Инстигатор послушно двинулся в сторону помоста.
– Исчезни отсюда, – успел еще шепнуть он. – Исчезни как можно скорее, ведьмак.
Развлечения в саду продолжались полным ходом.
Литта Нейд мгновенно заметила кровь на манжете рубашки Геральта. Мозаик заметила тоже; в отличие от Литты – побледнела.
Лютик схватил с подноса проходящего пажа два бокала, выпил залпом один за другим. Схватил еще два, предложил дамам. Те отказались. Лютик выпил один, второй неохотно вручил Геральту. Коралл, щуря глаза, вглядывалась в ведьмака в явном напряжении.
– Что случилось?
– Сейчас узнаешь.
Колокол на кампаниле начал бить. Он бил так зловеще, так могильно и траурно, что пирующие гости смолкли.
На помост, напоминающий эшафот, вышли гофмаршал и герольд.
– Полный грусти и печали, – в тишине заговорил гофмаршал, – должен я сообщить вам, дамы и господа, прискорбную весть. Король Белогун Первый, наш любимый, добрый и милостивый владыка, жестокой рукою судьбы сражен и умер внезапно, покинул сей мир. Но короли Керака не умирают! Король умер, да здравствует король! Да здравствует его королевское величество король Вираксас! Первородный сын умершего короля, законный наследник трона и короны! Король Вираксас Первый! Трижды: Виват! Виват! Виват!
Хор подхалимов, лизоблюдов и льстецов подхватил возглас. Гофмаршал жестом потребовал тишины.
– Король Вираксас погрузился в траур, так же, как и весь двор. Торжества отменяются, гостей просят покинуть территорию дворца. В ближайшее время король планирует собственную свадьбу, тогда пир повторится. Чтобы пища не пропала зря, король приказал перенести ее в город и выставить на рынке. Также продукты получат в дар и жители Пальмиры. Для Керака наступает время счастья и благополучия!
– Ну что же, – заметила Коралл, поправляя волосы. – Много правды в поговорке, что смерть жениха может серьезно подпортить свадебные торжества. Белогун был не без изъянов, но и не худшим королем, пусть покоится с миром, а земля пусть будет ему пухом. Пойдемте отсюда. И без того уже начало становиться скучно. А поскольку день прекрасный, пойдемте прогуляемся по террасам, посмотрим на море. Поэт, будь так добр, подай руку моей ученице. Я пойду с Геральтом. Думаю, у него есть мне кое-что рассказать.
Было позднее утро. Всего лишь. Просто не верилось, что столь многое случилось за столь короткое время.
Воин не умирает легко. Смерть, чтобы дотянуться до него, должна драться с ним. А воин легко смерти не покоряется.
Глава девятнадцатая
– Эй! Смотрите! – внезапно закричал Лютик. – Крыса!
Геральт не отреагировал. Он знал поэта, помнил, что тот привык пугаться чего попало, восхищаться чем попало и искать сенсацию там, где абсолютно ничего сенсацией и не пахло.
– Крыса! – не сдавался Лютик. – О, вторая! Третья! Четвертая! Геральт, смотри!
Он вздохнул и посмотрел.
Подножие обрыва под террасой кишело крысами. Вся территория между Пальмирой и холмом ожила, двигалась, волновалась и попискивала. Сотни, а может и тысячи грызунов убегали из района порта и устья реки, мчались вверх, вдоль ограды верхнего города, на холмы, в леса. Другие прохожие тоже заметили необычное явление, отовсюду раздавались крики удивления и страха.
– Крысы бегут из Пальмиры и порта, – объявил Лютик, – потому что перепуганы! Я знаю, что случилось! Наверняка к берегу пристал корабль крысоловов!
Всем было лень это комментировать. Геральт стер пот с ресниц, жара была ужасная, горячий воздух буквально не давал дышать. Он взглянул в небо, прозрачное, без единой тучи.
– Идет шторм, – Литта сказала вслух то, что он подумал. – Сильный шторм. Крысы это чувствуют. И я тоже чувствую. Чувствую это в воздухе.
«И я тоже», – подумал ведьмак.
– Гроза, – повторила Коралл. – Гроза придет с моря.
– Какая еще гроза? – Лютик обмахнулся беретом. – Откуда? Погода как на картинке, небо чистое, ни ветерка. Жаль, в такую жару ветерок бы не помешал. Морской бриз…
Он не успел закончить фразу, как задул ветер. Легкий бриз нес запах моря, давал приятное облегчение, освежал. И быстро набирал силу. Флажки на мачтах, только что свисавшие грустно и безвольно, ожили и затрепетали.
Небо на горизонте потемнело. Ветер усиливался. Легкий шелест сменялся шумом, шум переходил в свист.
Флажки на мачтах затрещали и забились. Заскрипели флюгера на крышах и башнях, заскрежетали и зазвенели жестяные насадки на трубах. Застучали оконные рамы. Поднялись облака пыли.
Лютик двумя руками схватил свой берет в последний миг, иначе тот унесло бы ветром.
Мозаик подхватила платье, внезапный порыв задрал шифон высоко, почти до бедер. Пока она сражалась с поднятой ветром тканью, Геральт с удовольствием смотрел на ее ноги. Она заметила его взгляд. И не отвела глаз.
– Гроза… – чтобы говорить, Коралл пришлось отвернуться, ветер дул уже так, что глушил ее слова. – Гроза! Идет шторм!
– Боги! – вскричал Лютик, который ни в каких богов не верил. – Боги! Что происходит? Это конец света?
Небо темнело быстро. А горизонт из темно-синего становился черным.
Ветер все усиливался, адски свистя.
На рейде за мысом море вскипало гривами волн, они бились в волнорез, разлеталась белая пена. Шум моря все рос. Стало темно, словно ночью.
Среди стоящих на рейде кораблей началась паника. Несколько из них, в том числе почтовый клипер «Эхо» и новиградская шхуна «Пандора Парви», в спешке ставили паруса, готовые бежать в открытое море. Остальные корабли паруса убирали, оставаясь на якорях. Геральт помнил некоторые из них, наблюдал за ними с террасы виллы Коралл. «Алке», когга из Цидариса. «Фуксия», он не помнил, откуда. И галеоны: «Гордость Цинтры» под флагом с синим крестом. Трехмачтовый «Вертиго» из Лан Эксетера. Стодвадцатифутовый в длину реданийский «Альбатрос». Несколько других. В том числе фрегат «Ахеронтия» под черными парусами.
Ветер уже не свистел. Выл. Геральт увидел, как из комплекса Пальмиры взлетает в небо первая крыша, как рассыпается в воздухе. Не пришлось долго ждать следующей. Третьей и четвертой. А ветер все усиливался. Треск флажков перешел в неустанный рокот, грохотали оконные рамы, градом летели черепица и кровельная жесть, рушились трубы, разбивались о мостовую горшки с цветами. Разбуженный вихрем, начал бить колокол на кампаниле – рваным, испуганным, зловещим звуком.
А ветер дул, дул все сильнее. И гнал к берегу все более высокие волны. Шум моря рос, становился все громче. И вскоре это был уже не шум. Это был однообразный и глухой гул, словно рокот какой-то дьявольской машины. Волны росли, увенчанные белой пеной валы накатывались на берег. Земля дрожала под ногами. Ветер выл.
«Эхо» и «Пандора Парви» не смогли сбежать. Вернулись на рейд, отдали якоря.
Крики собравшихся на террасах людей звучали все громче, полные ужаса и удивления. Вытянутые руки указывали на море.
По морю шла огромная волна. Колоссальная стена воды. Она поднималась, казалось, по самые верхушки мачт галеонов.
Коралл схватила ведьмака за руку. Она что-то говорила, а точнее, пыталась говорить, но ветер затыкал ей рот будто кляпом.
– …жать! Геральт! Нам надо отсюда бежать!
Волна рухнула на порт. Люди закричали. Под напором массы воды в щепки и дребезги разлетелся мол, взлетели бревна и доски. Рухнул док, сломались и упали деррики и башни кранов. Стоящие у набережной лодки и баркасы взлетели вверх словно детские игрушки, словно лодочки из коры, что беспризорники пускают по канавам. Стоящие близ пляжа хаты и сараи просто смыло, от них не осталось и следа. Волна ворвалась в устье реки, мгновенно превращая его в адский котел. Из затапливаемой Пальмиры бежали толпы людей, большинство стремилось к Верхнему Городу, к сторожевому посту. Эти уцелели. Но часть выбрала бегство на берег реки. Геральт видел, как их поглощает вода.
– Вторая волна! – кричал Лютик. – Вторая волна!
И вправду, была вторая. А потом третья. Четвертая. Пятая. И шестая. Стены воды катились на рейд и порт.
Волны с неистовой силой ударили по кораблям, стоящим на якорях, те дико дернулись на якорных цепях, Геральт увидел, как с палуб падают люди.
Повернувшись носом к ветру, корабли отважно сражались. Какое-то время. Теряли мачты, одну за другой. Потом волны начали их накрывать. Они исчезали в пене и выныривали вновь, исчезали и выныривали.
Первым перестал выныривать почтовый клипер «Эхо». Просто исчез. Через минуту та же судьба постигла «Фуксию», галера попросту рассыпалась. Натянутая якорная цепь разорвала корпус «Алке», когга в мгновение ока исчезла в бездне. Нос и бак «Альбатроса» оборвались под напором, расколотый корабль пошел на дно как камень. Якорь «Вертиго» вырвало, галеон заплясал на верхушках волн, его развернуло и разбило о волнолом.
«Ахеронтия», «Гордость Цинтры», «Пандора Парви» и два неизвестных Геральту галеона сбросили якорные цепи, волны понесли суда к берегу. Этот маневр лишь на первый взгляд был самоубийственно отчаянным. Капитанам судов пришлось выбирать между верной гибелью на якорной стоянке и рискованной попыткой войти в устье реки.
У неизвестных галеонов шансов не было. Ни один из них не смог даже правильно развернуться. Оба разбились о пирс.
«Гордость Цинтры» и «Ахеронтия» тоже не справились с управлением. Столкнулись друг с другом, сцепились, волны швырнули их на набережную и разнесли в щепки. Останки смыло водой.
«Пандора Парви» плясала и прыгала на волнах как дельфин. Но держала курс, и ее несло точно в кипящее, как котел, устье Адалатте. Геральт слышал крики людей, подбадривающие капитана.
Коралл крикнула, показала рукой.
Шла седьмая волна.
Предыдущие, вровень с мачтами кораблей, Геральт оценивал в каких-то пять-шесть саженей, тридцать-сорок футов. То, что шло сейчас с моря, закрывая собой небо, было вдвое выше.