– Да конечно! Даже минуты тут один не останусь. Буду держаться Геральта.
Вход в приемную короля охраняли гвардейцы; эти, однако, узнали и пропустили инстигатора. Со входом непосредственно в королевские покои пошло не так легко. Непреодолимым барьером тут оказались герольд, два сенешаля и их состоящая из четверых здоровяков свита.
– Король, – объявил герольд, – примеряет брачный наряд. Он запретил ему мешать.
– У нас важное и неотложное дело!
– Король категорически запретил ему мешать. А вот господину ведьмаку, кажется, было приказано покинуть дворец. Так что он еще тут делает?
– Я объясню это королю. Прошу пропустить нас! – Ферран оттолкнул герольда, пихнул сенешаля.
Геральт пошел вслед за ним. Но все равно они сумели попасть лишь на порог комнаты, за спины собравшихся тут придворных. Дальнейшее продвижение сделали им невозможным здоровяки в кожаных куртках, по приказу герольда припершие их к стене. Деликатностью они не отличались, однако Геральт последовал примеру инстигатора и сопротивления не оказывал.
Король стоял на невысоком табурете. Портной с булавками во рту поправлял ему пышные штаны-плундры. Рядом стояли гофмаршал и кто-то в черном, видимо, нотариус.
– Сразу после брачной церемонии, – говорил Белогун, – я объявлю, что наследником трона станет сын, которого родит мне молодая жена. Этот шаг должен обеспечить мне ее приязнь и послушание, хе-хе. Ну и даст мне это немного времени и спокойствия. Лет двадцать еще должно пройти, пока молокосос достигнет возраста, когда способен будет что-то замышлять.
– Но, – король скорчил физиономию и подмигнул гофмаршалу, – если я захочу, то все это отменю, и назначу наследником кого-то совершенно другого. Как ни крути, а брак этот морганатический, и дети от таких браков титулы не наследуют, разве не так? И кто же способен предвидеть, сколько я с ней выдержу? Или, может, других девок на свете нет, покрасивей да помоложе? Так что надо будет составить подходящие документы, брачный договор или что-то вроде этого. Надейся на лучшее, но будь готовым к худшему, хе-хе-хе.
Постельничий подал королю поднос, на котором громоздились драгоценности.
– Убери это все, – скривился Белогун. – Я не стану увешивать себя блестяшками, словно какой-нибудь пижон или нувориш. Надену только это. Это подарок от моей избранницы. Маленький, но с большим вкусом. Медальон с гербом моей страны, очень уместно мне носить этот герб. Она так и сказала: герб страны на шее, благо страны на сердце.
Прижатый к стене Геральт сообразил не сразу.
Кот, бьющий лапкой медальон. Золотой медальон на цепочке. Синяя эмаль, дельфин. D’or, dauphin nageant d’azur, lorré, peautré, oreille, barbé et crêté de gueules[44].
Было слишком поздно, чтобы успеть среагировать. Он не успел даже крикнуть, предупредить. Увидел, как золотая цепочка внезапно сжимается, стягивается на шее короля как гаррота. Белогун покраснел, раскрыл рот, но не смог ни набрать воздуха, ни крикнуть. Обеими руками вцепился в шею, пытаясь сорвать медальон или хотя бы просунуть под цепочку пальцы. Ему не удалось, цепочка глубоко врезалась в тело. Король задергал ногами, слетел с табурета, толкнул портного. Портной покачнулся, закашлялся, видимо, проглотив свои булавки. Врезался в нотариуса, оба упали. Белогун тем временем посинел, выпучил глаза, рухнул наземь, еще несколько раз дернул ногами, вытянулся. И больше не двигался.
– На помощь! Королю дурно!
– Медика! – закричал гофмаршал. – Вызвать медика!
– Боги! Что стряслось? Что с королем?
– Медика! Живо!
Ферран де Леттенхоф приложил ладонь к виску. У него было странное выражение лица. Выражение лица человека, который понемногу начинает понимать.
Короля уложили на диван. Вызванный медик долго его исследовал. Геральта ближе не подпустили, не позволили и приглядеться. Но он и без того знал, что цепочка успела вернуться к прежнему виду еще до того, как прибежал лекарь.
– Апоплексия, – объявил, выпрямляясь, медик. – Вызванная одышкой. Нездоровые воздушные испарения ворвались в тело и отравили телесные жидкости. Всему виной эти беспрерывные грозы, разогревающие кровь. Наука тут бессильна, ничего поделать не могу. Наш добрый и милостивый король мертв. Покинул этот мир.
Гофмаршал вскрикнул, закрыл лицо ладонями. Герольд обеими руками схватился за берет. Кто-то из придворных зарыдал. Некоторые опустились на колени.
Внезапно коридор и вестибюль огласило эхо тяжелых шагов. В дверях появился гигант, мужчина ростом футов семь, как отдай. В мундире гвардейца, но со знаками различия высших чинов. Гиганта сопровождали люди с банданами на головах и серьгами в ушах.
– Господа, – заговорил в тишине гигант, – изволят проследовать в тронный зал. Немедленно.
– В какой еще тронный зал? – взвился гофмаршал. – И зачем? Отдаете ли вы себе отчет, господин де Сантис, что именно здесь произошло? Какое несчастье случилось? Вы не понимаете…
– В тронный зал. Это приказ короля.
– Король мертв!
– Да здравствует король. В тронный зал, пожалуйста. Все. Немедленно.
В тронном зале, под морским потолочным плафоном с тритонами, сиренами и гиппокампами, собралось десятка полтора мужчин. У некоторых на головах были цветные банданы, у других матросские шапки с лентами. Все были загорелыми, у всех в ушах были серьги.
Наемники. Догадаться было нетрудно. Команда фрегата «Ахеронтия».
На помосте, на троне, восседал темноволосый и темноглазый мужчина с выдающимся носом. Он тоже был загорелым. Но серьги в ухе не носил.
Рядом с ним, на приставном стуле, сидела Ильдико Брекль, все еще в снежно-белом платье и все еще увешанная бриллиантами. Недавняя королевская нареченная и суженая вглядывалась в темноволосого мужчину взглядом, полным обожания. Геральт уже довольно давно угадывал как развитие событий, так и их причины, совмещал факты и складывал два и два. Однако сейчас, в эту минуту, даже человек с весьма ограниченными умственными способностями должен был увидеть и понять, что Ильдико Брекль и темноволосый мужчина знакомы, причем хорошо. И, судя по всему, давно.
– Королевич Вираксас, принц Керака, еще минуту назад наследник трона и короны, – объявил гудящим баритоном гигант де Сантис. – В настоящий момент – король Керака, законный повелитель страны.
Первым поклонился, а потом опустился на одно колено маршал двора. За ним отдал королю почести герольд. По их стопам пошли сенешали, низко склоняя головы. Последним, кто поклонился, был Ферран де Леттенхоф.
– Ваше Королевское Величество.
– Пока достаточно обращения «Ваша Милость», – поправил Вираксас. – Полный титул я приму после коронации. С которой, впрочем, мы тянуть не будем – чем быстрей, тем лучше. Правда, господин гофмаршал?
Было очень тихо. Слышно было, как у кого-то из придворных бурчит в животе.
– Мой незабвенной памяти отец мертв, – сказал Вираксас. – Ушел к своим славным предкам. Оба мои младших брата, что меня вовсе не удивляет, обвиняются в государственной измене. Процесс состоится согласно воле покойного короля, оба брата окажутся виновными и по приговору суда покинут Керак навсегда. На палубе фрегата «Ахеронтия», нанятого мною… и моими влиятельными друзьями и заступниками. Умерший король, как мне известно, не оставил действующего завещания или официальных распоряжений по вопросу наследования. Я бы уважал волю короля, если бы такие распоряжения были. Но их нет. Следовательно, по праву наследования корона принадлежит мне. Есть ли кто-то среди присутствующих, кто хотел бы это опровергнуть?
Никого такого среди присутствующих не нашлось. Все присутствующие в достаточной степени были одарены разумом и инстинктом самосохранения.
– Прошу в таком случае начать подготовку к коронации, пусть займутся этим те, в чьи обязанности это входит. Коронация будет совмещена со свадьбой. Ибо я решил воскресить стародавний обычай королей Керака, закон, установленный столетия назад. Гласящий, что если жених умер до свадьбы, то на невесте должен жениться ближайший холостой родственник.
Ильдико Брекль, судя по ее светящемуся лицу, готова была отдаться стародавнему обычаю хоть прямо сейчас. Иные собравшиеся молчали, без сомнения пытаясь припомнить себе, кто, когда и по какому случаю такой обычай установил. И каким образом обычай этот мог быть установлен столетия назад, если королевству Керак и сотни лет-то не было. Наморщенные от мозговых усилий лбы придворных, однако, довольно быстро разгладились. Все как один пришли к правильному выводу. Что хотя коронации еще не было, и хотя пока лишь «его милость», но Вираксас уже практически король, а король всегда прав.
– Исчезни отсюда, ведьмак, – шепнул Ферран де Леттенхоф, вталкивая Геральту в руки его меч. – И забирай отсюда Юлиана. Исчезните оба. Вы ничего не видели и ничего не слышали. Пусть вас никто с этим всем не связывает.
– Осознаю, – Вираксас смерил взглядом собранных придворных, – и могу понять, что для некоторых из присутствующих здесь ситуация является неожиданной. И что для некоторых перемены происходят слишком неожиданно и резко, а события развиваются слишком быстро. Не могу также исключить того, что для некоторых из присутствующих все происходит не так, как им хотелось бы, и что они не в восторге от положения дел. Полковник де Сантис сразу же заявил себя на правильной стороне и присягнул мне в верности. Ожидаю того же самого от остальных тут собранных.
– Начнем, – кивнул он, – с верного слуги моего незабвенной памяти отца. А равно и исполнителя приказов моего брата, коий на жизнь отца покусился. Начнем с королевского инстигатора, господина Феррана де Леттенхофа.
Инстигатор поклонился.
– Следствие тебя не минует, – пообещал Вираксас. – И установит, какую роль ты играл в заговоре принцев. Заговор окончился провалом, что позволяет оценить заговорщиков как бездарных. Ошибку я мог бы простить, бездарность нет. Не у инстигатора, стража закона. Но это позже, начнем с основных вещей. Приблизься, Ферран. Мы хотим, чтобы ты показал и доказал, кому служишь. Хотим, чтобы ты воздал причитающиеся нам почести. Чтобы ты опустился на колени у подножия трона. И поцеловал нашу королевскую руку.