Лучшей новостью из всех было то, что она больше не виделась с отцом и Ланой после их приезда, но она не сомневалась, что эта передышка скоро закончится.
– Вы пришли ко мне с проверкой? – В голосе Хелен звучало скорее веселое удивление, чем обида.
– Хотела убедиться, что у вас есть все необходимое для сегодняшнего дня.
Вместо обычного ланча они предлагали ланч с собой гостям отеля и всем сделавшим предзаказ. На столиках уже были приготовлены коробки и корзинки для пикника. Скоро они будут наполнены снедью.
– Я позаботилась обо всем. Когда мы закроемся, Кэмми побудет тут, пока не раздаст все пикник-ланчи. Сегодня утром на автоответчик поступило еще семь заказов. Да, я делаю еще шесть дополнительных для тех идиотов, которые не соображают, что предзаказ означает предварительный и заказ.
– Такие находятся в любой толпе, – усмехнулась Мишель.
Хелен перевела взгляд на Шанса.
– Как он?
– Лучше.
– Я приберегла для него кое-что.
Она отдала Мишель миску с парой крупных ребер. На них осталось немного мяса, хоть и без соуса.
– Спасибо, – поблагодарила Мишель. – А я думала, вы кошатница.
– Да, но мне кажется, что он приличный пес. Таких я уважаю. – Она сдвинула брови. – Только пусть он держится подальше от моей кухни. Здесь не позволено бывать даже мистеру Усачу.
– Хорошо, мэм.
Хелен просияла:
– Вы хорошая девочка, Мишель.
– Я стараюсь.
Она вернулась в свой кабинет, Шанс тащился рядом. Запустив компьютер и проверив сообщения, она вывела пса на поляну и дала ему кость.
Он обнюхал ее, бережно схватил зубами и отнес на солнечное место. Там шлепнулся на траву и, вздохнув от счастья, стал ее грызть.
– Шанс!
Из дверей отеля выскочила Габби и побежала к собаке. Мишель хотела ее остановить; она не знала, как еще недавно голодавший пес отнесется к приближению девочки. Вдруг решит, что она хочет забрать у него кость?
– Габби, стой!
Но было уже поздно. Десятилетняя девчонка бросилась на пса. Шанс выпустил кость и, казалось, напрягся. Габби обхватила его руками, и они покатились по траве. Шанс вилял хвостом.
Мишель вздохнула с облегчением и даже опустилась на траву.
– Я слишком стара для таких стрессов, – пробормотала она, глядя, как девочка играет с собакой. Потом Шанс принялся снова грызть кость, а Габби прислонилась к нему и стала читать книжку.
Мишель говорила себе, что пора браться за работу, но не могла пошевелиться. Сидеть на солнышке было так хорошо. Через несколько минут на нее упала чья-то тень. Мишель открыла глаза и увидела стоявшую рядом Полин.
– Вы выглядите спокойнее, – сказала психотерапевт. – И лучше.
– Спасибо.
Полин села возле нее на траву.
– Хотите рассказать мне об этом?
– У вас когда-нибудь бывают выходные?
– Трудовой азарт, – усмехнулась Полин. – Вообще-то вы можете послать меня куда подальше.
– Я бы, пожалуй, даже назвала конкретное место.
– Вот почему вы мне нравитесь. – Полин расхохоталась. – Теперь расскажите опытному психотерапевту, что происходит.
Мишель устроилась поудобнее и вытянула перед собой ноги.
– Я не пью. Я посещаю каждый день занятия. Для ветеранов, не для АА[14].
– Что ж, как вам удобно.
– У меня все еще проблемы со сном, но уже не такие. – Она показала на Шанса. – Он тоже помогает.
– Не сомневаюсь. – Полин пристально посмотрела на нее. – И что еще?
– В город вернулся мой отец. Я не видела его с семнадцати лет. – Она кратко пересказала мыльную оперу, в которую тогда превратилась ее жизнь. – Он оправдывался, но не называл реальные причины своего поступка.
– Когда люди руководствуются исключительно эгоистичными мотивами, им трудно в этом признаться. Сказать правду о чем-то подобном – значит увидеть себя в другом ракурсе, менее привлекательном. Вот они и выдумывают истории. Мы все так делаем. Рассказываем истории, чтобы объяснить необъяснимое. Справиться с ситуацией. Иногда они даже помогают нам выжить, пережить то, что иначе могло бы нас раздавить.
Мишель сорвала несколько травинок.
– Это как когда Карли считала меня виноватой в том, что ее мать сбежала, бросив ее на попечение алкоголика-отца?
– Что-то в таком духе. Конечно.
– И когда я ненавидела Карли за то, что она оставалась здесь, пока я служила в армии, хотя и пошла туда добровольно?
Полин кивнула.
Мишель сидела молча несколько минут, обдумывая эту информацию, и наблюдала, как пес грызет кость, а девочка развалилась рядом с ним как в кресле.
Каких бы Карли ни наделала ошибок, с Габби у нее было все хорошо. Мишель сомневалась, хватило бы у нее самой сил и решимости одной, без поддержки вырастить ребенка. Она и с собакой-то еле справлялась.
– Я не хочу, чтобы он вернулся в мою жизнь, – пробормотала она. – Хочу, чтобы он уехал. Это плохо?
Полин коснулась ее руки.
– Мысль о том, что мы должны беззаветно любить родителей, какие бы неприятности они нам ни причиняли, – полная фигня. – Она усмехнулась. – Скажем так.
– Вы ругаетесь. Молодец.
– Вы не моя пациентка. Я могу быть собой.
– Кажется, теперь вы мне больше нравитесь.
– Я рада. – Она снова стала серьезной. – Сейчас вам меньше всего нужно, чтобы из-за приезда отца открылись старые раны. Я согласна с вами. Продержитесь этот визит, а потом уже разберетесь с собой.
– Это ничего?
– Вы спрашиваете у меня позволения или хотите знать, здоровое ли это решение?
– И то и другое.
– Действуйте. – Полин встала и отряхнула джинсы. – Сегодня у нас занятия. Мы с Сетом решили: если люди готовы пожертвовать праздником ради укрепления брака, значит, у них серьезные намерения.
– Удачи.
– Спасибо.
К одиннадцати утра почти все гости разошлись на праздничные мероприятия. Мишель чувствовала себя неплохо и добавила к своему перечню дел еще и уборку двух комнат. Закончив, она спустилась вниз. Карли работала за стойкой регистрации. Шанс пристроился возле нее.
– Как дела? – спросила Мишель.
– Нормально. – Карли пожала плечами. – Они сегодня начали раньше обычного.
Мишель посмотрела туда, куда она показывала, и увидела, как на лужайке проходящие терапию пары поочередно завязывают друг другу глаза. «Упражнение на доверие», – подумала она.
– Где Габби?
– Она уже на берегу с подружками.
– Не хочешь присоединиться к ней?
– Нет. Я могу поработать подольше. – Карли поморщилась. – Они пойдут с нами.
– Родители?
– Да. Раньше я как-то не замечала, но моя мать ужасно походит на Бренду. Во всем. Вчера вечером она заглянула к нам, и я спросила, почему она сбежала из семьи. Она тут же стала уводить наш разговор в сторону, а когда я продолжала настаивать, сказала, что это и со мной связано. Намекнула, что из-за меня она сбежала с мужчиной, женатым на ее якобы лучшей подруге.
Мишель удивленно вытаращила глаза:
– Не может быть!
– Там были и другие вещи. Но мне плевать.
Мишель понимала, что Карли говорила неправду.
– Тебе совсем не плевать.
– Да, потому что я дура. Я хочу… – Карли покачала головой. – Знаешь что? Я не хочу с ней общаться. Я хочу, чтобы у моей дочери были хорошие отношения с бабушкой, но не хочу часто видеться с матерью. Я не люблю ее. Это ужасно?
– Нет. Это нормально. Куда делись старые добрые извинения? Им только и надо сказать: «Эй, простите нас. Мы были эгоистичными хорьками и сожалеем об этом». Но для них это слишком тяжело.
Карли кивнула.
– Они скоро уедут, – напомнила ей Мишель. – Пусть это тебя успокоит.
– Что? Без надежды на то, что мы восстановим отношения?
– Не всякий конец бывает благополучным. Я трезвая. Ты отличная мать. Это уже достаточно много.
У Карли перехватило дух, а на глазах показались слезы.
– Что? – резко спросила Мишель. Она не считала, что сказала какую-то неправильную вещь.
– Мне так приятно это слышать, – прошептала Карли сдавленным от эмоций голосом.
– Черт побери, – пробормотала Мишель. – Ты хорошая мать и хороший друг.
– Ты тоже.
– Я дерьмовый друг, но я стараюсь.
На этот раз Мишель шагнула вперед и обняла ее. Рискнула первой.
Они держали друг друга в объятиях несколько секунд и разошлись.
Карли вытерла мокрые щеки.
– О’кей, вот новый план. Сплотимся и будем держаться вместе, пока родители не уедут. Единым фронтом. Когда они заявятся в следующий раз, мы будем готовы.
– Давай запрем их в подвале и будем держать, пока они не попросят прощения.
– У нас нет подвала, – усмехнулась Карли.
– И правда. Что ж, зимой у нас мало гостей. Вот и соорудим подвал.
Обе засмеялись.
– Сэм тоже придет на берег? – спросила Мишель.
– Он работает.
– Жалко. Ему бы понравился вечер, и он стал бы хорошим буфером.
– Может, в другой раз, – сказала Карли. – Когда он уже не будет выглядеть новичком.
Мишель кивнула.
– Я поеду домой на пару часов и попробую хоть немного поспать. – Потом она будет дежурить, пока в отель не вернется последний гость, а это может быть уже за полночь. – Вернусь к четырем.
– Я буду здесь.
Она позвала Шанса. Пес шел рядом с ней до грузовика, запрыгнул на пассажирское место и ждал, когда она пристегнет его ремнем. Она не была уверена, что в случае аварии это поможет, но так было все-таки спокойнее. Она щелкнула тумблером, отключив подушку безопасности, захлопнула дверцу и села за руль.
Впервые после неожиданного приезда отца она чувствовала себя спокойнее, заводя машину. Конечно, ничего не изменилось, но теперь у нее был план. И она была не одна. Это было лучше всего – то, что она была не одна.
«Одним демоном меньше, – думала она. – Но еще остается дюжина».
Мишель поглядывала на небо из-за стойки регистрации. Когда стемнело окончательно, она позвала Шанса и ушла в свой кабинет.