– Я прямо не знаю, прямо не знаю, – забормотал кожевенник, переводя взгляд с Фиша на Геральта и Пудлорака. – Господин Геральт? В Новиграде не пожалею вам награды, заплачу за труд с излишком… Если только вы нас защитите…
– Обязательно это сделаю. Единственным возможным способом. Капитан, к берегу.
– Даже не смей! – Фиш побледнел от злости. – Ни шагу к ахтерпику, не то пожалеешь! Коббин!
Петру Коббин хотел ухватить Геральта за шиворот, но не сумел, ибо в дело вступил до сей поры спокойный и молчаливый Аддарио Бах. Краснолюд от души пнул Коббина в сгиб колена. Коббин рухнул на карачки. Аддарио Бах подскочил к нему, с размаху ударил кулаком в почку, добавил в висок. Богатырь рухнул на палубу.
– И что с того, что большой? – Краснолюд обвел взглядом остальных. – Просто гремит громче, когда падает.
Фиш держал руку на рукояти ножа, но убрал ее, когда Аддарио Бах глянул на него. Ван Флит стоял с раскрытым ртом. Так же, как капитан Пудлорак и остальная команда. Петру Коббин застонал и оторвал голову от досок палубы.
– Лежи где лежишь, – посоветовал ему краснолюд. – Ты на меня не произведешь впечатления, ни размерами, ни татуировкой из Стурефорса. Я уже крепко обижал людей и покрупней тебя, и из тюрем пострашнее. Так что не пробуй подниматься. Делай свое дело, Геральт.
– Если у вас вдруг возникли какие-то сомнения, – обратился он к остальным, – то мы с ведьмаком как раз спасаем вам всем жизни. Господин капитан, к берегу. И лодку на воду.
Ведьмак сошел по ступенькам вниз, дернул одни двери, потом другие. И замер. За его спиной Аддарио Бах выругался. Фиш выругался тоже. Ван Флит застонал.
У безвольно лежащей на койке худенькой девочки глаза были стеклянными. Она была полуобнажена, а от пояса вниз обнажена полностью, с неприлично раскинутыми ногами. Шея у нее была свернута совершенно неестественным образом. И еще более неприличным.
– Господин Парлаги… – выдавил из себя ван Флит. – Что вы… Что вы натворили?
Сидящий близ девочки лысый мужчина взглянул на них. Задвигал головой так, словно их не видел, словно пытался отыскать, откуда же до него донесся голос кожевенника.
– Господин Парлаги!
– Она кричала… – забормотал мужчина, тряся двойным подбородком и воняя спиртным. – Она начала кричать…
– Господин Парлаги…
– Я хотел только, чтоб она замолчала… Хотел, чтобы замолчала.
– И убил, – констатировал Фиш. – Просто ее убил!
Ван Флит двумя руками схватился за голову.
– И что же теперь?
– Теперь, – практично разъяснил ему краснолюд, – мы в полнейшей жопе.
– Говорю вам, опасаться нечего! – Фиш врезал кулаком о поручень. – Мы на реке, на плесе. Берега далеко. Если даже, что сомнительно, лисица и идет по нашему следу, то на воде она нам не угрожает.
– Господин ведьмак? – боязливо поднял взгляд ван Флит. – Что скажете?
– Агуара идет по нашему следу, – терпеливо повторил Геральт. – Это сомнению никакому не подлежит. Если что и подлежит сомнению, так это компетентность господина Фиша, которого в связи с вышесказанным я бы просил сохранять молчание. Ситуация, господин ван Флит, выглядит следующим образом: если бы мы освободили молодую лисицу и оставили ее на суше, то был бы шанс, что агуара нас простит. Однако же случилось то, что случилось. И теперь наше единственное спасение в бегстве. Это чудо, что агуара не настигла вас раньше, вот уж действительно, дуракам везет. Но дальше играть с судьбой не выйдет. Поднимайте все паруса, капитан, сколько уж их там у вас есть.
– Можно, – неторопливо прикинул Пудлорак, – поставить еще марсель. Ветер благоприятствует…
– Но если все же… – не выдержал ван Флит. – Господин ведьмак? Вы будете нас защищать?
– Буду честен, господин ван Флит. Я бы предпочел покинуть вас. Вместе с этим Парлаги, от одной мысли о котором у меня все нутро переворачивается. Который сейчас там, внизу, напивается в дым над трупом ребенка, которого он убил.
– Я бы тоже к этому склонялся, – вмешался, глядя вверх, Аддарио Бах. – Поскольку, слегка изменив слова господина Фиша о нелюдях, сказал бы: чем больше вреда идиотам, тем больше пользы умным.
– Так вот, я оставил бы вас с Парлаги агуаре. Но кодекс мне запрещает. Ведьмачий кодекс не позволяет мне действовать по собственному желанию. Не имею права бросить тех, кому грозит смерть.
– Ведьмачье благородство! – фыркнул Фиш. – Словно бы о ваших преступлениях никто не слышал! Но мысль о том, чтоб быстро удирать, я поддерживаю. Ставь все свои тряпки, Пудлорак, выходим на фарватер и драпаем, что есть сил!
Капитан отдал приказы, матросы засуетились вокруг такелажа. Сам Пудлорак двинулся на нос; чуть поразмыслив, к нему присоединились Геральт и краснолюд. Ван Флит, Фиш и Коббин остались ругаться на задней палубе.
– Господин Пудлорак!
– А?
– Откуда взялось название судна? И эта достаточно нетипичная носовая фигура? Планировалось получить спонсорскую помощь от жрецов?
– Шлюп был спущен на воду с названием «Мелюзина», – пожал плечами капитан. – С подходящей к названию и радующей глаз носовой фигурой. Потом и то, и другое поменяли. Одни говорили, что дело именно в спонсорской помощи. Другие же, что новиградские жрецы милсдаря ван Флита то и дело в ереси и святотатстве обвиняли, так что он хотел к ним этим под… Хотел, чтобы им понравилось.
«Пророк Лебеда» резал волны.
– Геральт!
– Что, Аддарио?
– Эта лисица… Или агуара… Насколько я слышал, она может оборачиваться. Может предстать в виде женщины, но может быть и в виде лиса. То есть так, как волколак?
– Иначе. Волколаки, медведолаки, крысолаки и им подобные – териантропы, люди, способные оборачиваться зверями. Агуара – это антерион. Животное, а точней, существо, способное обернуться человеком.
– А ее способности? Я слышал неслыханные истории… Агуара будто бы способна…
– Я надеюсь, – прервал ведьмак, – добраться до Новиграда, прежде чем агуара покажет нам, на что она способна.
– А если…
– Лучше бы обошлось без «если».
Ветер резко усилился. Зашумели паруса.
– Небо темнеет, – указал Аддарио Бах. – И, кажется, я слышал вдалеке гром.
Слух не подвел краснолюда. Буквально через несколько минут снова загремело.
На этот раз услыхали все.
– Шквал идет! – закричал Пудлорак. – На открытом плесе опрокинет нас килем вверх! Надо бежать, скрыться, защититься от ветра! К парусам, ребята!
Он оттолкнул рулевого, встал за штурвал сам.
– Держаться! Всем держаться!
Небо над правым берегом сделалось темно-синим. Внезапно обрушился вихрь, тряхнул лесом над речным обрывом, заклубился в нем. Кроны больших деревьев задрожали, меньшие деревья согнулись под ударами ветра. Полетели сорванные листья и целые ветви, даже сучья. Ослепительно блеснуло, и почти в тот же миг раздался пронзительный удар грома. Затем, почти тут же, раскатился еще один гром. За ним третий.
В следующую минуту, предшествуемый нарастающим шумом, хлынул дождь. За водной стеной они абсолютно потеряли видимость. «Пророк Лебеда» качался и плясал на волнах, то и дело резко накреняясь. И к тому же он трещал. Трещала, казалось Геральту, каждая доска. А еще каждая доска жила собственной жизнью и двигалась, казалось, совершенно независимо от остальных. Становилось страшно, что шлюп попросту развалится. Ведьмак повторял себе, что это невозможно, что корпус судна рассчитан на плавание по гораздо более бурным водам, что они, в конце концов, на реке, а не в океане. Повторял это себе, выплевывал воду и судорожно держался за тросы.
Трудно было оценить, сколько это продолжалось. И все же, наконец, ветер перестал хлестать, а хлещущий воду проливной ливень прошел, превратившись сперва в дождь, а потом и в морось. Тогда они увидели, что маневр Пудлорака удался. Капитан сумел спрятать шлюп за высоким, поросшим лесом островом, где вихрь не так бросал их. Грозовая туча, казалось, уходила, шквал затихал.
С воды поднялся туман.
С шапки Пудлорака, мокрой насквозь, текла вода, стекала ему прямо на лицо. Несмотря на это, капитан шапку не снимал. Вероятно, никогда ее не снимал.
– Провались оно все! – Он вытер капли с носа. – Куда ж это нас загнало? Это рукав какой-то? Или старица? Вода почти не движется…
– Однако течение нас несет. – Фиш плюнул в воду и наблюдал за плевком. На нем уже не было соломенной шляпы, видимо, ее унесло вихрем.
– Течение слабое, но есть, – повторил он. – Мы в промежутке между островами. Держи курс, Пудлорак. Должно в конце концов вынести на фарватер.
– Фарватер, – капитан склонился над буссолью[22], – похоже, на север от нас. Тогда, значит, нам нужно в правую протоку. Не в левую, а в правую.
– Где ты видишь эти протоки? – спросил Фиш. – Дорога одна. Держи курс, говорю тебе.
– Только что было две протоки, – стоял на своем Пудлорак. – Но, может, вода мне в глаза попала. Или туман этот. Ладно, пусть течение нас несет. Вот только…
– Что опять?
– Буссоль. Направление совсем не то… А нет, нет, уже порядок. Это я не рассмотрел. На стеклышко мне с шапки накапало. Плывем.
– Поплыли.
Туман то сгущался, то расходился, ветер полностью стих. Стало очень тепло.
– Вода, – сказал Пудлорак. – Не чувствуете? Как-то иначе воняет. Где мы вообще?
Туман рассеялся, и тогда они увидели густо заросшие берега, усеянные прогнившими стволами. Место сосен, елей и тисов, росших на островах, заняли кустистые водные березы и высокие, внизу конусовидные болотные кипарисы. Стволы болотных кипарисов оплетали лианы кампсиса, их ярко-красные цветы были единственным живым оттенком среди гнило-зеленой болотной растительности. Вода была покрыта ряской и полна водорослей, которые «Пророк» раздвигал носом и тащил за собой, словно шлейф. Сама же вода была мутной и действительно от нее шел неприятный, будто бы гнилой запах; со дна поднимались огромные пузыри. Пудлорак все еще сам держал штурвал.