– Почему, Мамка? Скажи мне, почему.
– Потому что нужно умереть, чтобы там оказаться.
Я не успел ничего сообразить, а Рик и Дональд уже тянули меня к двери.
– Нужно умереть, – раздавался позади нас голос Мамки. – Нужно умереть, чтобы там оказаться.
Тули и его высокий приятель пробежали мимо нас в заднюю комнату, ненадолго задержавшись, как будто не знали, следует ли им остановить нас или сначала помочь владелице бара. Они выбрали второе, и мы продолжили путь: Рик впереди, я замыкающим, Дональд между нами.
Бармен выскочил из-за стойки и шагнул нам наперерез. В руках у него была бейсбольная бита, и он угрожающе ею замахнулся.
– Какого хрена вы с ней сделали?
Рик замахнулся и нанес два быстрых удара, один ему в живот, другой в горло. Бармен отлетел назад и рухнул перед стойкой, уронив два табурета. Бита выпала у него из рук и откатилась в угол.
Мы были уже почти у двери, когда сзади раздались крики и топот. Я обернулся как раз вовремя и увидел, что на меня несется татуированный громила. Тули топотал следом.
Может быть, продолжай я бежать, я успел бы проскочить через дверь. Но вероятнее всего, нет. Выяснить это мне не довелось, потому что я внезапно замер на месте, и, попытавшись остановиться, мой преследователь едва не налетел на меня. Я замахнулся что было сил и ударил, пока он не успел восстановить равновесие. Мой кулак врезался ему в физиономию сбоку, и сила удара отдалась мне через запястье в руку и плечо. Громила пьяно отшатнулся и упал на пол.
В неразберихе мимо промелькнул Тули, а в следующую секунду я услышал позади себя шарканье и тяжелое торопливое дыхание, Дональд что-то выкрикнул, потом захрипел. Я оглянулся на потасовку. Дональд неуклюже замахнулся, но промазал, и Тули смел его в сторону двумя сильными ударами в живот и голову. Рик пришел Дональду на помощь и тремя быстрыми ударами уложил Тули на пол.
Я тоже двинулся было на помощь, то кто-то толкнул меня сзади. Удар ужасающей силы пришелся мне между лопаток, и я шатнулся вперед, потом резко обернулся и обнаружил, что татуированный громила поднялся на ноги и теперь бросался на меня. Едва удерживая равновесие, я замахнулся, но он вовремя увернулся, поднял кулак и впечатал его мне в висок.
Я знал точно, куда он попал, потому что мое чувство равновесия немедленно разладилось, а за глазами и по челюсти распространилось ощущение покалывания – как зевок, который никак не проходит. У меня перед глазами поплыло, потом зрение прояснилось – и поплыло вновь, прежде чем я успел сообразить, что падаю на пол. До того, как мой подбородок встретился с грязными плитками, я подставил руки и как мог откатился в сторону.
Кое-как я поднялся на ноги. Голова все еще немного кружилась. Мой противник рассмеялся как идиот; в его остекленевших от наркоты глазах было что-то настолько нечеловеческое, настолько нездоровое, что на секунду я замер. По выражению его лица я понял, что он догадался о моей неуверенности и счел ее признаком слабости. Когда он снова бросился на меня, я примерился, подготовился и ударил.
Он наткнулся прямо на мой кулак. Его голова откинулась назад, и он пошатнулся. Крови не было, но на его лице появилось озадаченное выражение, как будто он никак не мог поверить в происходящее. И пока он пытался удержаться на подкашивавшихся ногах, я сделал шаг вперед, намереваясь закончить начатое, но тут из ниоткуда появился Дональд и нанес ему дикий, размашистый удар.
На этот раз громила рухнул на пол. Я бросился вперед, сел на него сверху и принялся лупить. Он попытался отползти, прикрывая затылок руками и что-то неразборчиво бормоча, но я продолжал бить, пока он не прекратил шевелиться.
Только тогда я откатился в сторону. Мои руки покрывала кровь, в основном его. Мой противник стонал, едва в сознании, и все еще беспомощно прикрывал руками голову. На полу рядом с его лицом начинала собираться лужица крови.
Все еще чувствуя небольшое головокружение, я увидел, как Дональд нагнулся и поднял биту бармена. За его спиной Тули и Рик кружили как пара диких котов. По крови, покрывавшей обоих, я догадался, что ни одному из них не удалось получить серьезного преимущества после первой удачи Рика.
Тули бросился вперед, но Рик встретил его ударом, который уложил его во второй раз. Тули закашлялся, сплюнул кровь и медленно начал подниматься, но Рик бросился вперед. Его кулаки с тошнотворным звуком ударяли по коже и кости. Тули снова рухнул, возле глаз, губ и ноздрей у него выступила кровь.
Рик стоял наготове со вздымавшейся грудью.
– Лежи где лежишь, говнюк.
Его противник крякнул и принялся подыматься.
В тот момент, когда Тули издал вызывающий рев и в безумной ярости бросился на Рика, я подскочил к Дональду, выдернул биту у него из рук.
– Рик!
Он глянул в мою сторону, и я швырнул биту. Одним движением Рик поймал ее и взмахнул вниз, приложив противника по лодыжкам.
Тули взвыл, рухнул на пол и принялся со стоном кататься, хватаясь за ноги, прижатые к груди.
Какое-то время мы с Риком стояли, тяжело дыша, глядя друг на друга и чувствуя если не совершенное изумление, то, по крайней мере, некоторое удовлетворение.
Дональд опустился на одно колено, возможно, из-за полученных прежде ударов. Я протянул руку и помог ему подняться на ноги.
– Ты в порядке?
– В полнейшем, – прохрипел он.
Рик отшвырнул биту и стер тонкую струйку крови, сочившуюся из уголка рта.
– Надо убираться отсюда, пока не явились еще кретины вроде этих.
Мы повернулись спиной к поверженным и вышли из бара, не обращая внимания на кровь и по-прежнему доносившиеся из задней комнаты глухие вопли.
Все еще чувствуя прилив адреналина, я ступил на тротуар. От солнечного света не осталось и следа. Жаркий летний день сменился жарким летним вечером, и все вокруг казалось выше, отчетливее и ярче, чем обычно.
Ночь наступила как раз кстати. Пусть и на краткое мгновение, но мы причастились мудрости древних духов. И после всего, что случилось, и из-за всего, что шло за нами по пятам, тьма нам подходила больше.
Глава 23
Лето наступило рано. До начала туристического сезона оставалось еще несколько недель, так что округа пока не изменилась. Хотя несколько ранних пташек летнего нашествия уже прибыло и открывало ближайшие дома, большая часть соседей Дональда плелась в хвосте зимней спячки. Мы привели себя в порядок, обработали незначительные раны и проделали недолгий путь через перелесок за домом Дональда к утесу над пляжем. Луна стала бордовой и была такой полной и яркой, что казалась нереальной посреди чистого неба. Несмотря на ее яркое сияние, мигавшие на пляже под нами огни затмевали ее даже на таком расстоянии.
Втроем мы стояли на песке среди пробивавшихся на дюнах высоких трав и разглядывали хаотично стоявшие по всему пляжу полицейские машины. Над тем местом, где было само тело, возвели палатку и установили вокруг несколько временных прожекторов, превратив небольшой участок в сияющий оазис в окружении мрака. Хотя все происходило в нескольких сотнях ярдов, мы могли разглядеть полицейских и прочий персонал, который все еще прочесывал местность. За расставленными вдоль парковки заграждениями собралась небольшая толпа, наблюдавшая за происходящим. Так как тело было найдено много часов назад, его давно уже увезли, и я пытался угадать, что надеялись увидеть эти люди. Глядя на то, как красные и синие отсветы скользят по лицам Рика и Дональда, я подумал: а что надеялись увидеть мы?
– Я все думаю, приходил ли он сюда, – сказал Дональд. – В ту ночь, когда оставил там труп? Зашел ли он в гости ко мне после того, как засыпал песком тело этой несчастной женщины? Может быть, зашел и сидел у меня дома и говорил ни о чем?
У Бернарда это хорошо получалось, он мог так болтать часами. Может, потом он втайне посмеивался. Может, он считал это забавным.
Рик держал шесть банок пива в пластиковых кольцах. Вытащив одну, он провел ею по лбу.
– Там внизу много фэбээровцев. Наверное, просеивают песок в надежде найти хоть что-нибудь. Местные политики уже начали возмущаться по телевизору о том, что это повредит туристическому сезону. Можете поверить? Даже беднота, которая не может позволить себе поехать на Кейп-Код, побоится приехать, опасаясь, что у нас тут разгуливает серийный убийца. Черт, да они могут поехать хоть дальше, хоть ближе к мысу, и будут в полной безопасности.
– По крайней мере, так кажется. – На лице Дональда играли разноцветные отблески полицейских огней. Из-за засохшей на разбитой губе крови он выглядел непривычно. Такой бойцовский вид ему не шел. – Они могут звать хоть ЦРУ, все равно ничего не изменится. Они гоняются за призраком.
– Люди находят под ногами трупы, а их волнует, что упадут летние прибыли, – сказал Рик.
У меня все еще болели руки, на костяшках осталось несколько мелких порезов, но кровотечение было несильным и прекратилось еще по дороге в Поттерс-Коув. Я посмотрел на свои ладони, согнул и разогнул пальцы.
– Дай-ка мне тоже пива.
Рик протянул мне связку, ухватив ее за пустое пластиковое кольцо. Я протянул руку и высвободил одну банку. Она была холодной и приятно лежала в руке. Жара все еще держалась, но легкий ветерок с океана ее немного рассеивал. Я открыл банку и сделал большой глоток. Эта ночь могла – должна была – быть такой прекрасной.
– Мы могли сегодня погибнуть, – сказал Дональд, и только тогда я сообразил, что мы переговаривались шепотом.
– Но не погибли ведь, – ответил я.
– Но могли.
– Ага, но не погибли.
Дональд провел рукой по волосам, потом посмотрел вниз на пляж.
– Найдутся и новые трупы, но все завершится, когда подойдет к концу путь, который прошел Бернард. Полиция либо так никогда и не найдет убийцу, либо каким-то образом узнает, что это сделал он. Как бы там ни было, Бернард мертв, и ничего уже нельзя изменить. Газеты напечатают заметки, закончатся программы по телевизору, все желающие напишут свои книжки – и со всем этим ужасным бардаком будет покончено. Он просто уйдет в прошлое, станет смутным неприятным воспоминанием, шрамом, с которым Поттерс-Коув вечно придется мириться, – вот и все. Еще одна история о былых временах. И в конце концов она станет совершенно бессмысленной. Все это как гроза, Алан, и я планирую пересидеть ее дома. – Дональд повернулся ко мне; половина его лица оказалась в тени, другую половину освещала луна и сменяющиеся вспышки полицейских маячков. – А когда она пройдет, я вернусь к тем жалким крохам жизни, что у меня остались. Их не так много, но ничего другого у меня нет. С меня хватит.