из нас прихватил с собой сапёрную лопатку. Согласен, идея абсурдная, тем более, что мы могли не успеть: если они запланировали процедуру на этот же день, то весь наш план пойдёт прахом. К счастью, до вечера ничего не произошло. А как стемнело, мы начали копать. Пятеро крепких мужиков, по очереди, по двадцать минут каждый. Шестой оставался на дереве, наблюдал за площадкой. Тяжко пришлось, чего уж скрывать, ночи в июле короткие, работать пришлось в бешеном ритме, но до рассвета всё-таки уложились. А тут ещё камера слежения над головой. Правда, мы в мёртвой зоне оказались, но всё равно опасность засветиться была велика. Дыру на той стороне, что в земляном полу, прикрыли охапкой соломы, которая очень кстати обнаружилась возле постройки. На случай, если какой-нибудь кретин забредёт сюда.
– Ну хорошо, прокопали, а дальше что? – недоумевал я. – На что вам этот лаз нужен был? Ведь не штурмовать же решили вы эту базу!
– Конечно, нет. Хотя такой вариант тоже рассматривался. Но потом, в процессе наблюдения за объектом, стало ясно, что нам их в открытой схватке не одолеть. Их было в несколько раз больше, да и вооружены они были не нашими «винторезами», от которых в открытом бою толку никакого, а автоматами, не говоря уже о более тяжёлой артиллерии. Нет, наша задумка была в другом, и во многом её выполнение зависело от сообразительности Валерия.
А задумка таёжников заключалась в следующем: на территории лже-деревни, по всему пути предполагаемого следования жертвы, в качестве которой вынужден был выступать рыжий бухгалтер, наши бравые авантюристы решили оставить некие подсказки, которые помогли бы Валерке сориентироваться и направили бы к той самой постройке, к которой был прорыт подземный лаз. Как решили, так и сделали.
– Послали Виктора, самого маленького и юркого из нас. Он без труда пролез по нашему тоннелю и выбрался на поверхность по ту сторону забора. К тому времени уже совсем рассвело, риск быть обнаруженным значительно возрос, но выбора у нас не было. Мы же тогда не знали, что процедура состоится только через несколько дней! Подготовились бы тогда более основательно. Виктор же, вспомнив свои молодые годы, когда служил в разведроте и был лучшим из лучших, в течение часа прошерстил весь участок и оставил десятка два знаков. Знаешь, что он придумал в качестве таких знаков? Стрелку, указывающую направление движения, которую он чертил на земле штык-ножом, а рядом надпись: «Куролесово». Мол, свои здесь, рядом, помогут. Я как раз сидел на дереве и наблюдал за ним в бинокль. Работал он, надо сказать, виртуозно, я едва успевал за ним взглядом. Он ящерицей мелькал меж построек, оставляя за собой своеобразные следы-подсказки. Я очень надеялся, что Валерий обратит на них внимание, иначе все наши старания оказывались тщетными. На свою удачу, он их заметил. Они-то и вывели его к пункту назначения, к той крайней постройке, и дальше, через подземный ход, на нашу сторону.
Я вспомнил, как Валерка, преследуемый автоматчиками, поначалу укрылся за одной из построек, но потом, рискуя жизнью, вопреки здравому смыслу, вновь выскочил под пули и лишь чудом остался жив. Оказалось, здравый смысл ему не изменил: по-видимому, он нашёл отметки, оставленные Виктором, и теперь действовал в соответствии с их указаниями.
Кстати, он оказался наблюдательнее меня: я никаких отметок не заметил.
– Но это было позже, а пока мы сидели и ждали, – продолжал Дмитрий.
Ждать им пришлось долго, несколько суток. И с каждым прошедшим часом они всё чаще и чаще задавались вопросом: а здесь ли вообще содержат Валерия? Не пошли ли они с самого начала по ложному пути? Может быть, бедного бухгалтера уже давно и в живых нет?
На третью ночь всё тот же Виктор проник на территорию объекта и тайком пробрался к административному зданию. Миновав посты, в одном из окон, сквозь решётку, он увидел Валерия. Несчастный пленник не спал, тусклый свет ночника освещал его бледное, осунувшееся лицо. Связаться с ним Виктору не удалось, но теперь им, по крайней мере, было известно, что парень жив и содержится именно здесь, а не в другом месте.
И опять потянулись дни ожидания. Запасы продуктов подошли к концу, пришлось отрядить двоих на станцию для пополнения продовольственных запасов.
– Там-то, на станции, они и столкнулись с группой бандитов на армейском «джипе». На наших ребят они не обратили никакого внимания. Охотники и охотники, мало ли их здесь разъезжает по округе. Бандиты околачивались у железнодорожных путей и чего-то ждали.
– Меня, – усмехнулся я. – Они ждали меня.
– Вот именно. Московский поезд вот-вот должен был подойти. Но мы-то тогда ещё не знали, что ты сам, по своей воле, в их лапы идёшь! Нам и в голову прийти не могло, что ты можешь вернуться. Словом, ребята затоварились продуктами и поспешили убраться восвояси. А дорога-то одна, что в наш лагерь, что на полигон. Вот им и пришло в голову разведку провести, узнать, зачем эти молодчики на станции ошивались. Не доезжая где-то полукилометра до объекта, они свернули в лес, спрятали машину, а сами в кустах засели. Ждать пришлось недолго: через двадцать минут джип проскочил мимо них в сторону полигона. Он вёз тебя.
– Я видел ваших людей, – вспомнил я тот эпизод.
Дмитрий кивнул.
– Тогда я ещё не знал, что это был ты. В тот момент я как раз на «фишке» сидел и хорошо видел, как привезли ещё одного пленника: на нём были наручники. О том, кто этот пленник, мы узнали в самый последний момент, от Валерия, когда вытащили его из-под земли.
Я кивнул. Мы выпили ещё по одной.
– Той же ночью прибыли чеченцы. Вот тогда-то мы и сообразили, что дела на этом объекте творятся куда более серьёзные, чем мы думали сначала.
Уже порядком захмелев, я спросил:
– А того чечена, что с пулемётом на чердаке устроился, ваши ребята сняли?
– Наши. И не только его. Когда ты хату подпалил, бандюки, что в укрытии за боем наблюдали, из щелей своих повылазили. Струхнули, видать, что пожар на всю их базу распространится, а то и на тайгу перекинется. Тогда им каюк. Вот и решили вмешаться. Тут-то их наши ребята и почикали, с деревьев. А у снайпера, сам знаешь, что ни выстрел, то попадание. Те сначала понять ничего не могли, заметались в панике, как тараканы, потом снова в свои щели попрятались, палить начали направо-налево, да только всё без толку. Наши-то надёжно были укрыты, толк в маскировке знают. Бандюков десять, наверное, положили. А потом войска в дело вступили.
– Откуда здесь войска?
– Полагаю, генерал Купцов позаботился. Я ведь с тем и позвонил ему тогда, чтобы запустить весь этот механизм. Понимал, что без посторонней помощи нам не обойтись. А пока суть да дело, пока маховик военной машины раскрутился до нужных оборотов, пока докатился до этой таёжной глубинки, шесть суток минуло. Ещё немного, и они бы опоздали. Мне другое неясно: каким образом смежные ведомства об этом деле пронюхали? ФСБ, например. Хотя Купцов и говорит, что они всегда всё первыми узнают – мол, на то они и безопасность, – меня этот аргумент не убеждает. А уж как вэвэшники сюда вклинились, для меня вообще загадка.
Вера Никитина, подруга моя боевая, сработала, – вдруг осенило меня. Она же в МВД трудится, выходы имеет на всякое высокое начальство, вот и добилась отправки спецназа внутренних войск в заданную точку планеты.
Я поведал Дмитрию о своих соображениях, а заодно рассказал ему о тех злоключениях, что выпали на мою долю за последние дни – начиная с телеграммы из Куролесово и кончая схваткой с чеченцами в горящей избе.
– Одно я никак понять не могу, – добавил я в заключение. – Как они бухгалтера вычислили? Ну, со мной-то всё ясно: у них на руках был мой паспорт, а вот с Валеркой как? Ведь он, кажется, нигде не наследил.
– Почти нигде. Один след он всё-таки оставил. Помнишь его дядю из Таёжного? Ну, того, что в тамошнем казино работает? Он тебя ещё деньгами снабдил и билет тебе до Москвы купил, на своё имя.
– Конечно, помню.
– Так вот на имени своём он и погорел. Головорезы-то эти, что по пятам твоим шли, вычислили, что именно ты укатил на проходящем московском поезде. Один из станционных работников видел, как ты садился в вагон. Его ещё удивило, что ты был без багажа, вот и запомнил. По фото на паспорте тебя опознал. А билетёрша им имя твоего благодетеля сообщила. Ну а дальше дело техники. Посёлок-то маленький, нужного человека в два счёта найти можно. Они и нашли. Нажали на него как следует, пару рёбер сломали, он побоев не выдержал и всё рассказал. В том числе и про племянника своего, Валерку.
Я кивнул. Дальше и так всё понятно.
– А что слышно о полковнике с Хасаном? Удалось их взять?
– Ты же понимаешь, брат, – ответил Дмитрий, наливая ещё по одной, – никто со мной, гражданским лицом, подробностями операции делиться не будет. Однако на твой вопрос ответ у меня есть, удалось-таки у нашего генерала кое-что выведать. Так вот, и Пастухова, по прозвищу «Полковник», и чеченского террориста Хасана Рашидова удалось захватить живыми. И тот, и другой уже в Москве, дают показания на Лубянке.
– Значит, их фээсбэшники разрабатывают?
– Похоже на то. По крайней мере, я именно так понял намёк Купцова. Терроризм, как-никак. Сразу всплывает политическая подоплёка, а это уже их епархия.
– Пожалуй, – согласился я. – А Пастухов действительно полковник. Я его по Чечне помню, только тогда он ещё в майорах ходил. Та ещё мразь. – И я рассказал брату историю с той несчастной девочкой.
– А я ведь пытался разыскать её потом, когда вернулся. Но разве в этом бардаке что-нибудь найдёшь? На войне люди сотнями пропадали – а тут какая-то девочка… Так и не нашёл.
Дмитрий слушал молча. Его волнение выдавали лишь крепко сжатые кулаки с побелевшими от напряжения костяшками пальцев да желваки, ходуном ходившие по его скулам.
– Жаль, не попался он мне, – прошептал он под конец моего рассказа, уставившись невидящим взглядом в какую-то точку посреди комнаты. – Вряд ли ему сейчас пришлось бы давать показания операм из Конторы.