Ещё в поезде я вынул кассету с плёнкой из аппарата, выпросил у проводника кусок изоленты (на мою удачу, она у него оказалась), приспустил носок на левой ноге и крепко примотал изолентой кассету к голени. Потом натянул носок на получившуюся конструкцию – и тайник был готов. Ни один карманник не догадается искать плёнку там.
Я допускал и такой вариант: в привокзальной толчее или в вагоне метро меня запросто мог пощупать профессиональный карманник. Кукиш с маслом он теперь там найдёт, а не плёнку!
Каков, по их расчётам, должен быть мой следующий шаг?
Поиск пристанища, где я мог бы остановиться на первое время.
То, что дома мне появляться нельзя, понимал и я, и они. Тем не менее, они наверняка устроили там засаду – так, на всякий случай: а вдруг я окажусь таким лохом и нарисуюсь по своему адресу как ни в чём ни бывало.
Ни к друзьям, ни к знакомым, ни к сослуживцам ехать я не мог. Я не имел права никого подставлять. Это только моя проблема, и решать её я буду сам. Я не мог даже позвонить никому из них: а вдруг они уже вычислили весь круг моих знакомых и все телефоны взяли на прослушку? Согласен, сильно смахивает на очередной приступ паранойи, и всё-таки – а вдруг? Процент риска должен быть сведён к нулю.
Итак, я не мог ни к кому поехать. Податься сразу в редакцию? Уверен, там уже расставлены сети, через которые я вряд ли проскочу. Они отлично понимают, что, попади плёнка в руки наших спецов, жадных до всего «горячего», в завтрашнем номере газеты появятся сенсационные фото – и тогда им хана. Нет, в редакцию они меня не пропустят. Оставят лежать где-нибудь на газончике, с ножом в грудине, в луже собственной крови и без фотоаппарата. (Видения вероятного будущего явно не отличались у меня разнообразием. Устал, наверное…).
Оставался только один вариант – гостиница. Они и там от меня, ясное дело, не отстанут, но я по крайней мере никого не подставлю. Логично? Ещё как!
Поэтому в гостиницу я не поехал.
А вместо этого спустился в метро, сел на «кольце» на поезд, примостился на сидении в углу вагона и закрыл глаза. Буду наматывать круги, пока не надоест. Или пока в ментовку не загребут. За бродяжничество.
Кстати, неплохая мысль…
13.
Кто-то осторожно дёрнул меня за рукав.
– Дяденька, вы мобильник обронили!
Я открыл глаза. Передо мной стоял мальчик лет десяти-одиннадцати и протягивал мне мобильный телефон.
Мобильник? Какой ещё мобильник? Не было у меня никакого мобильника.
– Да берите же! Это ваш. – Пацан продолжал настойчиво совать мне аппарат, нетерпеливо переступал с ноги на ногу и зыркал цепкими глазёнками по сторонам.
Я взял. А пацан тут же исчез, смешавшись с толпой пассажиров.
Я взял, потому что понял: они пытаются установить со мной контакт. Зачем? Чтобы договориться. Предложить сделку. Хорошо это или плохо? Я пока не знал.
Я не ошибся. Через минуту мобильник зазвонил. Они. Что ж, была не была. Я нажал зелёную кнопку.
– Иван Петрович, вам лучше сейчас ехать домой, – услышал я вежливый мужской голос. – Немедленно. Это в ваших же интересах.
Отбой. Короткие гудки. Я сунул мобильник в карман и снова закрыл глаза.
В моих интересах сидеть здесь, в подземке. По крайней мере, сейчас, сию минуту. Домой я могу заявиться только после того, как избавлюсь от плёнки.
Объявили «Курскую». Народ дружно выгрузился из вагона – новая волна тут же заполнила пустующее пространство. На «кольце» состав пассажиров в вагонах меняется гораздо чаще, чем на радиальных линиях, здесь больше двух-трёх остановок, как правило, не едут. Потом проскочили «Таганскую». А после «Павелецкой» я уже не слышал ничего – заснул.
Очнулся я от того, что кто-то легонько пихал меня в бедро. Сообразив, где нахожусь, я скосил глаза влево и увидел девушку, вернее, молодую женщину, которая увлечённо читала книжку и ничего вокруг, казалось, не замечала. Книжка лежала у неё на коленях, а в книжке…
Там была записка. «Нужно поговорить. На "Тверской" через пятнадцать минут. У памятника Горькому». Я прочитал второй раз, всё ещё не уверенный, что записка адресована мне.
Объявили очередную станцию. Поезд затормозил. Она захлопнула книгу, посмотрела мне прямо в глаза. Потом встала и вышла из вагона. Теперь я был уверен: она действительно хотела мне что-то сказать.
И тут сомнения и тревоги вновь навалились на меня всей своей тяжестью. Кто она? Одна из них? Но к чему тогда вся эта конспирация? Если она из их банды, то кого она остерегается? А если не из их, то откуда? И чего она хочет? Кто она?
Поняв, что адресованные самому себе вопросы пошли по кругу, я решил не ломать голову и выяснить всё при встрече.
Я взглянул на часы. Три часа пополудни. Ё-моё! Это сколько же кругов намотал я по «кольцу»? Видать, заснул я капитально. На всякий случай сунул руку в карман куртки, куда ещё в поезде, при подъезде к Москве, положил мою верную «Лейку». Фотоаппарата не было, карман был пуст. Незаметно проверил плёнку, прикреплённую изолентой к ноге. Плёнка, к счастью, оказалась на месте.
Мне стало до боли обидно. Моя любимая «Лейка», с которой я не расставался десять лет, самым наглым образом украдена у меня ворюгой-карманником. А ведь как ловко сработали! Мерзавцы! Ну ничего, я ещё с вами поквитаюсь!
Зато вместо фотоаппарата у меня был мобильник. Их мобильник. Злая гримаса судьбы.
По её иронии, я всё ещё был жив. Тупо заныло в груди, чуть сильнее обычного стукнуло по рёбрам сердце, адреналин вялой струйкой побежал в кровь – и всё из-за мысли, что ведь могли же, могли, запросто могли, сволочи, укокошить меня, спящего, как нечего делать, воткнуть незаметно шприц с какой-нибудь гадостью, так, чтобы я даже не дёрнулся – и всё, кранты. Могли, но не стали. Почему? Вот вопрос, который, должен заметить, похлеще гамлетовского «быть или не быть?» будет.
На следующей станции я вышел. В условленное время я был уже на «Тверской». Здесь толпились какие-то люди с блокнотами в руках, переговаривались между собой, что-то записывали, отмечали. Обычная картина, смысл которой для меня так и остался тёмен. Я растерянно прошёлся вдоль памятника Горькому и попытался вспомнить, как выглядела та девушка. Она сама нашла меня. Мило улыбаясь, с точно таким же блокнотом в руках, как и у остальных, она приблизилась ко мне.
– Слушай и молчи, – сохраняя приветливую улыбку на лице, прошептала она чуть слышно. – Попытайся оторваться от них. Через сорок минут будь у входа в книжный магазин у метро «Кузьминки». Последний вагон из центра. А сейчас покачай головой, как бы не соглашаясь со мной, и отходи.
Я так и сделал: покачал головой и не спеша отошёл от неё. А она уже говорила с другим человеком, которого, очевидно, выхватила из мчавшегося мимо потока.
Оторваться! Легко сказать. Однако оторваться надо. Не знаю, кем она была и что она от меня хочет, но она права. В первую очередь, я должен обрубить хвост. Как ящерица: легко и безболезненно. И не дать ему вырасти вновь. Перехватив напоследок её многозначительный взгляд, я нырнул в толпу и, работая локтями, кинулся к выходу. Вверх по эскалатору я бежал бегом. Обернувшись на ходу, краем глаза заметил, как по моему и по соседнему эскалатору торопятся как минимум ещё двое пассажиров, оба – крепкие молодые парни спортивного вида, в цивильных чёрных костюмах. Здесь, в центре Москвы, камуфляжем для них служили именно эти костюмы, а не армейская роба цвета хаки. Я усмехнулся. Что ж, побегаем наперегонки, мать вашу.
Я выскочил на поверхность и, мимо «России», припустил в сторону Ленкома. Пробежав метров двести, быстро пересёк улицу и нырнул в проходной двор, которыми так богата старая Москва. Уж что-что, а центр Москвы я знал досконально. Мне знаком был здесь каждый поворот, каждый камень, каждый подъезд. В один из таких подъездов я и заскочил, пробежал его насквозь и выскочил из здания уже через другой выход, оказавшись на параллельной улочке. Проделав эту операцию ещё пару раз, я окольными путями добрался до нижнего входа в метро «Пушкинская» (рядом с «Известиями») и что было духу понёсся, уже под землёй, к месту назначенной встречи.
Надеюсь, я оторвался от тех двоих. В этой мысли меня утвердил и телефонный звонок, прозвучавший в моём новом мобильнике.
– Вы поступили опрометчиво, Иван Петрович. Опрометчиво и глупо. Даю вам последний шанс. Возвращайтесь к себе домой, там всё и обсудим. Обещаю: вам ничего не грозит. Вам и вашей семье.
– Кто вы? – крикнул я в трубку, но было уже поздно. Связь оборвалась.
Пассажиры, ехавшие со мной в одном вагоне, опасливо покосились на меня, а кое-кто поспешил отодвинуться подальше. Наверное, моё лицо сейчас не внушало им уверенности в том, что рядом со мной они были в безопасности.
Мерзавцы! Они посмели угрожать моей семье!
Зачем я еду на эту встречу? Может быть, мне сейчас лучше найти своего сына и мать? Кто она такая, эта женщина? Стоит ли мне с ней встречаться?
Подумав, я всё-таки решил, что стоит. Если она одна из них, то лучше я буду говорить с ней, а не с теми головорезами. А если она не имеет к ним никакого отношения, то, кто знает, возможно, она сможет мне помочь. Ведь больше ни на чью помощь рассчитывать я не мог.
В назначенное время я топтался у входа в магазин «Книги» в двух шагах от метро «Кузьминки». Моей таинственной незнакомки не было. Я чувствовал себя последним идиотом.
14.
Она появилась в том момент, когда я уже потерял всякую надежду её увидеть. Выйдя из дверей книжного магазина, она как ни в чём ни бывало взяла меня под руку и потащила по тротуару прочь от метро. Потом свернула во двор жилого дома и остановилась. Прищурилась, окинула меня оценивающим взглядом. И только после этого заговорила.
– Ну и что ты там такое натворил, а? Ведь не просто так у тебя на хвосте три типа повисли.
Её грубовато-фамильярная манера выражаться меня несколько покоробила. Я вынужден был ответить ей в тон.
– А ты кто такая, чтобы я перед тобой отчитывался? Твой-то какой во всём этом интерес?