— Подтверждение. — Капитан бросился к такт-экрану. — Фэнк, доклад.
— Пять целей, все «Мейдахо» — последовал четкий рапорт. — Но они не отстреливают боеголовки…
— Они слепы, — холодно сказал Атрат.
— Что за кранство?!
Передатчик флагмана захлебнулся треском и хрипом. Это не помешало капитану первого ранга — Анобиусу Хитхе — разразиться чередой приказов. Руководствуясь ими, эскадрильи разделились. Маневр уклонения образовал широкий сектор обстрела для канониров и ракет-перехватчиков «Фернант».
Огненные шары подрывов эффектно смотрелись на грунтовке из темной поверхности планеты…
— Приближение объекта!
Хитхе скользнул взглядом по тактическому дисплею.
— Орудия левого борта, готовсь. Сейман, идентифицируйте… Отставить.
Электронный образ «Ириза» — охотничьего катера Крейна — он бы узнал в любом случае. Тем более, что катер появился на панорамном экране. Появился, стремительно обогнул десантные корабли и нырнул в атмосферу.
— Хана им, — не по-уставному сказал кто-то на мостике.
***
— Огонь! — взмахнула рукой Инта.
Бластерные разряды взломали стену на протяжении семи метров, оголив внутренности командного центра. Не рассуждая, Черные Лисы метнулись вперед — туда, где пламя боролось с дымом и осколками. Темной волной преодолели две трети зала, грудью рассекли завесу пыли, что летела навстречу.
Из-за верхнего края пролома ударили выстрелы.
Уцепившись согнутыми ногами за трубу теплоцентрали, Николай болтался вниз головой, давил гашетки и радовался. Висеть и ждать, когда окончится импульсный ураган, ему, мягко говоря, надоело. Атака Черных — как избавление. Подарок суки Судьбы.
Заряд сбросил Охотника вниз, швырнул на кучу неопределенностей. Туман сознания и сизая муть, заменившая реальность. «Держись!» — простое неисполнимое требование. Уловив справа грохот пальбы, Николай выстрелил, ориентировочно, в том же направлении.
Приборы рядом полоснули смертоносные лезвия энергии… Щеку рванула боль.
Он насчитал четыре вспышки — учитывая тяжелое ранение, неприемлемое количество. Переметнулся за нагромождения технических блоков, среди которых имелась пара стационарных аккумуляторов… Швырнул их в противника и выстрелом обеспечил энергопробой. Воительницы в азарте атаки угодили прямиком в частокол молний. Застыли статуями в росчерках смертоносного фиолета…
— Опять?!
Луч мелькнул в опасной близости от Николая. Он распрямился и не контратаковал.
Перед ним возникли десантники-арктурианцы. Интересно, что их занесло так далеко от дома? Поиски кисенита — понятно. Но ведь не могли они оказаться здесь столь своевременно.
— Привет, парни. — Он избавил лицо от копоти и крови.
— Бросить оружие! Лечь на пол! — Патрульные взяли его на прицел. В их намерениях сомневаться не приходилось. Под тактическими шлемами холодные злые лица, в глазах служебное рвение и толика страха.
Николай лег. Чья-то нога уперлась ему меж лопаток, руки заломили за спину — в полном соответствии с процедурой захвата. Он терпел — секунд пять. Потом давление извне, как ни странно, исчезло. Морщась, он перевернулся лицом вверх.
— Крейн.
Охотник, без видимых усилий держа арктурианца на весу, глянул на коллегу:
— Подъем, Ник… Этот кособокий, ничего себе не напозволял?
— Так, самую малость. — Николай приподнялся.
Опомнившись, десантники вскинули лимы. И вздрогнули от двух щелчков предохранителей. Медленно повернулись к стеновому разлому, в котором с самой пессимистичной миной на лице расположился Тодопиус. Кисло улыбаясь, он целился в ближайших патрульных из антиматов. А антиматы штука такая — увидишь не с того конца и может случиться неприятность.
— А там, в комплексе, этих вояк еще полно. — Гигант огорченно вздохнул. — Жаль. Нет, правда…
— У нас приказ командования, — рискнул сказать арктурианский офицер. — Этот человек задержан.
— Еще никто не брал Охотника так, — процедил Крейн. — Вы знаете устав…
— Что здесь происходит?! — В центр управления ворвался Атрат; за ним маячил крупногабаритный силуэт Гранатова. Вновь Гранатов — да что же такое… Подойдя к подопечным, куратор прошипел: — Вы что, интергалактический конфликт пытаетесь развязать?
— Нет. — Крейн не выказал и грана эмоций.
Атрат перевел дыхание:
— Ник, как ты?
— Процентов на 20… Что тут делают арктурианцы?
— Их крейсер направлялся в ЦУКОБ, когда поступил твой сигнал. Находясь в сороковом секторе, они немедля изменили курс. Ничего странного.
— Да?
— Да. — Куратор жестом руки подозвал командира десантной группы. — Забирайте. Только без вольностей, ясно.
— Еще минутку. — Николай кивнул сумрачному Гранатову.
— Валяй. — Хольгон предельно холодным взглядом подавил возражения офицера.
— Отойдем.
Двухметровая зона пустоты, свобода для краткой беседы — немного, конечно. Николай постарался улыбнуться; боли он отдастся позже, когда останется один.
— Слушаю, — не выдержал УКОБовец.
Ради чего он носится по галактике за чужим человеком? Ответственность? Долг? Наличие свободного времени? Николай подавил обилие вопросов. Время расставит акценты.
— У вас есть семья?
— Жена, сын и дочь. А что?
— Ничего. У меня к вам личная просьба. Найдется листок бумаги и ручка?
Гранатов достал из внутреннего кармана потрепанный блокнот. И неожиданно пустился в объяснения:
— Бумага кажется мне…
— Код авторизации моего корабля. — Николай вернул листок хозяину. — Найдете по маяку…
— Найдем.
— Там моя, э-э… напарница. Позаботьтесь о ней.
— Обещаю. — Взгляд Гранатова тверд и искренен. — Под личную ответственность.
— Когда проникните на корабль, она скорее всего начнет стрелять, но вы ее уговорите… У вас ведь дар.
Гранатов тяжело переступил с ноги на ногу, но взгляда не опустил. Молча кивнул.
— И еще… — Краем глаза Николай заметил приближение офицера. — Научите ее готовить что ли.
Сухо щелкнули наручники.
Глава 18
Темнота, холодные прикосновения камня, мертвая тишина — беспросветное существование. Карцер. Одиночество. Николай отжался в пятьдесят седьмой раз; более интересного занятия он придумать не смог. Темнота давила, тонкими щупальцами прокрадывалась в душу и растекалась льдом — лишала воли, скрадывала надежду.
Острые каменные грани неприятно давили на ладони. За два месяца одиночного заключения он привык к подобным ощущениям — иной альтернативы не было. Разве что воспоминания о прошлом…
Для исключения широкой огласки суд состоялся в закрытом режиме. Хотя какой суд — стоя на постаменте, освещенном рефлекторами, Николай выслушал заранее подготовленный приговор. Бесстрастный голос судьи арктурианца — высокого облаченного в черную мантию законника — зачитал обвинения на одиннадцати листах и напророчил бесконечность в колониальной тюрьме Фогос. И более ничего — ни защиты, ни оправданий. Единственными свидетелями выступали многочисленные охранники, но вряд ли они много поняли из обвинительного монолога. Стояли по периметру пустой залы с каменными лицами и не сводили гипнотически холодного взгляда с обвиняемого. Одно лишнее движение и кинутся, сомнут.
Именно на суде Николай в полной мере осознал произошедшее: его вычеркнули — просто взяли и удалили из жизни. Стерли упоминания о нем из всех федеральных источников, возможно и в людской памяти покопались. Зачем помнить грязь, недостойную и двух слов. Ни одного знакомого лица в суде — да, закрытый процесс, да, федеральные политесы. Но даже одно человеческое лицо облегчило бы понимание безысходности свершившегося.
— Кранство. — Отжимания последовали чаще, давя ярость и боль. Он не хотел обвинять Управление, но черные мысли упорно пробирались в голову, грозя захватить главенство и наполнить душу ненавистью.
Фогос — мир пылевых бурь и красного неба. Морщинистые скальные пейзажи, иссеченные ветром долины и цилиндрический тюремный комплекс, что двадцатиметровой башней рассекал нескончаемые потоки песка. Сквозь темно-багровые вихри проступали монолитные стены, чаши биоискателей, антенны даль-связи, делавшие здание похожим на рогатого монстра. Удивительно как ветры пощадили технику, не оставив только гладкий железобетонный каркас. Системные власти Арктура постарались на славу: высший уровень защиты, клетка природных условий и закрытая гравитрековая линия, по которой перевозили заключенных от космопорта до тюремного периметра, — единственная нить, связующая землю обетованную и оплот мрака
Николай вспомнил легкую вибрацию транспортной капсулы и картину в узком как бойница окне — пространство цвета крови, тусклый свет, приземистый силуэт башни… Видимые размеры тюрьмы его не обманули — строение уходило вглубь планеты минимум на сотню уровней — вплоть до энталовых рудников, на которых осужденные трудились во славу арктурианского могущества. Власти никогда не забывали о самой дешевой в галактике рабочей силе. Долг перед арктурианским обществом должен быть оплачен и, желательно, в тройном размере,
Николай так и не успел вкусить прелестей шахт. В первые же дни ему пришлось доказывать троим сокамерникам, что он не являлся мальчиком для развлечений — ни спереди, ни сзади. По результатам короткой ураганной стычки охранка упекла его в карцер — пещеру, грубо вырубленную в скале, — на три месяца.
Заскрежетало оконце пищедоставки в бронированной двери камеры, тихо звякнул поднос. «Каша, вода, пятьдесят грамм хлеба». — Николай досконально изучил меню. Тюремное начальство не жаловало обилие еды — так, лишь бы заключенные смогли держать в руках пневмоотбойник и не дохли как мухи.
Нащупав в темноте миску, Николай принялся неторопливо завтракать; по его расчетам за пределами стен царствовало утро… Но он мог и ошибаться.
— Мог, не мог. — С недавних пор ему нравилось разговаривать вслух. Он кашлянул — тело напомнило хозяину о том, что охотничьи резервы не безграничны.
«Еще месяц», — успокоил себя Николай. Месяц, полный тягостных мыслей, скудной пищи и физического истощения. Борьба за жизнь утомляла, но сдаться означало подарить врагам тост. Охотник терпел — мерил карцер шагами, бормотал неприличные стишки и усмехался вопреки. В безвременье нашел маленький каменный осколок в углу и попытался рисовать на стене. В темноте любая царапина — шедевр. Тихий мерный скрежет каменной крошки успокаивал. Пальцы ныли.