– Знаешь, что такое трансгуманизм? Что такое видообразование? Дивергентное видообразование? Интрогрессия? Нет? Можешь этого не стыдиться. Я тоже не очень. Но все считают, что я знаю много. Что под присмотром и опекой Ортолана веду исследования на тему усовершенствования человеческого рода. С благородной целью, дабы исправить и улучшить. Улучшить качества людей, устранить болезни и неполноценности, ликвидировать старение и так далее, и тому подобное. Вот цель и задача магии. Идти стопами великих магистров прошлого, Маласпины, Альзура и Идаррана. Мастеров гибридизации, направленных мутаций и генетического модифицирования.
Оповестив о своем прибытии мяуканием, черный кот появился снова. Запрыгнул на колени к чародею, потянулся, заурчал. Дегерлунд оглаживал его ритмичными жестами. Кот заурчал еще громче, выдвигая когти буквально тигриных размеров.
– Что такое гибридизация, ты наверняка знаешь, ибо это просто другое название скрещивания. Процесс получения метисов, гибридов, бастардов, как ни назови. В Риссберге с этим активно экспериментируют и произвели уже без счета странностей, пугал и монстриков. Лишь немногие получили широкое распространение и применение, к примеру, очищающий городские свалки квази-риггер, уничтожающий древесных паразитов квази-дятел или поедающая личинки малярийных комаров модифицированная гамбузия. Или вигилозавр, сторожевой ящер, убийством которого ты похвалялся во время аудиенции. Но они считают это мелочами, попутным продуктом. То, что их на самом деле интересует, это гибридизация и мутация людей и гуманоидов. Подобные вещи запрещены, но Риссберг чихать хотел на запреты. А Капитул смотрит сквозь пальцы. Или, более вероятно, погружен в сладкое и тупое неведение.
– Маласпина, Альзур и Идарран, это документально доказано, брали в работу маленькие и обычные существа, чтобы сотворить из них гигантов – многоножек, пауков, ракопауков и бог знает кого еще. Ну так что же, спрашивали они, мешает взять маленького обычного человека и переделать его в титана, в кого-то сильного, способного работать по двадцать часов в день, к кому не пристают болезни, кто в прекрасной форме доживает до ста лет? Известно, что они хотели это сделать, и будто бы даже делали, и будто бы даже успешно. Но секрет своих гибридов унесли с собой в могилу. Даже Ортолан, жизнь посвятивший изучению их работ, добился немногого. Буэ и Банг, которые тебя сюда притащили, ты к ним присмотрелся? Это гибриды, магическая помесь огров и троллей. Не знающий промаха арбалетчик Паштор? Нет, этот как раз, можно сказать, по образу и подобию, вполне натуральный результат скрещивания отвратной бабы с корявым мужиком. Но Буэ и Банг, ха, эти вышли прямиком из пробирок Ортолана. Спросишь, на кой черт кому-то нужны такие паскуды, для какой холеры что-то подобное творить? Ха, совсем еще недавно я и сам этого не знал. Пока не увидел, как они расправляются с лесорубами и углежогами. Буэ может с одного рывка голову с плеч сорвать. Банг разрывает ребенка, словно печеного цыпленка. А если им что-то острое еще дать, ха! Тогда могут устроить такое, что тушите свет. Ортолан, если спросить его, рассказывает, что якобы гибридизация есть путь к устранению наследственных заболеваний, бубнит о росте сопротивляемости к заразным болезням, вся вот эта старческая чушь. Я знаю свое. И ты знаешь свое. Такие экземпляры, как Буэ и Банг, как то нечто, с чего ты сорвал бляшку Идаррана, годятся только для одного: для убийства. И очень удачно, потому что мне как раз нужны были инструменты для убийств. В своих собственных силах и способностях в этом плане я был не уверен. Впрочем, напрасно, как потом оказалось.
– Но чародеи из Риссберга скрещивают, подвергают мутациям и генетически модифицируют дальше, от рассвета до заката. И уже добились многого, повыводили таких гибридов, что дух замирает. И все это, по их мнению, гибриды полезные, долженствующие облегчить, упростить людям существование. Воистину, они уже в шаге от создания женщины с идеально плоской спиной, чтоб можно было ее драть сзади, а одновременно было где поставить бокал шампанского и разложить пасьянс.
– Но вернемся к нашим баранам, то бишь к моей научной карьере. Не в силах похвалиться ощутимыми успехами, вынужден я был создать этих успехов видимость. Пошло легко.
– Знаешь о том, что существуют отличные от нашего миры, доступ к которым отрезан нам Сопряжением Сфер? Вселенные, что зовутся планами стихий и парастихий? Населенные существами, что зовутся демонами? Достижения Альзура и его сотоварищей объясняли тем, что отыскали они доступ к этим планам и существам. Что сумели эти существа вызвать и подчинить себе, что вырвали у демонов и обрели их секреты и знания. Я-то думаю, что это чушь и вымысел, но все в это верят. А что делать, если вера столь сильна? И чтобы все считали, что я близок к раскрытию тайны мастеров прошлого, пришлось утвердить Риссберг в уверенности, будто умею вызывать демонов. Ортолан, который некогда и впрямь успешно занимался гоэцией, не захотел меня этому искусству научить. Позволил себе оскорбительно низкую оценку моих магических умений и велел запомнить, где мое место. Ну что ж, ради блага собственной карьеры запомню. До поры, до времени.
Черный кот, утомленный поглаживаниями, спрыгнул с колен чародея. Смерил ведьмака холодным взглядом золотых широко распахнутых глаз. И ушел, задрав хвост.
Геральт дышал со все большим трудом, чувствовал трясущую тело дрожь, с которой совершенно не мог совладать. Дело выглядело не лучшим образом, и лишь два обстоятельства позволяли сохранять надежду. Во-первых, он все еще был жив, а пока ты жив, жива и надежда, как говаривал в Каэр Морхене его наставник Весемир.
Вторым позитивным обстоятельством было раздутое эго и самомнение Дегерлунда. По всему, чародей влюбился в собственные слова еще в ранней молодости, и это, очевидно, была любовь всей его жизни.
– Так вот, не имея возможности заняться гоэцией, – рассказывал чародей, покручивая медальон и все еще наслаждаясь собственным голосом, – я вынужден был изображать адепта гоэции. Прикидываться. Известно, что вызванный при помощи гоэции демон часто вырывается и сеет опустошение. Вот я и посеял. Несколько раз. Вырезал под корень несколько селений. А они поверили, что это был демон.
– Ты бы удивился, насколько они легковерны. Как-то раз я отрезал пойманному мужику голову и биоразлагающимся кетгутом пришил на ее место башку здоровенного козла, замаскировав стык гипсом и краской. А потом продемонстрировал моим ученым коллегам как териоцефала, результат невероятно сложного эксперимента по созданию людей со звериными головами, эксперимента, к сожалению, удачного лишь отчасти, поскольку указанный результат не выжил. Поверили, ты прикинь. Я в их глазах еще больше вырос! Они все еще ждут, когда я создам что-то такое, что выживет. Я их в этом мнении поддерживаю, время от времени пришивая чью-нибудь голову к безголовому трупу.
– Но это была дигрессия, то бишь я отвлекся. О чем это я? Ах да, о вырезанных селениях. Так, как я и ожидал, магистры в Риссберге приняли это за работу демонов или одержимых ими энергуменов. Но я совершил ошибку, переборщил. На одно селение лесорубов всем было бы плевать, но мы вырезали несколько. Работали в основном Буэ и Банг, но и я поучаствовал в меру сил.
– В той первой колонии, в Тисах или что-то вроде этого, я себя не очень проявил. Как увидел, что творят Буэ и Банг, тут меня и стошнило, весь плащ себе обрыгал. Пришлось выбросить. Плащ из наилучшей шерсти, отделанный серебристыми норками, почти сто крон стоил. Но потом у меня пошло все лучше. Во-первых, одеваться я стал соответственно, в рабочем стиле. Во-вторых, мне эти операции начали нравиться. Оказалось, что это чертовски приятно – отрубить кому-то ногу и смотреть, как кровь брызжет из обрубка. Или глаз кому-нибудь вырвать. Или вытащить из распоротого брюха полную горсть дымящихся кишок… Буду краток. Вместе с сегодняшними вышло почти полсотни лиц обоего пола и разного возраста.
– Риссберг решил, что надо меня остановить. Но как? Они все еще верили в силу моей гоэции и боялись моих демонов. И боялись разозлить влюбленного в меня Ортолана. И решением должен был стать ты. Ведьмак.
Геральт неглубоко дышал. И набирался оптимизма. Видел он уже гораздо лучше, дрожь проходила. Он был иммунизирован против большинства известных токсинов; яд белого скорпиона, безусловно убийственный для простого смертного, исключением, к счастью, не оказался. Симптомы отравления, вначале угрожающие, с течением времени слабели и исчезали, организм ведьмака оказался способен нейтрализовать яд достаточно быстро. Дегерлунд не знал об этом, либо самоуверенно этим пренебрег.
– Я узнал, что они планируют натравить тебя на меня. Не скрою, я слегка испугался, кое-что о ведьмаках я слышал, а уж о тебе в особенности. Со всех ног тогда я побежал к Ортолану, спасай, любимый мой наставничек. Любимый наставничек сперва обругал меня и все бухтел, что это будто бы очень нехорошо, убивать лесорубов, что это некрасиво, и чтобы это у него было в последний раз. Но потом посоветовал, как тебя обмануть и заманить в ловушку. Как поймать, используя сигил, печать телепортации, которую сам пару лет назад вытатуировал на моем мужском торсе. И однако же, запретил мне убивать тебя. Не думай, что по доброте. Ему нужны твои глаза. А точнее, tapetum lucidum, слой ткани, выстилающей изнутри твои глазные яблоки, ткани, что усиливает и отражает свет, попадающий на фоторецепторы, благодаря чему ты, подобно коту, видишь ночью и в потемках. Новейшая идея-фикс Ортолана заключается в том, чтобы дать всему человечеству способность кошачьего зрения. В рамках подготовки к такой благородной цели он планирует пересадить твою tapetum lucidum какой-нибудь очередной мутации, которую создает, а ткань эта для пересадки должна быть взята у живого донора.
Геральт осторожно шевельнул пальцами и ладонью.
– Ортолан, маг этичный и милосердный, после удаления у тебя глазных яблок в своей несравненной доброте планирует подарить тебе жизнь. Считает, что слепцом быть лучше, чем покойником, а к тому же претит ему мысль о причинении боли твоей любовнице, Йеннифэр из Венгерберга, которую дарит большим и странным в его случае чувством. К тому же он, Ортолан, близок к выработке магической регенерационной формулы. Через несколько лет ты сможешь к нему обратиться, и он тебе глаза вернет. Ты рад? Нет? И правильно. Что? Хочешь что-то сказать? Я слушаю, говори.