здесь, именно сейчас?
Я взглянул в его затуманенные глаза.
– В последнее время – особенно часто.
– Ты выглядишь… напряженным.
– У меня сейчас жизнь напряженная.
– А я вот что думаю, – сказал он, и при этом его глаза медленно закатились и закрылись, – я думаю, что беспокойство, типа, совершенно бессмысленная, типа, штука, понимаешь? Потому что… потому что оно, типа, дает нам такую, типа, иллюзию, понимаешь, гребаную иллюзию, что мы чем-то управляем, сечешь? Как будто мы на самом деле что-то решаем, да? Но в конце, типа, в конце концов из всего этого идет страх, так? А из страха идет замешательство. – Он открыл глаза, улыбнулся мне. – И я так думаю, что нам всем надо, типа, делать все что угодно, чтобы прочистить мозги. Понимаешь, о чем я, да?
Я мечтал оказаться как можно дальше от него, но продолжал смотреть ему прямо в глаза.
– Да.
– Думаешь о том, чего стоит совет какого-то наркоши, а? – Он сонно рассмеялся.
Меня отвлек скрип пола, и, обернувшись, я увидел, как Джулия прошла через кухню к ряду шкафчиков над единственной кухонной стойкой.
– Эдриан, помолчи, – холодно бросила она. Джулия переоделась в старые джинсы и легкий свитер и распустила волосы, едва достававшие до плеч. Когда мы только встретились, ее волосы были завязаны в хвост, открывая седые корни. – Чаю хочешь? – спросила она.
– Нет. Спасибо.
Она вытащила из шкафчика и поставила на стол две чашки, блюдца и сахарницу, потом отошла к холодильнику и возвратилась с небольшим кувшинчиком молока. Замерев на секунду, как будто собиралась заговорить, Джулия вернулась к кухонной стойке и принялась копаться в сумочке, пока не отыскала пачку сигарет и зажигалку. Она зажгла сигарету, стоя к нам спиной, и обернулась только после того, как сделала первую затяжку и со вздохом выпустила дым из легких.
Возраст не красил Джулию Хендерсон. Она не пользовалась косметикой и набрала вес. Вдобавок к этому, утомление и явные попытки скрыть естественную красоту под посредственной, даже непривлекательной внешностью придавали ей неряшливый вид. Джулия еще раз глубоко затянулась, и я заметил окрашенные никотином пальцы и ногти, сгрызенные почти до основания. Ей было на шесть лет больше, чем мне, то есть всего сорок четыре, но в нынешнем состоянии она выглядела почти шестидесятилетней. Нездоровой, опустошенной эмоционально и истощенной физически шестидесятилетней женщиной. Былое великолепие еще таилось под морщинами, пятнами и темными кругами; как будто каждое мгновение боли, страха, тоски и отвращения оставило шрам, напоминание о себе. Девятнадцатилетняя красотка давно сгинула, и вместо нее оказалась взрослая, вполне материальная женщина, которая продолжала жить, несмотря на очевидные трудности. И она явно больше не видела в канонах красоты с глянцевых обложек ни смысла, ни значения.
Джулия отбросила волосы с лица.
– Как ты меня нашел?
– Твой адрес есть в телефонной книге, но я не знал, что ты живешь в Кембридже, пока Брайан не сказал мне. Я повстречал его в Поттерс-Коув.
– Брайан. – Джулия произнесла имя так, будто оно были неприятным на вкус. – Он знает, что ты здесь?
– Нет.
Какое-то время она молча курила.
– Так зачем ты приехал?
Хороший вопрос. О чем вообще я думал, кем себя вообразил? Не важно, были ли верны мои подозрения о том, что произошло много лет назад. Какое право я имел являться без предупреждения и вмешиваться в жизнь этой женщины, которой и без того непросто?
– Может быть, нам стоит поговорить наедине?
– Все, о чем ты хочешь поговорить со мной, можно обсуждать при Эдриане. – Она еще не злилась, но явно уже теряла терпение. – Я во всем ему доверяю.
Краем глаза я заметил, как Эдриан мне подмигнул. У меня начали потеть ладони, так что я как бы невзначай вытер их об штаны и попытался составить связное предложение:
– Слушай, я знаю, что это все очень странно… я появился вот так, из ниоткуда, притом что ты едва меня знаешь и мы не виделись много лет… но я просто не знаю, к кому еще обратиться. Это почти смешно, что я тут оказался, но, Джулия, мне нужно было с тобой поговорить. – Я сжал руки и положил их на колени, пытаясь сдержать дрожь. – Я уже спрашивал прежде, но… помнишь ли ты кого-нибудь из Поттерс-Коув по имени Бернард Мур?
На этот раз она никак не отреагировала, и я описал его. Джулия затянулась и прищурилась от витавшего вокруг дыма.
– И что с ним?
– Он умер.
– И что ты хочешь от меня? Открытку с соболезнованиями?
– Он покончил с собой. Повесился.
Джулия раздавила сигарету в переполненной пепельнице, стоявшей на столе между нами, и выдохнула последний клуб дыма из ноздрей.
– Какое тебе до него дело?
– Он был моим другом.
Она подалась назад, сложила руки на груди и прислонилась к кухонной стойке.
– Вот как.
Я непроизвольно оглянулся на Эдриана, но он пялился на столешницу так, будто она была самым изумительным предметом в мире, так что я снова обратился к Джулии:
– Но мне кажется, Бернард был не совсем тем, кем я его считал. После его смерти обнаружились кое-какие странности, которые…
– Какие странности?
Я встал.
– Я ошибся. Слушай, извини, не стоило мне вот так сваливаться тебе на голову.
– Я видела утренние новости, – внезапно заявила она. – В Поттерс-Коув нашли труп.
– Да. Тело молодой женщины.
– Здесь такое случается довольно часто. Но готова поспорить, что в той дыре это важнейшее событие.
Чайник засвистел. Джулия быстро подошла к плите, взяла его и наполнила две чашки на столе. Мне пришло в голову, что она с легкостью могла бы обварить меня, сняв с чайника крышку и плеснув на меня кипящей водой; и хотя не похоже было, что Джулия склонна к насилию, на ее лице было странное выражение, которое меня встревожило.
– Сядь, Алан. Ты пришел сюда за ответами, так? Так чего же убегать, оказавшись так близко к цели?
Эдриан утопил в чашке пакетик чая и сдавленно хихикнул.
Я опустился обратно на стул, и после того, как Джулия поставила чайник на выключенную плиту и села за стол, спросил:
– Значит, ты знаешь Бернарда… в смысле, ты его помнишь?
Джулия обхватила чашку обеими руками, поднесла к губам и неслышно отпила.
– Я помню, что он меня изнасиловал.
Ее ответ уже не должен был застать меня врасплох. И все равно он меня ошарашил.
– О боже, я… какой ужас. Я…
– Ты же это хотел узнать, разве нет? Именно поэтому ты меня разыскал. Насколько тебе известно, нас ничего больше не связывает. И ты уже знал ответ. Должен был знать.
– Я подозревал. Перед самоубийством он намекал на то, что совершил что-то такое, что-то ужасное. – Я поставил локти на стол, закрыл лицо руками. – Господи боже мой, как такое может быть…
– Я никому не рассказывала, – сказала она.
Они никогда не рассказывают.
– Прости, Джулия, но мне надо знать, что произошло. Это важно.
– О, в этом я не сомневаюсь. – Дрожащими руками она подняла чашку и сделала еще один глоток чая. И, прежде, чем я успел ответить, сказала: – Это случилось в конце лета 1975 года. В лесу в Поттерс-Коув.
– Я не хочу показаться бесчувственным или…
– Просто спрашивай.
– Бернард носил очки с такими толстыми стеклами, был маленьким… в то время он был таким слабаком… как он сумел…
– Элемент неожиданности. Нож. И помощь.
Мое сердце едва не разорвалось.
– Ему кто-то помогал?
Она кивнула, снова потянулась к сигаретам.
– Я бежала как обычно, срезала дорогу через этот участок леса. – Джулия сунула в рот сигарету, глядя в пустоту, как будто воспоминания были где-то за горизонтом, который видела она одна. – Помнишь, там был такой каменный очаг, неподалеку от старой палаточной площадки?
– Да.
– Он сидел рядом с этим очагом, – сказала она без выражения. – Я остановилась… думала, что он поранился. Ты сам сказал, он был маленьким и, наверное, выглядел моложе своих лет. Он просто сидел, качался из стороны в сторону, тер ногу и постанывал. Я остановилась и спросила, все ли в порядке, и он сказал, что упал и подвернул ногу. Сказал, что если я его поддержу, он сможет идти, так что я протянула ему руку. С чего мне было отказывать? Он выглядел совершенно беззащитным, как ребенок. С чего мне было не помочь ему? Не могла же я просто пробежать мимо, не обращая внимания?
– Нет, – выдавил я, у меня сжалось горло. – Я понимаю.
– Когда я помогла ему подняться на ноги, он меня толкнул, сильно и неожиданно. Я потеряла равновесие, упала и… – она яростно затянулась сигаретой, смяв фильтр. – Я сильно ударилась о землю головой. Чуть-чуть не попала в очаг. Если бы я ударилась об него затылком, то сегодня меня бы здесь не было, это уж точно. Я бы умерла в тот день в том лесу. И тогда я думала… думала, что могу умереть. Я не то чтобы потеряла сознание, но все вокруг было размытым и… потом этот мальчишка забрался на меня. У него был нож с выкидным лезвием, и он раскрыл его прямо у меня перед лицом и рассмеялся, но такого смеха я еще никогда не слышала… как будто даже и не человек смеялся. Он прижал нож мне к горлу и что-то говорил, но я не помню, что именно, только… чувствовала, как он меня раздевает, стягивает шорты, раздвигает мне ноги.
Эдриан медленно поднялся.
– Мне надо прилечь.
Он убрел в коридор, а Джулия смахнула из уголка глаза слезу, еще раз с силой ткнула сигаретой в пепельницу.
– Мне неприятно все это ворошить, но… ты можешь сказать, кто был с…
– Я не могла поверить в то, что происходило, – продолжила она, как будто не слышала. – В то, что этот мальчишка, этот ребенок со мной делал. Даже то, как он меня обманул, казалось скорее детским розыгрышем, все… казалось таким невероятным, как во сне, когда все кажется бессмысленным… понимаешь? В котором все не так и не имеет никакого смысла?
Я почувствовал, как киваю.
– Все это казалось ненастоящим. К тому же он был таким маленьким, просто крохой, и он забрался на меня, это… даже когда он меня насиловал, это… я не могла поверить в то, что происходило.