Все, что я могла сделать, это покачать головой и попытаться отдышаться. Я была в замешательстве после моего последнего видения и его безумия. Но было кое-что, в чем я не сомневалась.
– Мы должны уйти, – простонала я, пытаясь удержаться на трясущихся ногах. – Мы сейчас же должны уйти.
Я понятия не имела, что видела, и что все это значило, но я знала, что чувствовала. Ужас. Горе. Страх.
Жгучая, испепеляющая магия ясновидения пыталась высосать меня досуха. Дрожащими руками я взяла бутыль со спиртом и открыла крышку. Я поднесла сосуд ко рту и сделала глоток. Жидкость прожгла быстрый, успокаивающий путь к моему животу. Почти сразу же мои ноги окрепли, и через меня прошел поток энергии. Но мой разум – это совсем другая история, это мешанина нерасшифрованных символов и наполовину сформировавшихся образов. Мое сердце билось слишком быстро.
Я забрала у Тамсин свою сумку, и мы побежали в ее комнату, а затем вдоль по пустым коридорам прямо к конюшням. Тэм наложила заклинание на нашу обувь и одежду, чтобы мы смогли пройти бесшумно. Я пыталась подавить свою панику.
Я не могла даже думать о том, что произойдет, когда мы вернемся в Виндхейвен. Что нам придется делать. Уходить, бежать, прятаться? Попытаться поселиться там, где солдаты нас не найдут, где нас никто не знает? Может быть, в Винтерленде, где беженцы теперь оказались в безопасности.
Будет ли леди Аннализа искать меня? Отпустит ли она меня, если я исчезну?
Я знала, что это она заколдовала мое платье. Знала, что она пыталась заставить меня замолчать. Знала, что она солгала. Но я все еще не совсем понимала зачем. Возможно, это как-то связано с ее детством. Мне казалось, она решила, что я все знаю.
Каким-то образом мы совершенно спокойно добрались до конюшен. В факелах у входа горело магическое пламя. Оно было достаточно ярким, чтобы я могла увидеть, как Хаган выводит во двор впряженного в телегу Гоббера. Ему даже помог конюх с сонными глазами. Мы молча подошли к нему. Я ждала, что, стоит Хагану вывести нас за стены замка, солдаты поднимут тревогу, окружат нас.
– Мы попробуем выйти через задние ворота, – прошептал он мне на ухо. Мои щеки уже горели от холода. – Возможно, они примут нас за фермеров, коими мы и правда являемся. Спрячь свое лицо так хорошо, как только можешь.
Я закуталась в плащ и прислонилась к Тамсин, стараясь казаться маленькой и ничем не примечательной. Тэм, напротив, села прямо и оставила голову непокрытой, так что ее густые светлые волосы, все еще тщательно уложенные, блестели в свете факелов. Когда мы подошли к воротам, я почувствовала, как она глубоко вдохнула.
Но, как ни странно, нас никто не остановил. У ворот не было ни одного стражника, никто не поднял крик. Путь был абсолютно чист.
Я должна была испытывать облегчение, но та легкость, с которой нам дался этот побег, лишь усилила мое беспокойство.
– Повезло, – пробормотал Хаган.
– Похоже на то, – ответила я, не найдя других слов.
Мы двигались так быстро, как могли, и остановились только тогда, когда бесплодные зимние поля, разделяющие нас и наш дом, осветили первые лучи солнца. Хаган направил Гоббера в густую чащу подальше от дороги, и мы, измученные и окоченевшие, слезли с повозки. С опаской мы развели небольшой бездымный костер и сели есть ту еду, которую Тэм успела взять с собой.
– Эвра, – сказал Хаган, достав что-то из тележки.
Я встала и с отвисшей от удивления челюстью подбежала к нему. Он держал мой пояс с ножами – все до единого были на месте. Он протянул его мне, и я с трепетом застегнула его на бедрах. Возможно, они и маленькая часть меня, но все равно – часть.
– Как ты это сделал? – спросила я.
– Они висели в конюшне вместе с моим кинжалом, луком Тэм и другим оружием. Их охранял какой-то слуга, но он поверил мне, когда я сказал, что король приказал тебе уехать, чтобы подтвердить одно из своих видений. Мне не показалось, что его особенно волновала его работа. Или что у него было больше крупицы мозга.
Хаган ухмыльнулся. Я нашла в себе силы улыбнуться в ответ.
– Спасибо.
День был в самом разгаре, но под наши плащи задувал пронзительный ветер, и я вся продрогла. Небольшой костер почти не спасал от холода.
– Я попытаюсь вызвать видение, – сказала я. – Мне нужно знать, покажет ли магия маму.
Змея, пламя, мамины крики… Я не могла забыть выражение ее лица, ощущение удушья.
– Мы позаботимся о твоей безопасности, – тихо сказала Тамсин.
Я достала и протянула ей бутыль со спиртом, а затем положила руки на колени и попыталась успокоить дыхание. Вдох, выдох. Гладкий, ровный, как бесконечный плеск воды о берег озера на Плачущей реке.
Мои глаза устремились на маленький язычок пламени. Сперва я была полна уверенности, что это не сработает. Долгое время я просто прислушивалась к своему дыханию и потрескиванию огня, страшась появления новых звуков, особенно звука трущейся о землю чешуи. Я боялась того, что может показать мне магия ясновидения, даже если я сама ее призову.
Наш маленький костер начал угасать, и постепенно вокруг меня появился замок. Комната, стены с гобеленами и небольшое кресло у окна. На нем сидела освещаемая лучами утреннего солнца леди Аннализа. На ней был шелковый халат, такой легкий и воздушный, что он практически парил вокруг нее. Я никогда не видела такой тонкой ткани. Бледный, мерцающий розовый цвет придавал ее щекам очень нежный оттенок и заставлял ее зеленые глаза сиять.
Или, может быть…
Перед ней стоял советник Берк, все еще одетый в свою длинную бордовую мантию. И что-то в том, как она смотрела на него сквозь ресницы, заставило меня задуматься, а не он ли причина тепла в ее глазах.
Но это было просто невозможно. Советники короля должны оставаться целомудренными, они не могут жениться или выходить замуж. Они клянутся королю так же, как священники – Богу.
Они не могут посещать дамских спален.
– У тебя есть новости, – сказала леди Аннализа. Она медленно встала, и солнечный свет задержался на ее халате, словно рука любовника. Если бы у меня была кожа, кости, физическое тело, то при виде ее взгляда я бы вся покраснела.
Советник встал к ней на шаг ближе, и они оказались на расстоянии вдоха. Прежде чем он успел ответить, она обняла его за талию и положила голову ему на грудь. В этом жесте не было ни силы, ни контроля, ни ощущения, что она дарует награду. То, как леди Аннализа вздохнула, то, как все ее тело расслабилось в его объятиях, говорило лишь о том, что ей хорошо рядом с ним. В этот момент она была совсем не похожа на ту мертвую девушку на кровати или на наследницу, которая в страхе пыталась заставить меня замолчать.
– Я так устала, – пробормотала она, и эти слова были пронизаны такой болью, что я ей невольно посочувствовала.
– Мне жаль сообщать плохие новости, – тихо сказал советник. – Но прошлой ночью Ясновидящая и ее семья покинули замок. Я полагаю, что это не ты приказала ей уйти?
Все тело Аннализы напряглось, а с ее щек сошел румянец. Она вырвалась из его объятий.
– Ясновидящая исчезла?
Советник слегка кивнул, и Аннализа закружилась по комнате словно маленький, смертоносный ураган. Она сбила со стола небольшую стопку книг, сорвала занавески и в безмолвном крике уткнулась лицом в ладони.
– Что я могу сделать? – спросил советник.
Тьма поглотила меня, и я не услышала ее ответ.
Я снова оказалась в своем теле. Мой желудок скрутило, а конечности дрожали от утреннего холода. Тамсин протянула мне спирт. Хаган похлопывал меня по плечу. Какое-то время я не замечала их, стараясь вновь погрузиться в видение.
Что ответила Аннализа? Что она сказала советнику со мной сделать? Крик застрял у меня в горле. Почему магия не показала мне ее ответ?
Видение продолжало преследовать меня.
– Нам нужно продолжать двигаться, – сказала я.
– Нам нужно отдохнуть, – ответил Хаган.
Но я встала и потушила костер снегом.
– Они знают, что я ушла. Леди Аннализа все знает, она рассержена. Мы должны идти.
Где-то вдалеке завыл волк. У меня по спине пробежала дрожь. Остальные словно ничего не заметили. Неужели только я могу это слышать? Неужели я одна замечаю угрозу?
Мы продолжали путь и днем, и ночью. Я сидела между Тэм и Хаганом. Меня продолжали посещать видения: желтый волк рычит на опушке заснеженного леса, по ногам мамы ползут пылающие змеи, и она шепчет мне «беги». Лишь одно видение показало мне короля: он был бесплотным, бездушным, сплошь белые кости, белые волосы и сверкающие красные глаза, которые с упреком смотрели на меня из черных дыр его черепа.
Я молилась о том, чтобы увидеть принца Кендрика, но этого ни разу не произошло.
Когда мы наконец достигли южного края озера на Плачущей реке и увидели знакомые очертания раскинувшегося на его берегах Виндхейвена, у меня на глаза навернулись слезы. Все дома выглядели одинаково: все те же покрытые снегом холмы и белые ветви деревьев, мимо которых мы проезжали, когда уходили. Я поняла, что ожидаю чего-то необычного, какой-то странности, которую могла бы ощутить или увидеть.
Несмотря на иллюзорную безмятежность, магия ясновидения наковальней давила мне на грудь, предвещая трагедию. Я проглотила рыдания.
– Еще одно видение? – спросила Тэм.
Я покачала головой.
– Кажется, ничего не изменилось. Как такое может быть?
– Будем надеяться, что мы успели вовремя, – ответила она.
«Пожалуйста, – молилась я. – Пожалуйста, пусть мы успеем».
Хаган подстегнул Гоббера, мы пронеслись через деревню и поднялись на холм за ней. Мое сердце вторило ритму тележки, и я вцепилась в сиденье так сильно, что у меня заболели руки. Еще один поворот тропинки, и деревья расступились, открыв взору широкие, припорошенные снегом поля нашей фермы.
И там, в конце длинной, обсаженной деревьями аллеи, все еще стояли и дом, и амбары. Никакого дыма. Никакого пламени.
– Мама! Мама! – прокричала я, когда мы с грохотом въехали во двор. Из сарая доносилось мычание Тэнси. Хаган резко остановил Гоббера, и я вылезла из телеги, торопясь ощутить под ногами твердую почву и понять, что наш дом в безопасности.