Он показал на часы. 13:02.
Мэй вскочила и побежала.
После обеда работа накатила беспощадно, а средний рейтинг едва дотягивал до 93. Ближе к вечеру Мэй вымоталась, а когда взглянула на второй экран, обнаружила сообщение от Дэна: «Есть минутка? Джина из СоцСферы хотела переговорить».
Она ответила: «Через 15 минут, ага? Мне еще опросники выслать, и я не успеваю пописать с полудня». Что было правдой. Она три часа не вставала из-за стола, а кроме того, может, удастся поднять рейтинг выше 93. Наверняка Дэн назначил ей встречу с Джиной из-за низкого среднего показателя.
Дэн только и ответил: «Спасибо, Мэй», и эти слова она вертела в голове по пути в туалет. За что он ее благодарил — за то, что придет через пятнадцать минут, или — мрачно — за лишние гигиенические подробности?
Возле туалета Мэй увидела какого-то человека в тесных зеленых джинсах и свитерке в обтяжку. Человек стоял в коридоре под высоким узким окном, глядя в свой телефон. Его осияло сине-белое свечение; он как будто ждал от экрана распоряжений.
Мэй вошла в туалет.
Когда вышла, человек все стоял, но теперь глядел в окно.
— Потерялся? — предположила Мэй.
— Не. Надо обдумать кое-что, а потом уже — ну, наверх. Работаешь тут?
— Ага. Я новенькая. В ЧК.
— ЧК?
— Чувства Клиента.
— А, ну да. Мы это называли просто «обслуживание клиентов».
— То есть ты не новенький?
— Я? Да нет. Я тут некоторое время уже. Но в этом корпусе не особо. — Он улыбнулся и посмотрел в окно, и тогда Мэй вгляделась пристальнее. Темные глаза, овальное лицо, волосы седые, почти белые, хотя он едва ли старше тридцати. Худой, жилистый, а в узких джинсах и обтягивающем свитере его силуэт будто каллиграфически начертали пером, нажим-волосная.
Он снова обернулся, заморгал, фыркнул — мол, надо же, какой я невоспитанный.
— Извини. Я Кальден.
— Кальден?
— Тибетское имя, — пояснил он. — Золотое что-то там. Родители всегда мечтали съездить в Тибет, но дальше Гонконга не забрались. А тебя как зовут?
— Мэй, — сказала она, и они пожали друг другу руки.
Рукопожатие у него было крепкое, но небрежное. Видимо, его научили пожимать руки, но он так и не понял, зачем это.
— Значит, ты не потерялся, — сказала она, сообразив, что ей бы надо на рабочее место; один раз она сегодня уже опоздала.
Кальден это уловил.
— Ой. Тебе пора. Можно проводить? Посмотреть, где работаешь?
— Э, — сказала Мэй, сильно занервничав. — Давай.
Будь она параноиком и не заметь она шнурка от беджа у него на шее, решила бы, что Кальден, с этим его настойчивым, но неконкретным любопытством, то ли нечаянный гость с улицы, то ли корпоративный шпион. Но что она знает? В «Сфере» проработала неделю. Может, это проверка. Или просто очередной эксцентричный сфероид.
Мэй привела его к своему столу.
— Чисто у тебя, — сказал он.
— Да уж. Я недавно пришла, говорю же.
— Насколько я знаю, кое-кто из Волхвов любит, чтоб у сфероидов на столах был порядок. Ты их тут видела?
— Кого? Волхвов? — фыркнула Мэй. — Здесь нет. Пока, во всяком случае.
— Да, логично, — сказал Кальден и сел на корточки. Его голова оказалась вровень с ее плечом. — Можно посмотреть, чем ты занимаешься?
— Как я работаю?
— Ага. Можно глянуть? Если тебя это не смутит.
Мэй замялась. До сих пор все и всё в «Сфере» подчинялось логичному шаблону, ритму, но этот Кальден — аномалия. У него другой ритм, атональный и странный, но не противный. Такое открытое лицо, глаза текучи, нежны, бесхитростны, говорит тихо — угроза крайне маловероятна.
— Да. Наверное, — сказала она. — Только это не очень интересно.
— Ну а вдруг?
И он стал смотреть, как Мэй отвечает на запросы. После каждой рутинной задачи она оборачивалась, и экран ярко плясал у него в глазах, а в лице читался восторг, будто он в жизни своей не видал ничего увлекательнее. Впрочем, бывало и по-другому — она оборачивалась, а он словно отстранялся, видя то, что для нее оставалось незримо. Он глядел в экран, но глаза различали бездну.
Она работала, а он порой задавал вопросы: «А это кто?», «Часто такое бывает?», «Почему ты так ответила?»
Он был совсем близко, нормальные люди с общепринятыми понятиями о личном пространстве так не придвигаются, но совершенно очевидно, что он не из таких, не из нормальных. Он глядел в экран, а порой на пальцы Мэй, и его подбородок все приближался к ее плечу, и она слышала легкое дыхание, и его запах, простенький — мыло и банановый шампунь, налетал крошечными выдохами. Все это было так дико, что Мэй беспрестанно нервно посмеивалась, не зная, что еще делать. А потом все закончилось. Он откашлялся и встал.
— Ну, я, пожалуй, пойду, — сказал он. — Я тихонько. Не хочу тебя отвлекать. Наверняка в кампусе увидимся.
И исчез.
Не успела Мэй расшифровать, что произошло, рядом возникло новое лицо.
— Привет. Я Джина. Дэн предупреждал, что я зайду?
Мэй кивнула, хотя ничего такого не помнила. Вгляделась, надеясь вспомнить хоть что-нибудь про Джину и эту встречу. Джина была на пару-тройку лет старше, глаза — черные, густо подведенные, ресницы лунной голубизны — улыбнулись, однако Мэй не уловила в них теплоты — впрочем, Джина вообще теплоты не излучала.
— Дэн сказал, сейчас подходящий момент настроить тебе соцсети. Найдется время?
— Конечно, — сказала Мэй, хотя у нее не было ни минуты.
— Я так понимаю, на той неделе ты была занята и свой аккаунт в нашей соцсети не настроила? И старый профиль не импортировала?
Вот черт, подумала Мэй.
— Прости. Я загружена по самое не могу.
Джина нахмурилась.
Мэй сыграла ретираду, свой просчет замаскировала смешком:
— Нет, я в хорошем смысле! Но на всё, что сверх программы, времени не было.
Джина склонила голову и театрально кашлянула.
— Интересно, что ты так выразилась, — улыбнулась она, хотя довольна явно не осталась. — Вообще-то мы считаем, что твой аккаунт и твоя активность в соцсетях — неотъемлемая составляющая твоего участия в работе компании. Так коллеги, даже те, что сидят на другом конце кампуса, узнают, кто ты. Общение — это ведь не сверх программы, не так ли?
Мэй смутилась:
— Ну да. Само собой.
— Зайти на страницы коллеги и что-то написать на стене — это позитивно. Это общественно-полезно. Это поддержание связей. И разумеется, не нужно тебе напоминать, что наша компания существует благодаря соцмедиа, которые ты полагаешь «сверх программы». Ты ведь и до прихода к нам использовала наши соцмедийные инструменты?
Непонятно, какими словами ублажить теперь эту Джину. Мэй была очень занята на работе, не хотела создавать впечатления, будто отвлекается, и отложила реактивацию своего соцпрофиля.
— Извини, — выдавила она она. — Я не говорю, что это сверх программы. Вообще-то я считаю, что это ключ ко всему. Просто я еще не совсем акклиматизировалась на работе и хотела сосредоточиться на новых обязанностях.
Но Джина оседлала своего конька и не собиралась замолкать, пока не закончит мысль:
— Ты ведь сознаешь, что «общение» и «сообщество» — однокоренные слова? Все это коммуникации, от communis, что на латыни означает общее, публичное, разделяемое всеми либо многими.
У Мэй колотилось сердце.
— Джина, мне ужасно стыдно. Я добивалась, чтоб меня сюда взяли. Я все это знаю. Я здесь, потому что во все это верю. Просто неделя была безумная, и я не успела все настроить.
— Ладно. Только впредь помни, что социальная активность, присутствие на своей странице и во всех связанных с нею аккаунтах, — это тоже твое участие в компании. Мы считаем, твоя жизнь онлайн — неотъемлемая составляющая твоей работы у нас. Тут все связано.
— Я понимаю. Еще раз: мне очень неловко, что я невнятно описала свою позицию.
— Хорошо. Давай все настроим. — Джина перегнулась через перегородку и выволокла третий монитор, больше второго; поставила его и быстро подключила. — Так. Значит, второй монитор остается — там ты общаешься со своей командой. Это все только по Чувствам Клиента. Третий монитор — для социальной активности, в Сфере компании и в более широкой Сфере. Разумно?
— Разумно.
Мэй смотрела, как Джина включает монитор; накатил восторг. Мэй в жизни не работала с такими сложными системами. Три монитора для сотрудника в самом низу! Возможно только в «Сфере».
— Сначала вернемся ко второму монитору, — сказала Джина. — По-моему, ты не активировала «Сферический поиск». Давай-ка активируем. — Возникла подробная трехмерная карта кампуса. — Тут все довольно просто, позволяет найти в кампусе кого угодно, если хочешь поговорить вживую.
Джина ткнула в пульсирующую красную точку:
— Это ты. Вся красная. Шучу. — Вероятно, сообразив, что замечание вышло неловкое, Джина торопливо продолжила: — Ты вроде знаешь Энни? Давай ее вобьем. — На «Диком Западе» появилась синяя точка. — Она у себя в офисе, какой сюрприз. Энни — машина.
Мэй улыбнулась:
— Да уж.
— Ты с ней близко знакома — я прямо завидую, — сказала Джина с улыбкой — впрочем, краткой и неубедительной. — А вот здесь будет крутое новое приложение, как бы такая история корпуса день за днем. Видно, когда кто вошел, когда ушел. Так мы понимаем, что творится в компании. Это все тебе, конечно, самой апдейтить не надо. Идешь в бассейн — твой идентификатор сам апдейтит ленту. А в остальном любые комментарии — на твое усмотрение. Мы это, конечно, очень приветствуем.
— Комментарии? — переспросила Мэй.
— Ну, типа, как тебе понравился обед, новый тренажер в спортзале, что угодно. Просто рейтинги, лайки и комменты. Ничего особенного, а любой вклад позволяет нам лучше обслуживать сообщество. Комментарии пишутся здесь, — и Джина показала, что на любое здание и любой офис можно кликнуть, а внутри добавить комментарии о чем и о ком угодно. — Значит, это у тебя на втором мониторе. Коллеги, команда и поиск людей в физическом пространстве. А теперь — дискотека. Третий монитор. Там твои ленты в соцсетях и в «Кваке». Ты, я так понимаю, «Кваком» не пользуешься?