— Думаю, уже послали, но тут все не быстро делается, ты прикинь, где мы сейчас находимся. Там — дома, никто и не догадывается о существовании этой планеты, кроме специалистов, конечно.
— Что же делать?
— Вести себя хорошо и ждать. И больше не говорить людям в глаза об их тайнах, понимаешь меня?
Джек вздохнул. Он все понимал, но эта информация выскакивала из него, как бы сама собой в момент, когда он был увлечен разговором. А особенно спором.
Выразить эту сложную мысль Джеку помешала яркая вспышка в долине, а затем и грохот далекого взрыва.
Это всех переполошило и, позабыв про чай, свободные от дежурства и работы бойцы бросились к забору, глядя на угасавшие в небе огненные протуберанцы.
— Что это было? Что? — спрашивали они друг друга.
— Это станция врезала — стопудово! — заявил водитель «стрейлиса» — Байди. И никто не возразил, взрыв был что надо. Именно таким ударом был разорван в клочья гигант «сато», и все видели его обломки, когда колонна проходила мимо.
Проторчав у забора с полчаса, часть солдат разошлись по домикам и кунгам, а другие вернулись к кухне допивать остывший чай.
Джек тоже пошел вмести с ними, тем более что Шойбле пообещал ему от старшины Корвакса настоящую ириску.
Отправившись за ирисками, Шойбле куда-то пропал, но зато пришел сменившийся пилот «гасса» сержант Альмар и рассказал, что видела аппаратура его машины, когда он стоял на посту.
— Я эту цель на пределе чувствительности засек. Бортовик так страдал, пока ее обсчитывал, что я чуть не заснул, — говорил он, прихлебывая чай. — А потом вижу — выдал первое приближение, дескать, металл и движется. И только я собирался доложить начальству, как — шарах!..
Альмар взмахнул свободной рукой, усиливая впечатление от своего рассказа, и, сделав паузу, добавил:
— В пыль, я вам говорю. Просто в пыль. Радару больше зацепиться было не за что.
— Значит, танкетка? — прозвучал голос Джека посреди повисшей тишины.
Альмар посмотрел на него, потом отхлебнул из кружки и кивнул.
— Да, танкетка. Уже после взрыва бортовик закончил обсчет — углы, отражение, то да се и выдал вердикт — танкетка.
Когда все разошлись и Джек оказался в своем домике, он спросил Хирша:
— Тед, а как спутник отличает наши машины от вражеских?
— В корпусах ставится набор радиопрошивок.
— То есть даже не одна?
— Не одна.
— Их ставят много, чтобы труднее было подделать, — добавил Шойбле, с шумом и пыхтением устраиваясь на кровати. — Что-то койки здесь неудобные, как ни лягу, все не так.
— Ты просто пережрал сегодня, — сказал Хирш и зевнул.
— И вчера тоже, — добавил Джек задумчиво. — Значит, чтобы подобраться к нашей базе, достаточно украсть у нас машину или заменить прошивки.
— Да, — подтвердил Шойбле. — Найти их, вырезать и переварить в новый корпус. Но не факт, что этот фокус сработает.
— Может, на танкетке это как раз и проверяли? — спросил Джек.
— Может, и так, спи давай.
41
Выход из-за луны прошел по расписанию. Сначала последовал удар станции по наземной цели, а потом пилот вывел машину из тени естественного спутника Глории.
В течение минуты после этого лейтенант Бербант сидел, закусив клыками губу, ожидая сообщений от пилота. Если бы у станции хватило энергии, ее система слежения наверняка бы заметила челнок и полоснула бы по нему дистанциомером перед залпом. Но секунды бежали, а станция их «не ощупывала».
— Вроде порядок, командир, — сообщил пилот.
— Вроде?
— Минута пятнадцать, а нас никто не проверяет.
— Ладно, будем считать, что здесь мы проскочили.
— Там штаб прорывается, подключить?
— Подключай.
В наушники щелкнул цифровой скремблер, потом прозвучало какое-то бурду-бурду-бурду и наконец голос капитана-фризонтала, который готовил операцию.
— Привет, лейтенант.
— Рад вас слышать, сэр.
— А уж мы как рады.
— Как команда?! Как настроение у бойцов?! — вмешался в разговор этот клоун в парадном костюме.
— Они отдыхают, сэр.
— Но они же оценили маневр на поверхности, правда? Прекрасный маневр, все тютелька в тютельку!
Лейтенант понимал, что начальник сильно перетрусил перед началом операции и теперь его несет от полученного адреналина. Наверно, он крепко заложился перед каким-нибудь гризоттом-куратором.
— У нас закрытая связь, сэр. Своим бойцам я не говорю ничего лишнего, чтобы они были спокойны до самого начала операции. Я не нагружаю их своими проблемами — так удобнее.
— А-а-а… — несколько озадаченно протянул майор Понан. — Ну что же, очень разумно, лейтенант. Чувствуется опыт и это самое… Выучка, да.
— Я выйду на связь, когда мы подойдем ближе, сэр.
— Конечно, лейтенант, конечно, — сразу согласился майор. В наушниках щелкнуло, и связь разорвалась.
Лейтенант пошевелился, проверяя, как подогнана оснастка. Никаких люфтов, все в порядке. Дыхательный прибор работал ровно, смесь поступала в достаточной степени обогащения, и это было важно. Как-то раз из-за сбоя в программе он и его люди едва не задохнулись.
— Командир… — подал голос пилот.
— Слушаю тебя.
— По нам два раза прошлись сканером.
— И что?
— Ничего особенного, сканером прошлись, но дистанциомер не наводили.
— Значит, не видят?
— Видят, конечно, но принимают за что-то безобидное.
— Хорошо.
Лейтенант посмотрел на своих солдат. Все они дремали, но не отдыхали, а набирались сил в состоянии скрытой концентрации. Они могли вскочить в любую минуту и прошибить какую угодно стену, хоть подрывной шашкой, хоть плазменным резаком. В них лейтенант был уверен, это были те, кто уцелел после многочисленных операций.
На группу был особый спрос, и они знали, что за возможность использовать их на своих участках конкурировали высшие чины генштаба.
Правда, из-за этого случались разного рода накладки. Бывало, они направлялись для участия в операции в один регион и вдруг их срочно перебрасывали в другое место, где заново начинались тренировки для новой операции, а через пару недель — бах, и опять переброска по первому адресу. Там в верхах кипели нешуточные страсти.
— Командир, по нам чиркнули дальномером.
— И что это значит?
— Пока ничего. Фокусировать не стали.
— А сканер?
— Сканер так и прохаживается, но это нормальное состояние его работы. Вот если бы он шуранул по нам, когда мы только из-за луны вышли, тогда было бы того…
— Но не шуранул же.
— Да, все рассчитали правильно.
— Кстати о дальномерах, сколько там до цели?
— Включать приборы не имею права, но пассивная оптика дает расчет на сорок три минуты.
— Время подхода?
— Так точно. Но еще будут торможение, правда, уже в слепой для них зоне.
Один из солдат пошевелился, это был Четвертый номер. Он всегда нервничал, но на работе это не отражалось. Наоборот, реакции этого парня были феноменальными и часто он помогал отряду выходить из критических ситуаций.
Два месяца назад пришлось штурмовать огромную шаланду в поясе Риксхона. По данным разведки, это был передвижной штаб савояров-хинстеров, одних из самых грозных и эффективных мятежников империи, и, если бы хинстеры не воевали еще с полудюжиной мятежных групп среди самих савояров, они могли бы стать реальной угрозой.
Разведка не подвела, в шаланде действительно оказался штаб, однако находился он в центре судна. Прорваться на штурмовых глейдерах к входам не получилось, они хорошо защищались ракетно-артиллерийскими модулями, а когда лейтенант отдал приказ резать незащищенный борт, оказалось, что все отсеки по периметру заполнены горгонами — мерзкими тварями, с прочным, как сталь, хитиновым покровом и острым полуметровым жалом. Горгоны весили порядка двадцати кило и в прыжке развивали скорость до ста километров в час.
Если бы не реакция номера Четвертого, группа осталась бы там, а так они сумели уйти только с несколькими ранеными, и когда Бербант позже расспрашивал Четвертого, как он успел понять, что их ожидает, тот сказал, что не знает — его рука сама вскинула автомат и он стрелял, пока не вышли все патроны.
Оснастка после той атаки была как решето, а в тех местах, куда попал яд, металл брони даже расплавился.
Пока шли к объекту, лейтенант Бербант многое успел передумать. Казалось, время в ожидании остановилось и ничего не происходило, даже цифры расхода дыхательной смеси и те перестали сменяться.
Такое ощущение бывало перед особо ответственными операциями.
— Командир, есть первые данные.
— Что за данные?
— Ничего особенного: рост, вес и прочее.
— Давай.
Пилот включил передачу, и на стекле шлема появилось изображение объекта.
Вот он — орбитальный пункт артиллерийской поддержи.
— Ну и как тебе?
— Здоровая штука. В бассейне ее макет казался поменьше.
— Наверное, вода была мутная.
— Наверное.
— А вот интересно, как часто к ней снабжение приходит? Не может же она вечно палить — снаряды когда нибудь кончатся?
— Когда-нибудь кончатся, — согласился лейтенант, глядя на тусклую конструкцию, похожую на круглого моллюска каванжо из теплого моря его родной планеты.
— Может, проще перекрыть снабжение и она перестанет стрелять?
— Станция делает пять-шесть выстрелов в год, а ее боезапас тысяча снарядов. Вот и представь, сколько лет придется ждать.
Разговаривать больше было не о чем, и лейтенант прикрыл глаза, однако через десять минут пилот снова его вызвал.
— Командир, теперь те же параметры, но в лучшей четкости — оцени!..
— О, да, — произнес лейтенант, оценив объект высадки во всей красе. Испещренный метеоритами корпус казался огромным. Нет, не казался, он действительно был огромен! Верхняя и нижняя башни топорщили трехсотмиллиметровыми пушками, которые, по сравнению с общей массой станции, казались не такими уж большими.
— Передавай это всем, теперь уже можно…
— Есть, командир, — ответил пилот и включил раздачу панорамы на экраны всех бойцов группы.