– Тут могут быть мели, – забеспокоился он внезапно. – Эй, там! Один со свинчаткой на нос!
Они плыли, несомые слабым течением, по-прежнему среди болотного ландшафта. И гнилостного смрада. Матрос на носу монотонно выкрикивал глубины.
– Господин ведьмак, – Пудлорак склонился над буссолью и постучал по стеклышку, – гляньте на это.
– На что?
– Я думал, что у меня стеклышко запотело… Но если игла не сошла с ума, то мы плывем на восток. То есть возвращаемся. Туда, откуда приплыли.
– Но это ведь невозможно. Мы идем по течению. Река…
Он осекся.
Над водой свешивалось огромное, частично упавшее дерево. На одном из голых сучьев стояла женщина в длинном и обтягивающем платье. Стояла неподвижно, глядя на них.
– Штурвал, – тихо сказал ведьмак. – Крутите штурвал, капитан. Правьте к тому берегу. Подальше от этого дерева.
Женщина исчезла. А по суку пробежал крупный лис, пробежал и скрылся в чаще. Зверь казался черным, белым был лишь конец пушистого хвоста.
– Она нашла нас. – Аддарио Бах заметил это тоже. – Лисица нас нашла…
– Провались оно…
– Тихо вы, оба. Не сейте паники.
Они плыли. С сухих деревьев на берегах за ними наблюдали пеликаны.
Интерлюдия
Сто двадцать семь лет спустя
– Тама вон, за холмом, – указал кнутом купец, – там уж Ивало, барышня. Пол-лиги, не больше, вмиг дойдешь. Я тут на перекрестке к Марибору сворачиваю, так что попрощаться придется. Бывай здорова, пусть тебя в пути боги ведут и хранят.
– И вас пусть хранят, добрый человек. – Нимуэ спрыгнула с фургона, прихватила свой узелок и остальной багаж, потом неумело присела в книксене. – Спасибо вам огромное, что на повозку взяли. Там, в лесу… Огромное спасибо…
Она поежилась, вспомнив черный лес, в глубь которого два дня назад ее завел большак. Вспомнив огромные и страшные деревья с искривленными сучьями, что сплелись над пустой дорогой, укрыли ее словно крышей. Над дорогой, на которой она вдруг оказалась совсем одна, одна как перст. Она вспомнила тот ужас, который тогда ее охватил. И желание повернуться и бежать, бежать обратно. Домой. Бросив дурацкую мысль о том, чтобы в одиночку отправиться в мир. Выбросив эту дурацкую мысль из памяти.
– Да ладно тебе, не благодари, не за что, – засмеялся купец. – В дороге помощь дело житейское. Бывай!
– Бывайте и вы. Счастливого пути!
Она еще немного постояла на перекрестке, глядя на каменный столб, исхлестанный дождями и ветрами до гладкой, скользкой поверхности. «Давно тут стоит, наверное, – подумала она. – Как знать, может и больше ста лет? Может, этот столб еще и Год Кометы помнит? Армии королей Севера, идущие под Бренну, на битву с Нильфгаардом?»
Как она и делала ежедневно, повторила вызубренный на память маршрут. Как чародейскую формулу. Как заклинание.
Вырва, Гуадо, Сибелл, Бругге, Кастерфурт, Мортара, Ивало, Дориан, Анхор, Горс Велен.
Местечко Ивало уже издалека давало о себе знать. Шумом и вонью.
Лес заканчивался у перекрестка; дальше, вплоть до первых строений, была уже лишь голая и утыканная пнями вырубка, тянущаяся вдаль до самого горизонта. Повсюду вился дым, рядами стояли и коптили здесь железные бочки, сосуды для получения древесного угля. Пахло живицей. Чем ближе к местечку, тем более нарастал шум, странный металлический лязг, от которого земля заметно дрожала под ногами.
Нимуэ вступила в городок и даже ахнула от изумления. Источником грохота и сотрясений почвы была самая странная машина, которую ей когда-либо приходилось видеть. Огромный пузатый медный котел с гигантским колесом, обороты которого приводили в движение блестящий от смазки поршень. Машина шипела, дымила, брызгала кипятком и пыхала паром, а в какой-то момент испустила свист, свист такой ужасный и пугающий, что Нимуэ аж присела. Быстро, впрочем, опомнилась и даже подошла ближе, с любопытством присматриваясь к ремням, при помощи которых приводы адской машины заставляли двигаться пилы лесопилки, разделывающие стволы невероятно быстро. Она бы и еще понаблюдала, но заболели уши от грохота и визга пил.
Она перешла через мостик; речка под ним была грязной и ужасно смердела, несла стружку, кору и шапки пены.
В целом городок Ивало, в который она только что вошла, вонял как один большой сортир – сортир, в котором ко всему кто-то еще решил жарить на огне протухшее мясо. Нимуэ, которая последнюю неделю провела среди лесов и лугов, уже начала задыхаться. Ивало, конец очередного этапа ее маршрута, она планировала как место отдыха. Но сейчас поняла, что не задержится тут ни на секунду дольше, чем это абсолютно необходимо. И приятных воспоминаний об Ивало не сохранит.
На рынке – как обычно – она продала лукошко грибов и лечебные корешки. Вышло быстро, она успела набраться опыта, знала, на что есть спрос и к кому идти с товаром. При продаже она изображала дурочку, и благодаря этому не имела проблем со сбытом, торговки наперебой старались нажиться на глупенькой. Зарабатывала мало, но быстро. А время было очень важно.
Единственным в округе источником чистой воды был колодец на небольшой площади, и, чтобы наполнить флягу, Нимуэ пришлось отстоять довольно длинную очередь. Закупка провизии на дальнейшую дорогу пошла у нее быстрее. Привлеченная запахом, она купила еще в ларьке несколько пирожков с начинкой, которая при ближайшем рассмотрении все же показалась ей подозрительной. Она уселась близ молочной лавки, чтобы съесть пирожки, пока те еще хотя бы умеренно годились в пищу без серьезного вреда для здоровья. Ибо непохоже было, чтоб в этом состоянии они продержались хоть сколько-то долго.
Напротив располагалась корчма «Под Зеленой…», оторванная нижняя доска вывески превращала название в загадку и интеллектуальный вызов. Нимуэ быстро заплутала в догадках, не в силах угадать, что же еще, кроме жабы и ели, может быть зеленым[23]. Из задумчивости ее вырвал громкий диспут, который на ступенях корчмы вели постоянные гости.
– «Пророк Лебеда», говорю я вам, – держал речь один из них. – Тот самый бриг из легенды. Корабль-призрак, что больше ста лет тому назад без вести со всей командой пропал. Что потом появлялся на реке перед каким-нибудь несчастьем. С призраками на палубе появлялся, многие видели. Говорили, что до той поры, мол, призраком будет, пока кто-то его останков не найдет. Ну и вот, нашли наконец.
– Где?
– В Дельте, в старом русле, среди болот, в самом сердце трясины, что как раз осушали. Весь зеленью болотной зарос и мхами. А когда мхи эти да лианы содрали, надпись показалась. «Пророк Лебеда».
– А сокровища? Сокровища сыскали? Там же сокровища в трюме должны были быть. Сыскали?
– Да кто знает. Жрецы, говорят, останки корабля себе забрали. Типа того что реликвия.
– Вот дурные же, – икнул еще один старожил. – В сказки верите, прям как дети. Нашли какую-то рухлядь старую, и сразу: корабль-призрак! сокровища! реликвии! Все это, точно вам говорю, полное вранье, досужие выдумки, дурные сплетни да бабские байки. Эгей, ты, там! Девочка! А ты кто ж такая? Чья ты?
– Своя собственная. – Нимуэ уже научилась, как надо отвечать.
– Волосы откинь, ухо покажи! А то на эльфье семя смахиваешь! А нам тут эльфьи полукровки ни к чему!
– Оставьте меня в покое, я ж вам не мешаю. И скоро в путь уже выхожу.
– Ха! Это куда же?
– В Дориан. – И еще Нимуэ научилась всегда называть в качестве цели лишь только следующий этап, чтобы никогда-никогда не выдавать конечную цель маршрута, ибо она вызывала лишь буйный смех.
– Хо-хо! Не ближний свет!
– Вот и выхожу прямо сейчас. А еще вам вот что скажу, господа хорошие, никаких сокровищ «Пророк Лебеда» не вез, ничего об этом в легенде нет. Пропал корабль и стал призраком, ибо проклят был, а шкипер его не послушал мудрого совета. Ведьмак, который там был, советовал корабль повернуть, а в речные рукава не углубляться, пока он проклятия не снимет. Я о том читала…
– Да у тебя молоко еще под носом, – хмыкнул первый, – умная больно! Избу тебе подметать, девка, за горшками следить да подштанники стирать, вот чего. Гляньте на нее, читала она!
– Ведьмак! – фыркнул третий. – Сказки, как есть сказки!
– Раз ты такая всезнайка, – вмешался еще один, – то уж небось и о нашем Сойкином Лесе знаешь. Что, нет? Так мы тебе расскажем: что-то в Сойкином Лесу спит. Вот только просыпается раз в пару лет, и тогда горе тому, кто по лесу идет. А твоя дорога, коль ты и впрямь в Дориан собралась, прямиком через Сойкин Лес ведет.
– А там остался хоть еще лес какой-то? Вы же все леса в округе вырубили, ничего не осталось, пни одни.
– Гляньте, какая шибко умная да дерзкая малявка! На то и лес, чтоб рубить его! Что мы срубили, то и срубили, что осталось, то и осталось. А в Сойкин Лес и лесорубы идти боятся, слишком уж страшно. Сама и увидишь, как туда попадешь. Со страху в штаны наделаешь!
– Пойду я уж лучше.
Вырва, Гуадо, Сибелл, Бругге, Кастерфурт, Мортара, Ивало, Дориан, Анхор, Горс Велен.
Я Нимуэ верх Вледир ап Гвин.
Иду в Горс Велен. В Аретузу, школу чародеек на острове Танедд.
Когда-то мы могли многое. Мы могли наводить иллюзии волшебных островов, показывать пляшущих в небе драконов тысячным толпам. Могли создавать видимость огромного войска, приближающегося к стенам города, и все горожане видели эту армию одинаково, вплоть до деталей экипировки и надписей на знаменах. Но это были великие, несравненные лисы древности, которые заплатили за свое чудотворство жизнью. А в целом наш род с тех пор сильно деградировал – наверно, из-за постоянной близости к людям.
Глава пятнадцатая
– Ловко ж ты нас завел, Пудлорак! – злобно орал Жавиль Фиш. – Ловко ж ты нас запутал! Час уже блуждаем по протокам! Я слыхал про эти болота, недобрые вещи я про них слыхал! Люди здесь пропадают и корабли! Где река? Где фарватер? Почему…