Привратник впустил его без слов. И очень кстати. Геральт находился не в лучшем настроении и наверняка ответил бы словом. А может быть даже двумя или тремя.
Веранда была пуста, вода в фонтане тихонько шелестела. На малахитовом столике стоял графин и бокалы. Геральт налил себе без церемоний.
Когда он поднял голову, то увидел Мозаик. В белом халате и фартучке. Бледную. С прилизанными волосами.
– Это ты, – сказала она. – Ты вернулся.
– Это абсолютно точно я, – подтвердил он сухо. – И абсолютно точно вернулся. А это вино абсолютно точно слегка прокисло.
– Я тоже рада тебя видеть.
– Коралл есть? А если есть, то где?
– Пару минут назад, – пожала она плечами, – я видела ее между ног пациентки. Абсолютно точно она и сейчас там.
– У тебя на самом деле нет выхода, Мозаик, – ответил он спокойно, глядя ей в глаза. – Ты обязана стать чародейкой. Воистину у тебя огромные задатки и предрасположенность. Твоей тонкой шутки не оценили бы на ткацкой фабрике. И тем более в публичном доме.
– Я учусь и развиваюсь, – она не опустила глаз. – Больше не плачу в уголке. Отплакала свое. Этот этап я уже прошла.
– Нет, не прошла, это самообман. У тебя еще многое впереди, и сарказм тебя от этого не защитит. Тем более, что он искусственный и представляет собой слабое подражание. Но довольно об этом, не мне учить тебя жизни. Я спрашивал, где Коралл?
– Здесь. Привет.
Чародейка словно привидение появилась из-за занавеси. Как и Мозаик, она была в белом медицинском халате, а ее заколотые рыжие волосы прикрывала полотняная шапочка, которую в обычной ситуации он посчитал бы смешной. Но ситуация была необычной, и смех был неуместен; ему потребовались секунды, чтобы это понять.
Она подошла, молча поцеловала его в щеку. Губы у нее были холодными. А глаза очень усталыми.
Она пахла лекарствами. И чем-то еще, что она использовала для дезинфекции. Это был неприятный, отталкивающий, больной запах. Запах, в котором таился страх.
– Встретимся завтра, – опередила она его. – Завтра обо всем мне расскажешь.
– Завтра.
Она взглянула на него, и это был взгляд очень издалека, над разделяющей их пропастью времени и событий. Ему потребовались секунды, чтобы понять, насколько глубока эта пропасть и насколько отдаленные разделяют их события.
– Может, лучше даже послезавтра. Ступай в город. Повстречайся там с поэтом, очень он о тебе беспокоился. Но сейчас иди, пожалуйста. Я должна заняться пациенткой.
Когда она ушла, он взглянул на Мозаик. Видимо, достаточно красноречивым взглядом, чтобы она не мешкала с объяснением.
– Утром у нас были роды, – сказала она, и ее голос слегка изменился. – Тяжелые. Она решила использовать щипцы. И все, что могло пойти неправильно, пошло неправильно.
– Понимаю.
– Сомневаюсь.
– Долго тебя не было, – она подняла голову. – Гораздо дольше, чем она ожидала. В Риссберге ничего не знали, или делали вид, что не знают. Что-то произошло, верно?
– Что-то произошло.
– Понимаю.
– Сомневаюсь.
Лютик, конечно, вмиг обо всем догадался. Констатируя факт, с очевидностью которого Геральт все еще до конца не освоился. И не совсем еще принял ее для себя.
– Конец, да? Прошла любовь? Ну ясно, ты был нужен ей и чародеям; сделал свое дело, можешь уйти. И знаешь что? Я рад, что все кончилось. Когда-то все же должен был закончиться этот необыкновенный роман, а чем дольше он длился, тем более пугающими грозил последствиями. Ты тоже, если хочешь знать мое мнение, должен радоваться, что у тебя одной проблемой меньше, да еще и так легко отделался. Так что улыбку веселую должен ты иметь на лице, а вовсе не гримасу мрачную и угрюмую, которая тебе, уж поверь мне, исключительно не идет, выглядишь с ней просто как человек с тяжелого похмелья, который вдобавок отравился закуской и не помнит, на чем и когда сломал зуб и откуда на штанах следы спермы.
– А может, – продолжал бард, абсолютно игнорируя отсутствие реакции со стороны ведьмака, – твоя мрачность из чего-то иного проистекает? Неужто из того факта, что это тебя выставили за дверь, тогда как ты планировал финал в собственном стиле? Ну такой, с предутренним исчезновением и цветами на столике? Ха-ха, в любви как на войне, друг мой, а твоя милая поступила как опытный стратег. Провела упреждающую операцию, превентивное наступление. Видно, читала «Историю войн» маршала Пеллиграма. Пеллиграм приводит много примеров побед, достигнутых при помощи подобной стратагемы.
Геральт по-прежнему не реагировал. Лютик, казалось, реакции и не ожидал. Допил пиво, кивнул корчмарке, чтобы несла следующее.
– Учитывая вышесказанное, – продолжил он, подкручивая колки лютни, – я в целом сторонник секса на первом свидании. На будущее всячески тебе рекомендую. Исключает необходимость дальнейших свиданий с той же особой, каковые зачастую утомляют и занимают много времени. Кстати, раз уж речь об этом зашла, то рекомендованная тобой госпожа адвокат действительно оказалась стоящей усилий. Не поверишь…
– Поверю, – ведьмак не выдержал, прервал довольно грубо. – Поверю без подробностей, можешь их опустить.
– Ну ясно, – констатировал бард. – Удручен, огорчен и обидой грызен, отчего обидчив и огрызчив. Это не только женщина, сдается мне. Это что-то еще. Знаю, чтоб его. И вижу. В Новиграде не вышло? Не вернул мечей?
Геральт вздохнул, хотя обещал себе не вздыхать.
– Не вернул. Я опоздал. Были проблемы, случилось кое-что. Мы попали в грозу, потом наша лодка начала протекать… А потом один кожевенник крепко разболелся… А, не буду тебя утомлять подробностями. Короче говоря, я не успел вовремя. Когда я добрался до Новиграда, аукцион уже закончился. В доме Борсоди со мной долго разговаривать не стали. Аукционы скрыты коммерческой тайной, которая защищает как выставляющих лоты на продажу, так и покупателей. Посторонним лицам фирма никакой информации не предоставляет, бла-бла-бла, до свидания. Я ничего не смог узнать. Не знаю, проданы ли мечи, и если да, то кто их купил. Не знаю даже, выставил ли их вообще вор на аукцион. Он ведь мог и пренебречь советом Пратта, или ему могла подвернуться иная возможность. Не знаю ничего.
– Не повезло, – кивнул Лютик. – Череда неудачных совпадений. Следствие кузена Феррана тоже застряло, как мне кажется. Кузен Ферран, кстати говоря, постоянно про тебя расспрашивает. Где ты есть, нет ли от тебя каких-то вестей, когда вернешься, успеешь ли на королевскую свадьбу и не забыл ли про обещание, что дал принцу Эгмунду. Разумеется, я ни словом не обмолвился ни о твоих начинаниях, ни об аукционе. Но праздник Ламмас, напоминаю, все ближе; осталось десять дней.
– Знаю. Но может, за это время что-нибудь произойдет? Какая-нибудь удача случится? После череды неудачных совпадений пригодилось бы что-то противоположное.
– Не возражаю. А если…
– Я подумаю и приму решение. – Геральт не дал барду закончить. – К тому, чтобы на королевской свадьбе выступить в роли личного охранника, в принципе ничто меня не обязывает, Эгмунд и инстигатор не вернули моих мечей, а таково было мое условие. Но я вовсе не исключаю, что выполню пожелание принца. За это говорят, как минимум, материальные соображения. Принц хвастался, что с оплатой не поскупится. А все идет к тому, что мне потребуются совершенно новые мечи, сделанные по специальному заказу. А это будет очень недешево. А, что тут говорить. Пойдем куда-нибудь, поедим. И выпьем.
– К Равенге, в «Натуру»?
– Не сегодня. Сегодня хочется чего-то простого, натурального, несложного и честного. Если понимаешь, что я имею в виду.
– Ясное дело, понимаю. – Лютик встал. – Пойдем к морю, в Пальмиру. Знаю там одно место. Подают сельдь, водку и рыбный суп из морского петуха. Не смейся! Правда есть такая рыба!
– Ну есть так есть. Пойдем.
Мост через Адалатте был заблокирован, через него как раз проезжала колонна груженых повозок и группа всадников, ведущих запасных лошадей. Геральту и Лютику пришлось обождать, отойти с дороги.
Кавалькаду замыкал одинокий всадник на гнедой кобыле. Кобыла мотнула головой и поздоровалась с Геральтом протяжным ржанием.
– Плотва!
– Привет, ведьмак, – всадник откинул капюшон, открыл лицо. – Я как раз к тебе. Хоть и не ожидал, что мы так быстро встретимся.
– Привет, Пинетти.
Пинетти соскочил с седла. Геральт заметил, что он вооружен. Это было довольно странно, маги необычайно редко носили оружие. Окованный латунью пояс чародея был отягощен мечом в богато украшенных ножнах. Был там также и кинжал, солидный и широкий.
Он принял от чародея поводья Плотвы, погладил кобылу по ноздрям и по шее. Пинетти снял перчатки и заткнул их за пояс.
– Изволь простить меня, мастер Лютик, – сказал он, – но я хотел бы остаться с Геральтом тет-а-тет. То, что я должен ему сообщить, предназначено исключительно для него.
– Геральт, – надулся Лютик, – не держит от меня тайн.
– Я знаю. О многих подробностях его личной жизни я узнал из твоих баллад.
– Но…
– Лютик, – прервал его ведьмак. – Сходи прогуляйся.
– Спасибо тебе, – сказал он, когда они остались одни. – Спасибо, что привел моего коня, Пинетти.
– Я заметил, – ответил чародей, – что ты был привязан к своей кобыле. Так что, когда мы нашли ее в Сосновке…
– Вы были в Сосновке?
– Были. Нас вызвал констебль Торкил.
– И вы видели…
– Видели, – резко прервал Пинетти. – Мы все видели. Не могу понять, ведьмак. Не могу понять. Почему ты его тогда не зарубил? Там, на месте? Ты поступил, позволь тебе это сказать, не самым мудрым образом.
«Знаю, – подумал Геральт, но удержался от признания вслух. – Знаю, а как же. Я оказался слишком глуп, чтобы воспользоваться шансом, подаренным судьбой. Хуже бы мне точно не стало, лишний труп на счету. Что это значит для наемного убийцы. Ну, подумаешь, унижало меня быть вашим инструментом – так я и без того все время чей-то инструмент. Стоило сжать зубы и сделать, что требовалось».