На гранитной плите у «Павильона Протагора» приблизительно цитировался тот, в честь кого назвали корпус: «Человек — мера всех вещей».
— А для нас значимее, — произнесла Мэй, открывая дверь, — что с имеющимся инструментарием человек может измерить все вещи. Правда, Терри?
Обращалась она к высокому американскому корейцу Терри Мину.
— Привет, Мэй, привет, зрители и подписчики Мэй.
— Ты по-новому подстригся, — сказала Мэй.
Энни возвращалась, Мэй хотелось чудить и дурачиться, и Терри сбился. Экспромтов он не ожидал.
— Э, ну да, — сказал он, ероша себе волосы.
— Угловато, — отметила Мэй.
— Ну да. Угловатее. Пойдем внутрь?
— Разумеется, пойдем.
Для этого корпуса архитекторы тщательно отбирали органические материалы — смягчить жесткую математику повседневной инженерной работы. Атриум в серебристой гамме был волнистый — Мэй и Терри как будто очутились на срезе гигантской гофры.
— Что мы сегодня посмотрим, Терри?
— Я подумал, начнем с обзорной экскурсии, а затем поглядим внимательнее на кое-какие образовательные проекты.
Мэй зашагала следом за ним; обстановка гораздо больше походила на обиталище инженеров, чем привычные ей районы кампуса. Со зрителями надо как? Найти баланс между рутиной и блеском; и то и другое показать необходимо, наверняка тысячи зрителей больше заинтересуются котельными, чем пентхаусами, но выверять равновесие нужно очень точно.
Они миновали Джозефа с его зубами, поздоровались со всякими инженерами и разработчиками, и все по очереди объяснили, как могли, чем они тут занимаются. Мэй глянула на часы и заметила, что пришло новое оповещение от доктора Вильялобос. Та просила заглянуть, как только найдется минута. «Ничего срочного, — писала она. — Но обязательно сегодня». Мэй на ходу настучала ответ — обещалась быть через полчаса.
— Может, посмотрим теперь образовательный проект?
— Я считаю, прекрасная идея, — сказал Терри.
По дуге коридора они перешли в огромный открытый зал, где без всяких перегородок трудилась минимум сотня сфероидов. Немного смахивало на биржу середины двадцатого века.
— Как, может быть, знают твои зрители, — сказал Терри, — Министерство образования выделило нам неплохой грант…
— Три миллиарда долларов, нет? — спросила Мэй.
— Да кто считает? — ответил Терри, бесконечно довольный этой суммой и ее подтекстами, а именно: Вашингтон сознает, что в вопросах оценки всего, в том числе учебных достижений, ему до «Сферы» — как до неба. — Но суть в том, что Минобразования заказало нам разработку и внедрение более эффективной системы оценки данных по американским учащимся. О, погоди, вот это круто.
Они подошли к женщине с ребенком. Ребенку было года три — он играл с очень блестящими серебряными часами на руке.
— Привет, Мари, — сказал Терри женщине. — Это Мэй — ты, наверное, ее знаешь.
— Я ужье знаю Мэй, — с легким французским акцентом сказала Мари. — И Мишель тожье. Поздоровайся, Мишель.
Мишель предпочел помахать.
— Скажи что-нибудь Мишелю, Мэй, — велел Терри.
— Как дела, Мишель? — спросила Мэй.
— Покажи ей, — сказал Терри, пихнув Мишеля в плечо.
Часы на запястье у Мишеля подсчитали три слова, которые сказала Мэй. А ниже счетчик: 29 266.
— По результатам иссльедований, дьети должны слышать минимьюм тридцать тысяч слов в дьень, — объяснила Мари. — Часы дьелают простое: распознают, классифицируют, а главное, считают слова. Это в основном длья дошкольников, длья тех, кто сидьит дома. А потом за этим должны сльедить в школье.
— И мы плавно переходим дальше, — сказал Терри.
Они поблагодарили Мари и Мишеля и по коридору направились в большой офис, оформленный как школьный класс, только прогрессивный: куча мониторов, эргономичные кресла, общие рабочие пространства.
— А вот и Джеки, — сказал Терри.
Мэй обменялась с ней рукопожатием. Джеки, холеная женщина лет тридцати пяти, была в платье без рукавов — оно подчеркивало широкие плечи и манекенные руки. На правом запястье узкий гипс.
— Привет, Мэй, я так рада, что ты зашла. — Говорила она безупречно, профессионально, но с налетом кокетства. Встала перед камерой, сплела пальцы.
— Итак, Джеки, — сказал Терри, откровенно наслаждаясь ее обществом. — Не расскажешь нам, чем занимаешься?
Мэй увидела на запястном экране оповещение и перебила:
— Для начала, если можно, расскажи, откуда ты пришла. Чем занималась до того, как возглавила этот проект. Любопытная история.
— Спасибо тебе, Мэй. Не знаю, любопытно ли это, но до «Сферы» я занималась частными акциями, а еще раньше была одной из тех, кто первыми…
— Ты была пловчихой, — подсказала Мэй. — Олимпийской!
— А, это, — сказала Джеки, ладонью загораживая улыбку.
— И в двухтысячном году завоевала бронзу?
— Ну да. — Джеки вдруг застеснялась — само очарование. У себя на экране Мэй увидела несколько тысяч смайликов.
— И коллегам ты говорила, что спортивный опыт помог тебе в нынешней работе?
— Именно так, Мэй, — ответила Джеки, наконец сообразив, куда Мэй клонит. — В «Павильоне Протагора» много проектов, но твоих зрителей, вероятно, заинтересует «МолодоМер». Подойди-ка. Посмотрим на Большое Табло. — Она подвела Мэй к стенному экрану — двадцать квадратных футов. — Мы уже несколько месяцев тестируем систему в Айове, и теперь, раз ты пришла, самое время показать результаты. Может, твои зрители, если среди них есть ученики старших классов из Айовы, пришлют нам имя и название школы?
— Вы ее слышали, — сказала Мэй. — Нас смотрят старшеклассники из Айовы?
Она глянула на запястье — прилетели одиннадцать кваков. Мэй показала их Джеки, та кивнула.
— Так, — сказала Мэй. — И тебе нужно только имя?
— Имя и школа, — уточнила Джеки.
Мэй зачитала один квак:
— Вот у нас тут Дженнифер Бацуури — говорит, что учится в Академии рекордов в Сидар-Рэпидз.
— Хорошо, — сказала Джеки и отвернулась к экрану. — Посмотрим Дженнифер Бацуури из Академии рекордов.
На экране появилось имя и школьная фотография — девочка лет шестнадцати, индианка, в бежево-зеленой форме, на зубах скобки. Рядом с фотографией крутились два числовых счетчика — числа росли, потом замедлились и замерли; верхнее — 1 396, нижнее — 179 827.
— Что ж. Поздравляю, Дженнифер! — сказала Джеки, глядя в экран. Посмотрела на Мэй: — Похоже, в Академии рекордов учится рекордсменка. Она 1396-я из 179 827 старшеклассников в Айове.
Мэй глянула на часы. Надо бы ускорить эту презентацию.
— И вычисляется это…
— Рейтинг Дженнифер — результат ее оценок за контрольные, ее рейтинга в классе, ее относительной успеваемости и ряда других факторов.
— Дженнифер, тебе как? — спросила Мэй. Проверила экран, но Дженнифер промолчала.
На миг повисла неловкая пауза — Мэй и Джеки ждали, что Дженнифер вернется и порадуется, но та не всплыла. Пора двигаться дальше.
— А можно вычислять рейтинг с учетом всех учащихся страны? Или даже мира? — спросила Мэй.
— В том и смысл, — ответила Джеки. — К примеру, сейчас мы в «Сфере» знаем свой Градус Интереса, а вскоре сможем в любой момент выяснить, каковы успехи наших детей на фоне других американских учащихся, а потом и на фоне учащихся всего мира.
— Вроде очень дельно, — сказала Мэй. — Должно сильно снизить сомнения и стрессы.
— И ты представь, как полезно родителям точно знать, велики ли у ребенка шансы поступить в колледж. Каждый год на первых курсах в Лиге Плюща открыты около двенадцати тысяч мест. Если ребенок в верхних двенадцати тысячах по стране, надо думать, у него немало шансов попасть в Лигу Плюща.
— А часто обновляется?
— Да каждый день. Когда привлечем к участию все школы и округа, появятся ежедневные рейтинги — будут сразу учитываться все контрольные и самостоятельные. И, конечно, можно сортировать — только публичные школы, только частные, школы по регионам, объединять рейтинги, взвешивать, анализировать, смотреть тенденции по разным факторам — социально-экономическим, расовым, этническим, каким угодно.
В ухе у Мэй плямкнуло ДУ:
— Спроси, как это пересекается с «АУтенДети».
— Джеки, как я понимаю, этот проект интересным образом пересекается с «АУтенДети», прежде известным как «Детиктив», — едва успела выпалить Мэй и тотчас вспотела, а к горлу подступила тошнота. Она не хочет видеть Фрэнсиса. Или будет не Фрэнсис? Он же не один там работает. Она глянула на запястье — надо срочно найти его «Сферическим поиском». Но Фрэнсис уже шагал к ним.
— А вот и Фрэнсис Гаравента, — сказала Джеки, не замечая смятения Мэй, — который расскажет о пересечениях между «МолодоМером» и «АУтенДети» — революционных, прибавлю я, и необходимых.
Фрэнсис приближался, смущенно заложив руки за спину, а Мэй и Джеки наблюдали; подмышки у Мэй ужасно вспотели, а кроме того, она улавливала, что Джеки к Фрэнсису питает не одни лишь профессиональные чувства. Сейчас глазам явился новый Фрэнсис. Стеснителен и худ, как прежде, но улыбка уверенная, будто он только что выслушал похвалы и ждет продолжения.
— Привет, Фрэнсис, — сказала Джеки, протянув ему здоровую руку и кокетливо поведя плечом. Объектив и Фрэнсис эту деталь проморгали, но Мэй про себя отметила, что такой флирт не тоньше дубины.
— Привет, Джеки, привет, Мэй, — сказал Фрэнсис, — не заглянете ко мне в берлогу?
Он улыбнулся и, не дожидаясь ответа, повел их в соседний кабинет. Мэй его офиса никогда не видела и не знала, хочет ли делиться этим зрелищем с аудиторией. В офисе было темно; на стене — плотная сетка из десятков мониторов.
— Итак, твои зрители, вероятно, знают, что мы запускаем новаторскую программу защиты детей. В штатах, где мы ее тестировали, почти на девяносто процентов упал уровень преступности в целом и на сто процентов сократились похищения детей. По стране были отмечены только три похищения, и так как мы можем отследить местонахождение детей, во всех трех случаях они были спасены за несколько минут.