– Дыши, Эвра. Дыши, – говорил Хаган.
Какое-то мгновение я не могла сделать ничего, кроме как втягивать воздух в легкие, вдох за вдохом, пока у меня не закружилась голова. Тэм смотрела мне в глаза, от напряжения вокруг ее губ появилось множество морщинок. Выражение ее лица было почти безумным. Хаган, кажется, не мог перестать похлопывать меня по плечу.
– Ну, ну, – повторял он снова и снова хриплым от страха голосом. Я натянула простыню до горла и попыталась унять стучащие друг о друга зубы.
Раньше мои видения не беспокоили их так сильно. Почему они выглядели такими испуганными? Но потом я поняла, что это из-за того, что на этот раз я дрожала от ужаса.
– Мама в опасности, – прошептала я.
Но Тамсин покачала головой:
– Нет, Эвра. Это ты в опасности.
Глава двадцать седьмаяАннализа
Я поняла, что Эвра все знает. Ее магия так выросла, что все ей показала. Мама, солдаты, я… Я не помнила того дня, про который она говорила. Дня, когда пришли солдаты и мама плакала над моим телом. Потому что Эвра была права. В тот момент я действительно умерла.
Все случилось на следующий день, когда они вернулись, и уж этого я никогда не забуду.
Принц тоже скоро все вспомнит. Каждый раз, когда Эвра с ним разговаривает, она получает больше информации, приближается к истине. Он вспомнит, он скажет ей и погубит меня.
Нет, нет. Уже слишком поздно. Он не может причинить мне вред. И Ясновидящая тоже не сможет.
Король больше не получит ни отчета от нее, ни отсрочки от смерти от меня, а принц не сможет вернуться, хочу я этого или нет. Теперь я наследница, официально и при свидетелях.
Я наследница.
Скоро я стану королевой.
Что сказал король Олдер о Ясновидящей? «Она здесь, чтобы защитить твое будущее». В какой момент магия станет ко мне благосклонна? Когда я буду коронована? Или он всегда будет стремиться помешать мне, как это было сегодня?
Может быть, это из-за принца.
Мне нужно будет держать Эвру рядом, даже ближе, чем раньше. Мне нужно будет держать ее в изоляции, пока я не буду твердо стоять на ногах. То, как я сегодня затянула корсет ее платья, было импровизацией. Отвлекающим маневром. Этого было достаточно, чтобы заставить ее замолчать, и это заставит ее помолчать еще немного. Но я не причиню ей реального вреда.
Нет, я смогу все исправить.
Я поспешно сняла свое бальное платье и надела темную одежду. Было что-то приятное в том, что мои секреты оказались так близки к разгадке. Больше не нужно было ждать и гадать. Надо было действовать. Магия поднялась мне навстречу, распространяясь, наполняя, искрясь. Она готовилась к тому, что должно произойти. Независимо от того, готова ли я.
Я поспешила по пустым коридорам, и протяжная мелодия, доносящаяся из бального зала, завернула за угол вместе со мной. Была какая-то жуткая симметрия в том, что в ночь, когда все началось, тоже проходил бал. Но на этот раз я была спокойна. Полна сожаления, но спокойна. Другого выхода нет.
Мне не составило труда выскользнуть за ворота и скрыться в лесу за замком. Ночь была безлунная, холодная и снежная. Если бы магия не согревала меня, я могла бы пожалеть, что оставила свой плащ в замке. В моих венах вспыхивали миллионы крошечных огоньков. Дорога до заброшенного летнего домика не заняла много времени. Я остановилась на краю поляны, за пределами невидимой границы, которую создала в ту ужасную первую ночь. Я ничего не видела в темноте, но чувствовала устойчивое и успокаивающее жужжание магии. Когда я была здесь в прошлый раз, то бросила мясо за барьер, держась на расстоянии. На этот раз мне придется пересечь черту. Значит, надо ослабить защиту, иначе ничто живое не сможет ни войти, ни выйти. Даже я.
Я глубоко вдохнула, затем втянула в себя магию, наполнила ею руки, разум, рот. Я позволила ей пробежать по кинжалу моего отца, позволила обвиться вокруг запястья и мышц руки.
Я смогу это сделать. Я должна это сделать. Больше я не могу это откладывать.
Я послала магию вперед, усыпив все живое, после чего подождала ее действия.
Затем, щелкнув пальцами, я зажгла свой фонарь. И с помощью заклинания, которое больше напоминало молитву, опустила барьер. Подняв кинжал, я с колотящимся сердцем вышла на поляну. Свет моего фонаря освещал только несколько футов передо мной, но магия указывала путь. «Он там, там», – говорила она, не умолкая ни на секунду. Я остановилась в нескольких ярдах от домика.
Дверь была распахнута, изодрана в клочья и криво болталась на петлях. Воздух наполнил тяжелый запах, похожий на запах диких животных и испорченного мяса. Он был таким густым, что практически осел у меня на языке. Меня переполнило неподобающее для леди желание сплюнуть на землю. Я сделала еще один медленный шаг вперед. Фонарь отбрасывал длинные лучи света на маленькие развалины домика.
От стола остались одни щепки. Жестяная посуда была разбросана по полу, пожелтевшие занавески свалены в кучу у единственного окна. И там, на изъеденной мышами кровати, лежал принц. Рычащее во сне существо.
У меня сжалось сердце. Он всегда спит на кровати? Неужели в нем осталось так много человеческого? Мне нужно было верить, что Кендрика на самом деле уже нет, и я убивала то, что им завладело.
И все же, сколько бы оправданий я ни нашла, виновата во всем была только я сама. Это моя вина, и я должна была с этим смириться.
Долгое время я просто смотрела на зверя сверху вниз. Его шерсть была вся спутана и покрыта запекшейся кровью; на лапах размером с блюдце отсутствовали некоторые когти. Это моих рук дело.
О Боже, хотела бы я знать, как вернуть его обратно. Видеть Кендрика таким, неподвижным – не пытающимся вцепиться мне в горло – было только хуже. С тех пор как умерла моя мать, я стала лгуньей. Но теперь я еще и воровка. Я украла трон принца Кендрика. И его жизнь.
Скоро я стану его убийцей.
Я поднесла к горлу зверя кинжал. Моя рука напряглась, и готовая к действию магия начала бушевать у меня в груди. Но все же я колебалась.
До тех пор, пока существо не открыло глаз.
В панике я рубанула вниз, но оно – он – уже двигался. С ревом он прыгнул и врезался прямо в меня. Я попыталась удержаться на ногах, попыталась удержать нож, но от неожиданности потеряла равновесие и упала назад. Мой фонарь разбился вдребезги. Пламя обрело свободу и начало карабкаться по старым занавескам. Стало слишком светло и жарко. По комнате эхом разнеслось рычание, достаточно громкое, чтобы звучать так, будто оно доносится со всех сторон сразу. Оно окружило меня. По шее стекал пот. Языки пламени забирались все выше. Я создала слабый, поспешный магический щит и на четвереньках поползла за ножом.
Но у меня не было на это времени. Зверь наклонился ко мне, и, прорычав прямо мне в лицо, унесся в темноту.
Нет. Нет. Принц Кендрик не мог уйти.
Я закричала. И это не был мучительный внутренний крик. Все пропало.
Пошатываясь, я поднялась на ноги. Под моей кожей расцвели синяки. Я наполнила руки магией.
Потолок пожирали языки пламени. Старый летний домик в любом случае был не более чем развалиной, и рано или поздно это все равно произошло бы. Я выбежала на воздух прежде, чем огонь смог поглотить и меня.
Поляна светилась красным и оранжевым. Я искала повсюду, посылала магию на поиски.
Принца нигде не было видно.
Глава двадцать восьмаяЭвра
– Ты должна пойти к своим родителям, – твердо сказала я.
Но Тамсин не слушала. Она была слишком занята тем, что одевала меня. Как будто я маленький, сопротивляющийся ребенок.
– Тэм.
– Нет. Я тут с тобой. Мы были вместе так долго, и ты думаешь, что теперь я тебя оставлю?
Она помогла застегнуть мою мягкую дорожную рубашку и надеть ботинки. Я все еще дрожала и задыхалась, но то, что у нас почти не было времени, придавало мне сил. Хаган пошел в конюшню, чтобы посмотреть, сможет ли он забрать Гоббера. Мы должны были встретиться с ним там.
Я схватила Тамсин за руки и замерла.
– Король Олдер не давал мне разрешения уехать. Если ты пойдешь с нами, у тебя могут быть неприятности. Это того не стоит.
– Ты без сомнения этого стоишь.
Она порхала по комнате, собирая свечу, огниво, еду, которая была приготовлена для трапезы после бала, и запихивая все это в мою сумку. Она все еще была в своем платье.
– Ты бы видела, какой бледной была, когда упала в обморок на балу. Стражники несли тебя всю дорогу до комнаты, а ты даже не вздохнула. Нам потребовалось очень много времени, чтобы понять, что твое платье было слишком тесным, таким тесным, что ты не могла дышать. Если бы Хаган тебя из него не вытащил, ты бы умерла. Эвра, как ты можешь думать, что я оставлю тебя одну? Кто-то намеренно причинил тебе вред. Это платье заколдовали.
И я знала кто.
– Ты со своим платьем привлечешь к нам слишком много внимания, – начала спорить я. Дело не в том, что я не хотела, чтобы она была со мной. Я не хотела, чтобы и ей причинили вред.
– Пойдем со мной в мою комнату, – огрызнулась она в ответ. – Я ни на минуту не оставлю тебя одну.
Я натянула ботинки и снова посмотрела в окно, ища хотя бы намек на приближающийся рассвет. Я мечтала о ножах, о моих ножах. Без них я чувствовала себя такой беззащитной. Хотя и не до конца понимала, что именно мне угрожало. Леди Аннализа…
Едва ее имя возникло в моем сознании, меня поразило видение.
Я в лесу – нет, я в замке – нет, в лесу. Огни взрываются и льются, образуя причудливые узоры, переплетаясь вспышками темного леса и камня. Болезнь, потеря, мое тело здесь, в замке, в лесу, одновременно везде и нигде. Я чувствовала себя так, словно меня разрывали на части.
И при всем этом мои уши пронзал безудержный, полный боли вой.
Задыхаясь, я вынырнула из видения. Если бы меня не удерживали крепкие пальцы Тэм, я бы упала.
– Что ты видела?
Казалось, она и сама задыхалась.