Меня оставили в компании трех чемоданов и призрака покойного живописца. При всей моей любви к Питеру, собеседник он был неважный.
Часы показывали половину двенадцатого. Скоро вернется Элиза. С чашечкой свежесваренного кофе я направилась в гостиную, где висела наша гордость – полотно кисти Джона Уильяма Уотерхауса. Женщина в темно-вишневом платье смотрит в хрустальный шар. Джекс отвалил перекупщику огромные деньги за три картины мастера, попавшие в черный список Сайена. Было здесь и изображение Эдуарда VII со всеми регалиями. Устроившись у открытого окна, я стала читать новый памфлет за авторством Джекса – «Уловки странствующих мертвецов». Предыдущие главы рассказывали о четырех типах духов: ангелах-хранителях, привидениях, музах и психопомпах-проводниках. Сегодня настал черед полтергейстов.
Ровно в двенадцать появилась Элиза, по обыкновению промышлявшая где-то с фантомами. Она протянула мне стаканчик быстрорастворимой лапши с Лайл-стрит.
– Привет. Как считаешь, Питер сейчас осилит второй «Ванитас со скрипкой и хрустальным шаром»?
Элиза Рентон была четырьмя годами старше и служила у Джекса медиумом – специалистом по липовому искусству. Рожденная неподалеку от Сент-Мэри-ле-Боу, кузницы всех кокни, она до девятнадцати лет проработала в нелегальном театре на Кат-стрит, но после прочтения «Категорий паранормального» устроилась к Джексону и стала его основным источником дохода. Настоящая красотка, с гладкой оливковой кожей, глазами цвета зеленого яблока и копной золотых кудряшек. У нее никогда не переводились поклонники; даже фантомы ее обожали. Но Джекс изначально ввел для подчиненных табу на любовные отношения и отменять его не собирался.
– По-моему, нет. У нашего гения творческий кризис. – Я отложила памфлет. – Уже видела новеньких?
– Только Надин. Ну и фрукт! Поздоровалась через губу, и все. – Элиза уселась рядом со мной. – Она точно шептунья?
– Возможно, хотя инструмента при ней не было. – Я сняла крышку с дымящейся лапши. – А с Зиком общалась?
– Только мельком. Аура у него любопытная, конечно, – прямо темно-оранжевая.
– Выходит, он фурия?
– Не похож. Слишком малахольный. – Элиза пристроила миску с крабовыми чипсами себе на колени. – Слушай, пока Питер упрямится, делать мне нечего. Не хочешь снова полетать?
– Без системы жизнеобеспечения – нет.
– Аппарат привезут не раньше вторника. Можно начать потихонечку. – Она вручила мне карандаш и альбом для рисования. – Попробуй нарисовать его… в смысле, твой лабиринт.
– Нарисовать?
– Ага. Только не цветочки и прочее, а саму структуру. Как бы вид с высоты птичьего полета. Мы уже давно пытаемся понять принцип работы человеческого лабиринта, но не можем продвинуться дальше солнечной зоны, а их вроде как три. И вот у нас появился шанс проверить свою теорию на практике. Ну как? Справишься?
Меня буквально распирало от осознания собственной значимости. Наконец-то от меня будет настоящая польза!
– Конечно. – Я с готовностью схватилась за карандаш.
Элиза смотрела телевизор, пока я корпела над рисунком. Сначала изобразила точку в окружении трех колец.
Из динамиков понеслись звуки заставки «Ока Сайена», и на экране возникла Скарлет Берниш с очередной сводкой новостей. Не переставая жевать, Элиза кивнула на ящик:
– Тебе не кажется, что наша красотка в разы старше Уивера, а вот это все – результат обильной пластики?
– Вряд ли. Она так часто улыбается, что никакие швы не выдержат.
Рисунок был почти готов. Получилось нечто вроде бычьего глаза, с пятью участками.
– Вот это, – ткнула я карандашом в точку, – солнечная зона.
– Все правильно. Дух не может выйти за ее пределы, не рискуя лишиться рассудка. Серебряная пуповина служит своего рода страховочной сеткой, не давая большинству ясновидцев покинуть зону.
– Большинству, но не мне.
– В этом твоя фишка. У нас связующая нить между духом и телом – максимум дюйм. – Элиза чуть раздвинула большой и указательный пальцы. – А у тебя – миля. Поэтому ты способна добраться до внешнего кольца и оттуда чувствовать эфир на расстоянии. Нам такое не под силу. Мы видим лишь духов и ауры, да и то в непосредственной близости от себя. Мне, например, не дано сейчас почувствовать Джексона и прочих.
Зато мне – очень даже!
– Но и у меня есть предел.
– Вот почему необходимо соблюдать осторожность, – заметила Элиза. – Пока окончательно не выясним что и как. Возможно, ты способна отделяться от тела, а возможно, и нет. Главное – понять.
Джекс тоже неоднократно читал мне лекции о природе странников, но, надо признать, из Элизы наставник был куда лучше.
– А что происходит за гранью солнечной зоны? – спросила я. – Чисто теоретически, разумеется.
– Ну, мы полагаем, что оттуда берутся все «кошмары» невидцев. При стрессе пуповина слегка растягивается, расширяя границы. Но одновременно возникает сильное напряжение, тебя как будто тянет назад. За пределами сумеречной зоны начинается безумие.
– По-твоему, я чокнутая?
– Что за глупости, Пейдж! И думать не смей такое. Ты у нас настоящее чудо! Прыгунья. – Элиза взяла у меня альбом. – Покажу Джексу, когда он закончит. Уверена, ему понравится. Ночуешь сегодня у отца? У вас же обычно по пятницам?..
– Работенка срочная подвернулась. Болтают, Дидьен отыскал Уильяма Терриса[7].
– Вот черт! Все ясно. – Элиза порывисто обернулась ко мне. – Знаешь, что говорят про Синдикат? Коли туда попал, обратно не вернешься. Тебе точно здесь хорошо?
– Лучше не бывает, – заверила я.
Улыбка у Элизы получилась грустной.
– Ладно. Если что, я наверху. Нужно успокоить Питера. – Позвякивая многочисленными браслетами, она вышла из комнаты.
Я снова взялась за карандаш и стала рисовать круги: каждый новый темнее предыдущего. Джекс появился только спустя пару часов; за окнами уже занимался рассвет. Скоро собираться на встречу с Дидьеном, но сперва сброшу картинку на компьютер.
Джекса буквально лихорадило.
– Джекс? В чем дело?
– Нечитаемый, – выдохнул он. – Пейдж, лапушка моя! Наш мистер Саенс абсолютно нечитаем.
21Сожженные корабли
Никогда не забуду лицо стража, когда тот увидел на мне алую тунику. Впервые в его взгляде был страх.
Это длилось всего долю секунды, но мне хватило, чтобы уловить мимолетную панику, вспыхнувшую в глубине глаз, точно пламя свечи. Я собралась молча пройти в свою комнату, как вдруг за спиной тихо раздалось:
– Пейдж.
Пришлось остановиться.
– Праздник удался?
– Вполне. – Я коснулась алого якоря на груди. – Кстати, ты был прав. Она спрашивала о тебе.
На секунду повисла напряженная тишина. Лицо рефаита словно окаменело.
– И что ты ответила? – ледяным тоном проговорил он. – Что именно ей рассказала? Я должен знать.
Конечно, он не станет умолять и унижаться. Гордость не позволит. На скулах у него играли желваки, рот сжался в прямую линию. Интересно, о чем думает? Куда бежать, кого спасать? Что теперь делать?
Сколько мне еще его мучить?
– Она и впрямь сказала кое-что любопытное, – произнесла я, усаживаясь на кушетку. – Например, что принцу-консорту строжайше запрещено иметь дело с эмитами.
– Так и есть. – Страж забарабанил пальцами по подлокотнику. – И ты, конечно, поведала ей о ранах.
– Нет, и не собираюсь.
Выражение его лица разительно переменилось. Помедлив, он плеснул амаранта в кубок.
– Ты спасла мне жизнь, Пейдж.
– А ты пристрастился к амаранту. Это из-за шрамов?
Рефаит насторожился:
– Шрамов?
– Именно.
– Ничего подобного. Настойка полезна для здоровья, и только. Уже объяснял: старые раны. – Он поставил кубок на стол. – Выходит, ты решила не доносить на меня. Почему?
– Предательство не мой конек. – Его объяснение меня нисколько не обмануло.
Старые раны и шрамы – по сути одно и то же.
– Ясно. – Страж уставился на холодный очаг. – Информацию ты утаила, но тунику заработала. Любопытно.
– Помогли твои рекомендации.
– Не ожидал, что Нашира прислушается к моему мнению. Подозреваю, у нее на то были особые причины.
– Завтра меня отправляют на задание за пределы города.
– В цитадель, – кивнул он. – Странно…
– Почему?
– Столько сил положено, чтобы затащить тебя сюда, и вдруг – цитадель.
– Она хочет при моем посредстве выманить на свет лондонскую шайку, «Семь печатей». В этой команде есть странница, типа рыбак рыбака видит издалека.
Страж никак не отреагировал. Вот и гадай, подозревает или нет.
– Выдвигаемся завтра ночью. Трое «алых» и рефаит для компании.
– Кто?
– Твоя сестрица.
– Ах да. – Он сложил ладони. – Ситула Мезартим, доверенное лицо Наширы. Нам с тобой придется соблюдать осторожность.
Я нахмурилась:
– Со мной снова будут обращаться как с рабыней?
– Мера необходимая, но временная. Мы не в самых лучших отношениях с сестрой. Более того, ей велено следить за мной.
– Почему?
– Это не обсуждается. Меньше знаешь – крепче спишь. Уясни главное: я убиваю лишь в самых крайних случаях.
Не обсуждается. Старые раны. Все это означало лишь одно, однако доверять ему по-прежнему нельзя, будь он хоть трижды меченый.
Я демонстративно зевнула:
– Мне нужно поспать. Сбор завтра вечером у резиденции «Сюзерен».
Страж молча кивнул.
Я подхватила сапоги и отправилась на второй этаж, оставив рефаита наслаждаться амарантовой настойкой.
Сон не шел. Одолевали мысли по поводу предстоящего задания. После ужина Нашира огласила свой план: дождаться, когда Картер появится у подножия колонны Нельсона, а как только представитель «Семи печатей» попытается вступить с ней в контакт, немедленно атаковать всеми подручными средствами. Но если наследная правительница свято верит, что нам удастся так запросто подстрелить Картер, взять пленных и вернуться в Шиол I до рассвета, то она глубоко заблуждается. Джекс непременно подстрахуется и одного человека на такое дело не пошлет. Как пить дать, будет вся шайка. Патрульных тоже нельзя сбрасывать со счетов: ночью улицы буквально кишат ими. Да и обычной ночной публики будет в избытке, а это грозит массовой дракой. Дракой, где мне придется сражаться на стороне врага, а душой болеть за своих.