Только в последнее время ученые осторожно заговаривают о чудесах Иисуса, поскольку начинают вернее понимать задачу историка: описывать то, о чем сообщают нам источники былых времен. Не дело историка — углубляться в естественные науки или в метафизику. Иными словами, историкам довольно признать, что современники Иисуса наблюдали нечто такое, что считали чудесами: они не обязаны объяснять в деталях, что именно делал Иисус и как он это делал. Приятно видеть, что в последние годы в мышлении историков происходит такой благотворный поворот[1].
Тем не менее этот важный элемент служения Иисуса пока оценен недостаточно и — особенно в работах, исходящих от Семинара по Иисусу, — не находит должной связи с его учением и проповедью. В работах Семинара Иисус предстает философом, мудрецом, изрекающим афоризмы, — но не чудотворцем[2].
Э. П. Сандерс справедливо отмечает, что толпы народа следовали за Иисусом не столько потому, что он произносил мудрые речи, сколько из–за его славы могущественного целителя[3]. Толпы росли, поскольку эта слава подтверждалась. Целитель–неудачник едва ли смог бы поддерживать вокруг себя такой народный энтузиазм.
К деяниям Иисуса можно применить некоторые критерии, используемые для проверки аутентичности его речений:
• Множественность свидетельств. О деяниях Иисуса рассказывается во всех новозаветных Евангелиях, в том числе в Q (сборнике речений, послужившем источником для Матфея и Луки). То, что чудеса засвидетельствованы в Q, особенно важно, поскольку в этом источнике чудеса как таковые не играют значительной роли. Однако в Q не только сохранился рассказ о чуде (Мф 8:5–13 = Лк 7:1–10; см. Ин 4:46–54); в нем имеются речения, большинством ученых признаваемые подлинными, из которых так же следует, что Иисус творил чудеса[4]. Некоторые из этих речений в той или иной форме встречаются и у Марка (например, Мф 12:27 = Лк 11:19; см. Мк 3:23), то есть представляют собой примеры множественности свидетельств в самом прямом смысле.
• Несходство. Описание деяний Иисуса несхоже с тем, что приписывалось различным современным ему экзорцистам и целителям: как иудеям во времена Иисуса, так и христианам и другим неиудеям поколение или два поколения спустя. Иными словами, если бы в новозаветных Евангелиях содержались вымышленные истории, мы вправе были бы ожидать от них повторения общеизвестных мотивов[5]. Однако их нет. Например, в отличие от нескольких известных экзорцистов и целителей, живших приблизительно в одно с ним время, Иисус не молится, не просит об исцелении и не изгоняет нечистых духов заклинаниями.
• Соблазн. Критерий соблазна относится к таким речениям и деяниям, которые трудно признать выдумками древней церкви просто потому, что они могли вызвать соблазн. Например, одно из таких событий в жизни Иисуса — крещение у Иоанна. Иоанн призвал Израиль покаяться и креститься. В каком смысле нуждался в покаянии Иисус? Согласно христианскому богословию, Иисус был безгрешен и покаяния ему не требовалось. Следовательно, история крещения Иисуса смущает, вызывает вопросы — и может внести в среду верующих соблазн. Очевидно, церковь не стала бы выдумывать такую историю, не будь у нее соответствующего исторического факта. Поэтому даже самые суровые критики без споров признают рассказ о крещении Иисуса аутентичным. Тот же аргумент работает и в некоторых историях о чудесах. В первой из них рассказывается, что родные Иисуса пытались вернуть его домой из–за негативной реакции на совершаемые им изгнания бесов (Мк 3: 20–35). Во второй говорится, что Иисус был возмущен неверием части жителей Назарета и потому «не мог совершить там никакого чуда» (Мк 6:5). В третьей женщина–неиудейка, вероятно, побеждает его в споре (Мк 7:24–30). В–четвертой Иисус, по всей видимости, исцеляет только со второй попытки (Мк 8:22–26). Все эти истории — не плод благочестивой фантазии. Скорее — это честные воспоминания о служении Иисуса, со всеми его трудностями, успехами и провалами — служении, отмеченном спонтанностью и искренностью, а не продуманностью и искусственностью[6].
О деяниях Иисуса необходимо сделать несколько важных замечаний. Во–первых, исцеления и изгнания бесов были неотъемлемой частью его проповеди царства (или миропорядка) Божьего. Его деяния и проповедь необходимо рассматривать вместе: в отрыве друг от друга понять их невозможно. Во–вторых, эти чудеса воспринимались самим Иисусом и окружающими как исполнение пророчеств Писания. Его чудеса соответствовали тому, что ожидалось от Мессии — помазанника Божьего. В–третьих, деяния Иисуса представляли собой откровение — они открывали некие истины об Иисусе и его задаче. Следовательно, отказываясь рассматривать чудеса, мы теряем из виду очень важные стороны личности Иисуса и его трудов. В–четвертых, чудеса Иисуса отличались от чудес, творимых его современниками, и были более впечатляющими. Иными словами, исцеления Иисуса — не совсем те исцеления, какие связывались с именами известных иудейских праведников и профессиональных экзорцистов. В–пятых, известность Иисуса как целителя и экзорциста сохранялась и после окончания его служения: его имя призывали как христиане, так и нехристиане, что свидетельствует о его славе и высокой репутации. Рассмотрим каждое из этих утверждений по отдельности.
Исцеления и изгнания бесов, сотворенные Иисусом
Все согласны с тем, что в центре проповеди Иисуса стояло царство (или миропорядок) Божье. Однако не все ясно понимают, что, по мысли Иисуса, установление царства Божьего означает гибель царства Сатаны. А гибель царства (или миропорядка) Сатаны зримо проявляется в исцелениях и изгнаниях бесов. Их невозможно не замечать или отбрасывать, если мы хотим полностью понять значение и важность смелых утверждений Иисуса о том, что Божий порядок уже пришел на землю — осталось покаяться и принять его.
Связь проповеди царства Божьего с исцелениями и изгнаниями бесов в новозаветных евангелиях очевидна:
И, призвав двенадцать учеников Своих, Он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь
Этих двенадцать послал Иисус, и заповедал им, говоря: на путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите, а идите лучше к погибшим овцам дома Израилева; ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное; больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте
Такие же наставления Иисуса ученикам можно найти в Мк 3:13–15; 6:7; Лк 6:12–19; 9:1–6.
Сам Иисус проповедовал Благую весть о пришествии Божьего миропорядка и показывал его реальность, разрушая порядок Сатаны; то же самое призваны делать и его ученики (апостолы — т. е. «посланные»). Порядок Бога и порядок Сатаны не могут сосуществовать в мире. Где наступает один, там отступает другой.
О том, что Иисус именно так понимал изгнание бесов, свидетельствуют многие важные речения. Так, когда Иисуса обвинили в том, что он изгоняет бесов, прибегая к помощи самого Сатаны, — он ответил на это:
Как может сатана изгонять сатану? Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то; если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот; и, если сатана восстал на самого себя и разделился, не может устоять, но пришел конец его. Никто, войдя в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, и тогда расхитит дом его
Если же Я пальцем Божьим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царство Божье
Здесь бросаются в глаза два момента. Во–первых, говоря, что Сатане «пришел конец» (Мк 3:26 — буквально по–гречески «Сатана имеет конец»), Иисус буквально повторяет «Завет Моисея», литературное сочинение, датой создания которого ученые почти единогласно признают ок. 30 г. н.э. — то есть пик служения Иисуса. Согласно этому писанию, в котором идет речь о развращении священников и скором пришествии царства Божьего,
Тогда явится во всем творении Царство [Божье],
Тогда Дьяволу придет конец,
И вместе с ним исчезнет всякая скорбь
Эта идея очень близка проповеди Иисуса. Как только явится Царство Божье, придет конец дьяволу. Разница лишь в том, что те перемены, которых автор «Завета Моисея» лишь чает в будущем, в служении Иисуса уже совершаются. В проповеди и в деяниях Иисуса будущее «придет конец» превращается в настоящее «имеет конец».
Современники Иисуса легко улавливали связь между проповедью о Божьем миропорядке и поражением Сатаны. Скорее всего, многие из его современников встречали эту идею с радостью — хотя иные, быть может, и со страхом. Во всяком случае, когда Иисус говорил, что Сатане пришел конец, люди прекрасно понимали, что он имеет в виду: наступает Божий миропорядок — для Сатаны все кончено.
Вторая важная черта речений Иисуса, связывающая Божий миропорядок с исцелениями и изгнаниями бесов, — это ссылка на «перст Божий» (Лк 11:20). Это аллюзия на состязание Моисея и волхвов фараона (Исх 7–8). Поначалу волхвам удавалось повторять чудеса Моисея и Аарона. Но в конце концов они признали свое бессилие:
Старались также и волхвы чарами своими произвести мошек, но не могли. И были мошки на людях и на скоте. И сказали волхвы фараону: это перст Божий