– Ты в порядке. Мы в порядке, – прошептала я в ее грязные волосы.
Она покачала головой, которую уткнула мне в плечо.
– Эти солдаты… их убийство не вернуло Хагана, – ее рыдания сотрясали нас обеих. – Ты лежала на земле и истекала кровью, а я даже не могла к тебе приблизиться.
Я снова и снова гладила ее по голове, так, как гладила меня мама.
– Все в порядке. Все будет хорошо, – бормотала я, жалея, что не нашла других слов. Я не могла разобраться в своих собственных мыслях о том, что мы сделали с солдатами. Я могла думать лишь о том, как помочь ей пережить этот момент.
– Я не знала, надо ли убивать волка… Я не знала, что ты хочешь, чтобы я сделала. Я думала… Сначала я подумала, что ты мертва… Я думала, что осталась одна.
Казалось, я сама вот-вот начну плакать. Мне не хотелось даже представлять, что я сама почувствовала бы в такой ситуации – если бы это она лежала на земле. Глубоко вздохнув, я подняла голову и слегка отстранилась.
– Почему бы тебе не осмотреть мои раны?
В ее глаза вернулось немного света.
– Давай-ка посмотрим.
Она потянула меня за руку, которую я все еще прижимала к своему боку. Вся моя ладонь была в крови. И она еще не остановилась. Это нехорошо.
– О нет… нет…
При виде всего этого глаза Тамсин расширились.
Боль была нескончаемой, как горящий огонь и та глубокая душевная боль, которая захватила мое сознание. Краем глаза я уже почти видела теплое сияние свечей.
Она положила руку мне на рану и начала читать заклинание. Теперь ледяные иглы начали вонзаться мне в бок, борясь с пламенем. Я не чувствовала ног, и они перестали меня держать. Мир накренился.
Позади меня заскулил волк.
Я хотела обнять Тэм. Хотела поблагодарить ее за то, что она была моим другом. За то, что билась плечом к плечу со мной. Хотела смахнуть слезы, которые капали у нее из глаз и стекали по ее напряженному, наполненному болью лицу. Хотела сказать ей, что она достаточно сильна, дабы выжить, что бы со мной ни случилось. Но губы не слушались. И вдруг серый беспорядок окружающего меня мира начал исчезать.
Молясь, чтобы это было видение, а не смерть, я упала в темноту.
Я приземлилась в ад колеблющегося света и горькой тьмы. Мой бок горел ужасным пламенем. Сквозь непроницаемый туман я слышала, как Кендрик звал меня по имени, но его голос соперничал с другими доносящимися издалека звуками – Тэм молилась и плакала. Один раз мне показалось, словно я ощутила, как его рука проскользила по моей, но секунду спустя это ощущение испарилось.
Моя семья оставила меня. Не было ни слов утешения от мамы, ни просьб быть сильной от отца. Просто агония боли и темноты.
В конце концов передо мной действительно появилось лицо, но не того, кого я хотела бы видеть. Сверху вниз, на меня пристально смотрели сверкающие голубые глаза последнего Ясновидящего. Мои уши наполнил голос, подобный шипению сотни змей. Но его губы не двигались.
– Ты до сих пор ничего не видишь.
– Что я должна увидеть? – прошептала я сдавленно.
– Магия ясновидения показала тебе, но ты не видишь.
Голос был таким громким, что у меня задрожали кости. Меня словно разрывало на части.
– Показала мне что? Чего я не вижу? – кричала я.
«Кровь не может лгать».
Это его слова или просто мое воспоминание?
Мной овладело безумие. Я чувствовала, как оно сочилось из горящих глаз последнего Ясновидящего и стекало прямо ко мне в рот. Как и он, я должна была поддаться непостижимым, невыносимым видениям. Смех призрачных черепов, объятия мертвых… Моя семья зовет меня из места, до которого я не могу добраться. Эта жизнь, этот мир загадок и снов в выжженной пустыне… холод бесконечной зимы пробрал меня до костей… это все уже слишком.
С меня хватит. Я потерпела неудачу. Мне конец.
Глава тридцать пятаяАннализа
Найл произнес свою речь серьезным, замогильным голосом. Я смотрела на пришедших на коронацию гостей, не замечая ничего, кроме тяжести короны на моей голове, и тонкой, но смертоносной нити магии, которая протянулась между мной и медленно шедшим на север Берком. У меня не осталось сил на большее. У меня ни на что не осталось сил.
Я уже нарушила обещания, которые дала своей матери, своему королевству. Я уже поняла, что не заслуживаю короны, которую Найл возложил мне на голову. Но из-за меня больше не осталось никого, кто мог бы ее носить.
Поэтому я – статуя в большом белом платье – просто стояла, молчала и ждала, когда все закончится и когда это бремя меня раздавит.
– Я представляю вам Аннализу Элоди Ренальту, королеву Тайна, – сказал наконец Найл.
Я многое украла. Жизни. Фамилию. Королевство.
Мама, пожалуйста, прости меня.
Коронация закончилась без торжества. Пока страна скорбела по королю Олдеру и принцу Кендрику, не могло быть ни бала, ни праздника.
Похоронная атмосфера проследовала за мной до самых покоев. Я знала, что должна была найти в себе силы, переодеться и подготовиться к встрече с генералом Дрисколл. Я так усердно работала, чтобы получить эту возможность, и отступать было нельзя.
Когда Сибилла помогала мне надеть темное шерстяное платье, дверь толкнули с такой силой, что она с грохотом ударилась о стену.
Сибилла ахнула. Я рефлекторно призвала свою магию, но ее почти не осталось. Много сил ушло на то, чтобы исцелить Берка и отослать его подальше. Я не спала и не ела. Я не дала себе времени восстановить силы. Я была просто оболочкой, и, кажется, мне было все равно.
В дверях стоял Верон. Без своей бордовой мантии советника он выглядел странно. Его седые волосы торчали во все стороны, а челюсти были опущены вниз, придавая его лицу изможденный вид.
– Где он? – спросил он. – Что ты наделала?
У меня не было ответа. Чем дальше уходил Берк, тем сильнее натягивалась невидимая нить, привязанная к моей пустой груди. Это могло убить меня. Эта нить могла вывернуть меня наизнанку, распутать.
Верон зашел в комнату и, поджав губы, уставился на меня сверху вниз своими жестокими глазами.
– Я вижу тебя насквозь, – сказал он низким голосом, в котором сквозила угроза. – Я вижу твою ложь и манипуляции. Я не знаю, как ты это сделала, и знаю, что не могу тебя остановить, но мне очевидно, что ты обманом захватила это королевство. Ты просто змея в украденной короне.
Прежде чем он успел пошевелиться, я схватила его за руки, впилась когтями в его кожу и не отпускала. Те крупицы магии, что у меня остались, начали оплетать его с ног до головы.
– Вы будете счастливы в Гриннауке, Верон. Вы не будете думать о Берке. Вы будете выполнять свою работу без жалоб и преуспеете. Не усложняйте себе жизнь. Пожалуйста.
Он боролся. Я видела, как в его глазах появился и исчез золотой блеск. Я видела, как отважно он старался. Но я не хотела причинять ему вред. Он мог просто уйти счастливым. Потребовалось некоторое время, чтобы встретиться с ним глазами. В его взгляде шла борьба. Если бы у меня осталось больше сил, я могла бы, сама того не желая, причинить ему боль. Как это случилось с принцем Кендриком. Я всегда плохо контролировала свою магию, а сейчас – особенно. А могла ли я вообще ее контролировать? Понимала ли я когда-нибудь по-настоящему, что делаю? Потребовалось время, но руки Верона расслабились. Его плечи поникли. Он впустил молнию внутрь себя.
– Я хочу, чтобы вы ушли и были счастливы, – сказала я, и слезы, которые я так долго сдерживала, все же начали капать из моих глаз. Верон был одним из самых безжалостных советников короля Олдера. Я могла бы отомстить и ему. Я могла бы заставить его за все ответить. Он заслужил расплату за свои грехи. Но Эвра и ее семья заплатили свою цену, Кендрик заплатил свою цену, и я просто не могла допустить, чтобы случилось еще одно кровопролитие.
Слегка покачав головой, Верон ушел, и его угрозы ушли вместе с ним.
Сибилла тихо закрыла за ним дверь. Мгновение мы обе молчали.
– Я не знаю, что делаю, – прошептала я.
Она закончила застегивать мое платье.
– Нет, – сказала она. – Вы знаете.
– Провидцы бурь видят, что надвигается суровая погода, – сказала генерал Дрисколл. – Если вы хотите благополучно добраться до Винтерленда, выходить надо как можно скорее, а лучше прямо завтра. Я подготовила сорок своих лучших солдат. Для того чтобы собрать больше, требуется время, но я могу собрать до ста человек и все равно отправлю нас в путь еще до шторма.
– Сорок более чем достаточно, – сказала я. – Мы не ведем войну.
На лбу генерала Дрисколл появилась складка.
– Что? – спросила я.
Я сделала попытку показать, что кабинет короля теперь принадлежал мне – больше свечей, меньше книг о давно прошедших войнах. Никакого тяжелого резного дерева. Но я все равно чувствовала себя здесь незваным гостем.
– Я знаю, вы считаете, что король Олдер был слишком жесток, когда приказал уничтожить лагерь в Винтерленде, – медленно сказала она. – Так и есть. Но мои люди восприняли этих повстанцев, то есть беженцев, – поправляет она себя, заметив мой взгляд, – как угрозу. Мои люди были обеспокоены их силой, их жаждой к насилию. Я считаю, что мы должны быть по крайней мере готовы к тому, что наш визит не увенчается успехом.
– Последние десять лет были трудными, – сказала я.
Генерал Дрисколл кивнула.
– И некоторым пришлось особенно тяжело. Они рвутся дать отпор.
Я подошла к очагу и посмотрела на огонь. Голодное оранжевое пламя лизало почерневшее дерево. Жаждало его. По моим ногам пробежала мелкая дрожь. Кому, как не мне, понимать их желание дать отпор? Разве я оказалась здесь не потому, что стремилась к тому же?
– Сорока человек будет достаточно, – сказала я. – Но мы будем действовать осторожно.
– И когда вы хотите отправиться?
Нить, ведущая к Берку, становилась все тоньше, натягивалась все сильнее, разрывая мою душу на части.
– Завтра утром, как вы и предложили.
Все то время, пока я ходила и беспокоилась за Берка, я не переставала думать о Тайне. Я читала книги в пыльной библиотеке, расспрашивала Сибиллу о ее семье, строила планы.