Впрочем, собравшееся на берегу слишком многочисленное общество им не понравилось, и они ушли обратно в море.
Не знаю, как общаются дельфины между собой. Я не верю, что у них есть свой настоящий язык, что они объясняются друг с другом при помощи всяких свистов, щелчков и ультразвуков точно так же, как люди. Впрочем, никто из тех, кто работает с дельфинами: ни ученые, ни тренеры, — в это не верит. Разумные дельфины, стоящие на равной с человеком ступени развития, — это фантастика, даже ненаучная; это всего лишь сенсация, придуманная скорее всего американскими исследователями, чтобы привлечь внимание к своим работам и заставить раскошелиться военно-морское ведомство. В кино все выглядит так красиво — диалог человека и умницы дельфина, которые вдвоем решают сложнейшие морально-этические проблемы, причем у животного нравственные устои оказываются крепче. Но и смешно тоже, во всяком случае, мне. Хотя трюки в таких фильмах поставлены классно.
Но что-то такое есть в дельфиньем мире, что заставляет меня относиться к ним по-особому. Дельфины в стаях явно обмениваются между собой элементарной информацией. И по-моему, чувствуют… я бы сказала, душевное состояние друг друга. По крайней мере чужую боль они ощущают.
Как-то раз мы, спустив воду в бассейне, делали небольшую операцию только что пойманному дикарю, который сильно поранился при отлове. Дельфины по-разному относятся к врачам, которые им помогают: одни, как и умные собаки, покорно терпят, хотя порою и дрожат от страха, другие, как собаки невоспитанные, сопротивляются изо всех сил. Этот здоровенный самец относился как раз к последней категории, он все время пытался укусить или ударить терпеливую Галю Ромашову. Впрочем, такова часто бывает не только животная, но и человеческая благодарность. Так вот, на этот раз после того как Галя очистила и зашила рану на боку и обработала воспаленный глаз и в бак начала набираться вода, дикарь подполз к ней, заставил ее отступить к самой стенке и в конце концов, толкнув, опрокинул в воду. Но не об этом неблагодарном свинтусе речь, нет, мое внимание привлекла совсем другая афалина. В баке тогда жили два постоянных обитателя: Тишка, очень дружелюбный и доверчивый зверь, и более нелюдимый Тоник. Так вот, Тишка страшно переживал, пока дикарь находился в руках людей и мелко дрожал, а когда наконец вода начала прибывать, он подплыл к нему и начал буквально тереться об него, попискивая, всем своим видом и гибким телом выражая сочувствие.
Я, конечно, не знаю, о чем переговаривалась наша Ася с дикими афалинами. Но они часто подплывали к ней, когда людей не было поблизости, и плавали вдоль коридора, а по другую сторону сетки металась Ася.
Впрочем, металась — не то слово, она быстро плавала вдоль сетки параллельно своим сородичам. Они издавали какие-то звуки, иногда это были громкие щелчки, какой-то треск, но скорее всего по большей части мы их сигналов просто не могли услышать — они были в другом диапазоне.
Стая была одна и та же, в ней было пять особей, в том числе большой самец, слегка горбатый. У афалин и в естественных условиях часто бывают травмы, и нередко при отлове попадаются дельфины с искривленным позвоночником и торчащим в сторону хвостом. Причем, по-видимому, это не мешает им жить если не хуже, то не намного хуже, чем их собратья. Этот самец чаще всего подходил к коридору и плавал вместе с Асей, пока остальные находились в стороне, подальше от берега. Мы, смеясь, называли его Асиным кавалером.
Обычно они двигались очень аккуратно, не задевая ни за сетку, ни тем более за сваи. Поэтому я удивилась, увидев, что нашей аппаратуре нанесен некоторый, правда, незначительный, ущерб. Планка действительно была сбита, но я подозревала, что Витя небрежно ее закрепил. Интересно, специально это сделал Горбун или случайно? То, что виноват был в этом именно Горбун, я не сомневалась.
Ребята явно преувеличили масштаб происшествия, и я без труда уговорила их отложить починку на завтра, на светлое время. Мне даже показалось, что Алекс просто воспользовался предлогом, чтобы выманить меня от начальства. Успокоив Ванду, тоже примчавшуюся на берег, мы пошли в лагерь, но теперь уже не к Эмилии, а к костру, который горел возле домика ихтиологов. Там за столом под открытым небом сидела молодежь, и взрывы хохота были слышны еще издалека. Вика и Ника, которые перекочевали сюда сверху, дружно меня приветствовали. Здесь пили «Изабеллу», домашнюю «Изабеллу», которую принес один из местных работяг. Пригубив вино, я вдруг подумала, что с таким букетом во рту целоваться должно быть необыкновенно приятно… Очевидно, Алексу пришло на ум то же самое, потому что он крепко пожал мне под столом руку.
Впрочем, и здесь никто долго не засиживался. Уже когда мы подходили, от костра отошли две какие-то тени; я разглядела Лялю, ее спутником, судя по силуэту, был Нарцисс. Я усмехнулась про себя: бедный Нарцисс, на которого впервые в жизни прекрасные дамы не обращали внимания, — неужели он, наконец нашел себе пару? Не успели мы усесться, как услышали со стороны гор какой-то странный звук.
— Это вой шакалов, — уверенно заявил Славик.
Я никогда не видела его таким: близорукие глаза его, обычно казавшиеся крошечными за сильнейшими линзами очков, распахнулись и казались чуть ли не огромными, как будто сейчас законы оптики не имели над ними власти, волосы развевались, хотя ветра не было и в помине.
— Никакие это не шакалы, — возразила я. — Это Саша-тощий. Я вчера поздно вечером пошла купаться и услышала какие-то странные звуки. Подошла и увидела, что это Алешкин задрал нос к небу и выводит рулады. Я чуть в обморок не упала. Он завывал как волк, потерявший всю свою семью. Я его спросила, чем он занимается, и он ответил, что просто воет на луну, и предложил мне к нему присоединиться. Я отказалась, а он продолжал выть дальше. Это, кажется, по твоей части, Вика. Дельфина мне до смерти напугает.
Вика только усмехнулась, ей было не до Саши, доведенного до крайности своей безответной любовью, — иначе с чего бы ему выть? Ника же не среагировала на мои слова вообще, вместо этого она улыбнулась Славику и мило предложила:
— Я никогда не видела шакалов на воле, только в зоопарке. Может, нам повезет и мы их увидим?
— Увидим — вряд ли, а вот послушать их вой с более близкого расстояния нам скорее всего удастся. — Эти слова Славик произносил уже на ходу, и они вдвоем исчезли со скоростью звука.
Хоть Славик и окончил когда-то кафедру зоологии, я сильно сомневалась, что они будут заниматься его любимым предметом, мне казалось, что он нашел кое-что получше.
Вика все же не пропустила мои слова совсем мимо ушей, она томно произнесла:
— Да, луна сегодня просто великолепная! Помнишь, Дима, ты мне говорил, что у тебя есть подзорная труба?
Удивленный Дима подтвердил — да, есть.
— Я всю жизнь мечтала рассмотреть как следует лунный пейзаж. Труба у тебя далеко? Только давай быстрее, пока луна еще не зашла!
Дима не заставил себя упрашивать, он нырнул в домик и через минуту появился уже с трубой; они с Викой тут же буквально растворились, растаяли на глазах — нельзя было сказать, что их поглотил мрак, потому что луна, вдохновившая Вику на астрономические подвиги, действительно светила необыкновенно ярко, так что можно было передвигаться без фонариков.
Мы с Алексом переглянулись, одновременно поднялись и ушли — просто так, без всякого предлога. Нам было лень его выдумывать. У домика ихтиологов остались только разочарованные студенты и Витюша, безуспешно пытавшийся отделаться от подсевшей к нему Любы.
Мы направились к моей пятихатке, за нами следовал Тошка, он в последнее время постоянно ходил за мной по пятам, даже скорее не за мной, а за нами с Алексом, как будто ему доставляло удовольствие наблюдать за нами.
Впрочем, мы были такие счастливые, что и ему кое-что перепадало, — мы готовы были с ним поделиться своей радостью и то и дело его поглаживали, а он улыбался нам во весь рот.
Но в мой домик мы так и не попали: там горел свет и слышались голоса. Осторожно заглянув в дверь, мы увидели Нику со Славиком. Они, очевидно, собирались на сафари, потому что Ника рылась в коробке с вещами не первой необходимости, которую девочки из-за нехватки места в своей тесной обители перенесли ко мне. Не смущаясь, Ника сказала:
— Входите, мы сейчас уходим.
— Да нет, не торопитесь, мы пойдем к тебе.
И мы расположились в пятихатке девочек и, разумеется, уселись пить кофе. Сколько кофе мы выпили вдвоем с Алексом за эти сумасшедшие дни, наверное, нашу годовую норму! Тошка, с благодарностью приняв кусочек печенья, разлегся между нами, так что нам пришлось сидеть, не касаясь друг друга. В распахнутую настежь дверь лился лунный свет, настраивая нас на лирический лад. Мне вспомнился рассказ Мопассана о лунном свете, который создан для влюбленных.
— Слушай, Алекс, мне кажется, что у Аси с этим большим дикарем — любовь. Ребята наверняка подняли бы меня на смех, но ты заметил, с какой неохотой Горбун уплывал от каракатицы, когда мы все выскочили на берег?
— Ты думаешь, он в нее влюблен?
— Возможно, животные не умеют думать. Но чувствовать-то они чувствуют!
Но тут нас прервали. В дверном проеме появилась смеющаяся Вика:
— Простите, ребята, я не знала, что вы здесь. Я хотела переодеться. Сейчас только возьму сухое и тут же уйду.
— Мы сейчас выйдем.
— Не надо, пейте свой кофе.
Тут я увидела, что ее легкое платьице насквозь промокло и прилипло к телу, обрисовывая ее округлые формы. Алекс встал, и она подошла к своему чемодану, оставляя на полу мокрые следы.
— Что случилось?
— Ничего, просто небольшой несчастный случай.
— Подзорную трубу, случайно, не утопили?
— Нет.
Схватив джинсы и майку, она поспешно вышла, так что я не успела предупредить ее, что моя хатка тоже занята. Послышались голоса, потом уже под самой стеной хижины раздался ее ворчливый голос:
— Куда ни сунешься — всюду парочки!
Мы так и покатились со смеху — Вике пришлось переодеваться в кустах!