят по всему свету. А стоило бы где-нибудь в другом месте съесть супа с потрохами, капусты с горохом или рыбной похлебки…
— Между прочим, — Лютик облизал пальцы, — эта «Natura Rerum», хоть и заслуженно славится своей кухней, является лишь одним из многих мест. Здесь есть заведения, где потчуют не хуже, а бывает, что и лучше. Хотя бы «Шафран и Перец» в Горс Велене или «Hen Cerbin» в Новиграде, с собственной пивоварней. Или «Сонатина» в Цидарисе, недалеко отсюда, где самые лучшие морепродукты на всем побережье. «Риволи» в Мариборе и тамошний глухарь по-брокилонски, нашпигованный салом, вкуснотища. «Жернова» в Альдерсберге и их знаменитая корейка из зайца со сморчками а-ля король Видмон. «Хофмайер» в Хирунде, эх, попасть бы туда осенью, в Саовину, на печеного гуся в грушевом соусе… Или «Два Вьюна», в нескольких милях за Ард Каррайгом, обычная корчма на перепутье, а подают лучшие свиные рульки, какие я ел в жизни… Ха! Глянь, кто к нам пожаловал. Легок на помине! Привет, Феррант… То есть, хмм… господин инстигатор…
Феррант де Леттенхоф подошел к ним, жестом приказывая свите, чтобы остались на улице.
— Юлиан. Господин из Ривии. Я прибыл с известиями.
— Не скрою, — ответил Геральт, — что я уже беспокоился. Какие показания дали преступники? Те, которые вчера напали на меня, пользуясь тем, что я был безоружен? Они говорили об этом громко и совершенно открыто. Это доказывает, что они замешаны в краже моих мечей.
— Доказательств этому, к сожалению, не достаточно, — пожал плечами инстигатор, — эти трое задержанных — обычные отбросы, к тому же не слишком смышленые. Напасть осмелились, это правда, из-за того, что ты был безоружен. Слух о краже разошелся неимоверно быстро, заслуга в этом, полагаю, дам из кордегардии. И тут же нашлись желающие… Что, впрочем, не удивительно. Ты не принадлежишь к лицам особенно почитаемым… И не заботишься о репутации и популярности. Будучи под арестом избил сокамерников…
— Ясно, — кивнул головой ведьмак, — это все моя вина. Те вчерашние тоже пострадали. Не жаловались они? Не обратились за возмещением ущерба?
Лютик засмеялся, но тут же умолк.
— Свидетели вчерашнего происшествия, — жестко сказал Феррант де Леттенхоф, — дали показания, что этих троих избили бондарной клепкой. И что избили необыкновенно жестоко. Так жестоко, что один из их… испачкал себя.
— Это наверняка от волнения.
— Били их, — инстигатор не изменил выражений лица, — даже тогда, когда они уже были повержены и не представляли угрозы. А это означает превышение пределов необходимой самообороны.
— А я не боюсь. У меня хороший адвокат.
— Может, сардинки? — прервал тягостное молчание Лютик.
— Должен сообщить, — сказал, наконец, инстигатор, — что расследование продолжается. Вчерашние арестованные к краже мечей отношения не имеют. Мы допросили нескольких лиц, которые могли быть причастны к преступлению, но доказательств не нашли. Информаторы не смогли дать ни одной зацепки. Известно, однако… и это главное, почему я пришел… что слух о мечах вызвал переполох среди местной преступности. Вроде бы даже появились приезжие, жаждущие испытать себя против ведьмака, особенно невооруженного. Рекомендую сохранять бдительность. Я не могу исключить очередных инцидентов. Я также не уверен, Юлиан, что в этой ситуации компания господина из Ривии…
— В компании Геральта, — боевито прервал трубадур, — я бывал в намного более опасных местах и ситуациях, с какими здешняя шпана и рядом не валялась. Обеспечь нам, кузен, если ты находишь это целесообразным, вооруженный эскорт. Для отпугивающего эффекта. Потому что когда мы с Геральтом зададим трепку очередному трусливому отребью, то начнется скулеж о превышении пределов необходимой самообороны.
— Если это действительно отребье, — сказал Геральт. — А не профессиональные убийцы, нанятые кем-то за деньги. Рассматривает ли следствие такой вариант?
— Во внимание приняты все возможные варианты, — отрезал Феррант де Леттенхоф. — Следствие будет продолжено. Эскорт я предоставлю.
— Мы рады.
— Всего доброго. Желаю удачи.
Над крышами города кричали чайки.
От визита к оружейнику, как оказалось, толку не было никакого. Геральт бросил беглый взгляд на предложенные мечи. Когда же узнал их цены, пожал плечами и без единого слова покинул магазин.
— Я думал, — Лютик присоединился на улице, — что мы договорились. Ты должен был купить хоть что-нибудь, лишь бы не выглядеть беззащитным!
— Я не буду тратить деньги на что-нибудь. Даже если это твои деньги. Это был хлам, Лютик. Примитивные мечи массового изготовления. И парадные придворные мечики, годящиеся для маскарадного бала, если бы ты захотел нарядиться фехтовальщиком. Цены же при этом такие, что вызывают только усмешку.