– Ты в порядке? – снова спросил Леонард.
– Я приду в себя. У меня напряженный день.
Он неловко стоял рядом, словно хотел сказать и сделать что-то еще. Карли похлопала его по руке.
– Спасибо за помощь. Ступай к своим журавлям. Кто знает, что им грозит, когда ты не с ними?
– Я могу и остаться.
Она покачала головой:
– Нет, у меня все нормально.
Или будет нормально. Как бы то ни было, жизнь научила ее держаться в самых тяжелых ситуациях. Сегодняшняя неприятность не самое плохое, через что ей доводилось проходить.
Леонард ушел. Карли откатила мусорный бак на место, пошла к себе и приняла душ.
Утро она провела в сувенирной лавке – помогала покупателям с выбором и продолжала инвентаризацию. Вместо проданных товаров нужно заказать новые. Прекрасная возможность отвлечься.
Она принесла с собой ноутбук; пользуясь затишьем в торговле, напечатала свои соображения и отправила их Мишель. После ланча поднялась наверх – проверить перед заселением новых гостей убранные номера. Зайдя в первую комнату, она заметила на улице какое-то шевеление, подошла к окну и выглянула наружу.
Мишель сидела на лужайке, окруженная лотками с цветами. Дюжинами, а то и сотнями гербер и ромашек. Не такими разнообразными, какие Карли отыскала за много лет, но яркими и веселыми. В руке Мишель держала маленький совок и старательно сажала каждое растение.
Карли прислонилась плечом к оконной раме и смотрела. Головная боль немного утихла, как и напряжение в теле. Еще недавно она гадала, извинится ли перед ней Мишель. Но так было даже лучше. Поступок вместо слов.
Она не понимала, почему Мишель выдрала цветы. Может, ей и не нужно было понимать. Достаточно того, что она сажала новые.
После завтрака Мишель сосчитала чеки, и результат ей не понравился. Она велела Изабелле регистрировать бланки и нумеровать их по порядку, но та не сделала этого. Номера были поставлены как попало, некоторые бланки отсутствовали, их было меньше, чем она ожидала. Творилось что-то не то.
Раньше работать в отеле была проще, думала она, когда шла через опустевший ресторан на кухню. Не было сувенирной лавки, да и ресторан был крошечным. Возни было не меньше, но все было понятнее. Теперь начались осложнения. Конфликты. Драмы.
Она вошла на кухню. Дамарис перевела взгляд от чеснока, который резала, и подняла руки.
– Что? – спросила она и усмехнулась. – Ты пришла вышвырнуть в мусор мои кастрюли и сковородки?
– Очень смешно.
– Я впечатлена тем, как ты расправилась с ромашками. Жаль, что ты посадила их назад.
Она не то чтобы посадила их назад. Вырванные цветы уже не спасти. Взамен она купила новые и посадила их. Это на несколько дней вывело из нормы ее бедро. Манго орал на нее, говорил, что цветоводство не помогает выздоровлению. Она не стала объяснять, что это была разовая акция.
– Не впечатляйся, – ответила ей Мишель. – Я просто сорвалась. Тут нечем гордиться.
Она и сама до сих пор не понимала, зачем так поступила.
«Вот если бы я могла спать, – подумала она. – Когда меня перестанут терзать те сны? Когда я перестану напиваться, чтобы забыть пережитое? Или вздрагивать от громкого шума, или что-то делать, а потом отвлекаться и не понимать, где я нахожусь».
– Возьми рулет с корицей, – предложила Дамарис.
Несмотря ни на что, Мишель улыбнулась.
– Еда не решает всех проблем.
– Должна решать.
Мишель взяла маленькую тарелочку и положила туда рулет с корицей и ежевикой. Он был покрыт густой коричной глазурью и испачкал пальцы. Она откусила кусочек.
– Восхитительно.
– Рецепт я держу в секрете. Без меня ты пропадешь.
Ее слова прозвучали эхом недавней реплики насчет Карли. Карли, которую она обидела без причины, чья главная вина была в том, что она заботилась об отеле.
– Из ресторана пропадают чеки, – сказала Мишель. – Я просила Изабеллу держать все в порядке, но она не делает этого. Она еще и не регистрирует их, поэтому я не знаю, какая официантка какой выдала.
Дамарис принялась чистить полдюжины луковиц.
– Ну и что?
– Так деньги же пропадают.
Дамарис не отрывала глаз от разделочной доски.
– Ты уверена? Изабелла – хорошая девочка. Я доверяю ей. Может, это кто-то из официантов. Или Карли. Она все время тут крутится.
– Когда? Я никогда не вижу ее в ресторане, если она не подменяет Изабеллу.
– Она могла это сделать. – Дамарис посмотрела на Мишель. – Ты слишком много беспокоишься. Мы зарабатываем деньги, клиенты довольны. Управляй отелем и оставь ресторан мне. Я на твоей стороне, Мишель.
– Я знаю.
Мишель доверяла Дамарис, а Дамарис доверяла Изабелле. Получалось прямо-таки математическое уравнение. Если А равно В, а В равно С, тогда А равно С. Значит, она должна была доверять Изабелле. Но только она не доверяла ей.
Глава 24
Мишель наблюдала, как Полин и Сет жмут руки последней уезжающей паре. Мужчина и женщина, которые еще несколько дней назад почти не разговаривали друг с другом, теперь весело смеялись. Они постоянно касались друг друга. Пока Мишель смотрела на них, мужчина интимным и привычным жестом провел свободной рукой по заду супруги. В этом жесте была такая внутренняя связь, что Мишель стало больно, и не из-за заживающих ран, а из-за тоски, более глубокой, чем плоть и кости.
Супруги сели в спортивный автомобиль и умчались прочь. Сет что-то сказал Полин, вытащил телефон и посмотрел на экран. Хотя Мишель стояла слишком далеко и не слышала, о чем он говорит, она увидела выражение его лица. Оно означало, что ему надо ответить на звонок.
Подчиняясь импульсу, Мишель вышла из отеля и направилась к Полин. Та при виде нее улыбнулась и помахала рукой, потом встретилась с ней на веранде.
– Очередной успешный заезд? – спросила Мишель.
– Да. Очень. Большинство пар, приезжающих к нам, действительно хотят наладить отношения. К сожалению, они вязнут в непродуктивной ругани и не знают, как из этого выбраться. У нас есть несколько простых методик, которые показывают им, что любовь все еще жива.
– А если нет?
– Тогда им предстоит сделать трудный выбор. – Полин показала на кресла на веранде. – Сет отошел на несколько минут. Давайте присядем, если у вас есть время.
– Хорошо.
Они устроились в мягких креслах. Мишель вытянула ноги и почувствовала приятную ломоту в бедре. Она говорила не о боли, а о выздоровлении.
– Вы стали легче ходить, – заметила Полин.
– Мне уже лучше. По крайней мере, физически.
– А как дела с остальным?
– Мне не нужна терапия.
– Конечно, нет.
– Я общаюсь. Вежливо. И ничего больше.
– Вижу.
Мишель посмотрела на собеседницу, пытаясь понять, искренне она говорит или слегка насмешливо. У Полин был твердый взгляд, а в голубых глазах светился интерес и больше ничего. Проклятые мозгоправы-профи, мрачно подумала Мишель. У обычного человека нет никаких шансов их понять.
– Я вырвала цветы, – сказала она неожиданно для себя; слова просто выскочили из нее. – Это сделала я.
– А я удивлялась, кто это мог так изуродовать сад.
– Я была пьяна и вообще ненавижу ромашки и герберы.
– Согласна, они могут раздражать.
– Теперь вы скажете мне, что я сошла с ума. – Мишель вздохнула.
– Нет, вы здоровы. Ну как, разочарованы?
Мишель задумалась над вопросом.
– Я не могу решить.
– По крайней мере, вы честно признались, – улыбнулась Полин. – А ваша мать любила ромашки?
– Да, любила. Не так, как Карли, но… – Она помолчала, потом выругалась. – Откуда вы знаете про мою мать?
– Я на сто процентов уверена, что вы не вылупились из яйца. – Полин пожала плечами. – Иногда я заглядываю на кухню в неурочное время, чтобы попросить у Дамарис кекс. Она любит поговорить, а я умею слушать.
– Что еще она вам рассказала?
– Она считает, что Изабелла слишком рано приучает ребенка к горшку.
– Вы знаете, что я имела в виду.
– Да. Знаю.
Мишель подождала немного, но Полин молчала. Мишель вздохнула.
– Мне хотелось обидеть Карли, вот я и выдрала цветы. Может, я хотела обидеть и мою мать. Отомстить за все плохое, что она мне сделала.
Она кратко рассказала о финансовой катастрофе, с которой столкнулась после возвращения.
– Сейчас некого в этом винить, – добавила она. – Карли делала все, что могла.
– И вам это не нравилось. Вы остались без врага, которого можно одолеть. У вас столько энергии, а применить ее некуда. Вот и подвернулись однажды вечером эти несчастные цветочки, дразнившие вас.
– Значит, вы тоже понимаете, что цветы могут дразнить? – усмехнулась Мишель.
– Образно говоря, да. – Полин взглянула на нее. – Нет ничего плохого в том, чтобы испытывать какие-то эмоции. Мы все их испытываем. Но когда мы выходим за рамки нормального поведения, это нехорошо. Вы это понимаете. И даже чувствуете, что это для вас нехорошо и неполезно. Вы чувствуете себя униженной, если кто-то видит то, что вы считаете слабостью или потерей контроля. Но посмотрите с другой стороны. Вам был нужен звонок будильника, и вы его получили. Так что теперь вы прикинете, как вам лучше контролировать эмоции. Вы посадили цветы и извинились. Можно поддаться минутному порыву. Но главное то, как мы ведем себя потом. Тогда и становится видно, что мы собой представляем.
Впервые после возвращения на родной остров Мишель почувствовала, что на ее глаза навернулись слезы.
– Спасибо, – прошептала она.
Полин сжала ей руку.
– Пожалуйста, Мишель, обратитесь за помощью. Вы на грани срыва. У вас пока еще есть выбор. Думаю, мир покажется светлее, если вы найдете дорогу к прежней жизни. Не становитесь одной из потерянных душ. Их и так у нас слишком много.
Мишель ходила по заднему двору и разглядывала цветы, но понимала, что если вырвет их из земли во второй раз, то сразу перейдет из категории «со странностями» в разряд «чокнутых». Она была признательна Полин за совет и даже планировала ему последовать. Потом.