А что, Мерсер правда может вот так исчезнуть? Она его найдет, она не сдастся. Поискала Мерсера — может, он с кем-нибудь другим переписывался. Ничего. Позвонила ему — номер отключен. Очень агрессивный шаг — сменить номер и не оставить нового. Что она когда-то в нем нашла? Отвратительная жирная спина, эти ужасные клочья волос на плечах. Господи, да где же он? Ищешь кого-то и не можешь найти — совсем плохи дела. На часах 01:32. «Мэй? Снова Эдвард. Ты не могла бы сказать Хелине, что в ближайшее время посмотришь ее сайт? А то она слегка расстроилась. Ей бы любое слово ободрения помогло. Я знаю, что ты хороший человек, ты не станешь нарочно пудрить ей мозги — ну, обещать помощь, а потом делать вид, что знать ее не знаешь. Привет! Эдвард». Мэй сходила на сайт Хелины, прочла одно эссе, похвалила, сказала, что Хелина очень умная, затем квакнула — рассказала всем, что Хелина из Мельбурна/Нью-Мексико — яркий голос, с ней нужно считаться, ее работу следует всемерно поддерживать. Но провал внутри не закрывался, а его нужно срочно закрыть. Не зная, что еще сделать, она включила «Сферический опрос» и кивнула: начнем.
— Скажи, ты регулярно пользуешься кондиционером для волос?
— Да.
— Спасибо. Как ты относишься к органическим средствам по уходу за волосами?
Она уже успокаивалась.
— Весело.
— Спасибо. Как ты относишься к неорганическим средствам по уходу за волосами?
— Грустно, — сказала Мэй. Очень правильный ритм.
— Спасибо. Если твое любимое средство по уходу за волосами недоступно в магазине или онлайн, ты заменишь его похожим брендом?
— Нет.
— Спасибо.
Размеренно выполнять задачи — да, вот это самое оно. Мэй глянула на браслет, увидела сотни новых смайликов. Это как-то освежает, писали ей в комментариях, что Мэй, практически звезда «Сферы», вносит свой вклад в общую базу данных. И ей писали клиенты, которым она помогала, работая в ЧК. Клиенты из Колумбуса, Йоханнесбурга и Брисбена слали приветы, хвалили. Владелец маркетинговой фирмы из Онтарио поблагодарил ее в кваке за добрый пример, за доброжелательность, и Мэй с ним коротко поболтала — спросила, как идут дела у них на севере.
Ответила еще на три запроса, всех трех клиентов уговорила заполнить расширенный опросник. Средний рейтинг ячейки — 95; Мэй надеялась самостоятельно его подтянуть. Ей было очень хорошо, она чувствовала, что нужна.
— Мэй.
Ее имя, произнесенное ее же синтезированным голосом, пробирало до костей. Как будто месяцами не слышала этот голос, и однако он не растерял силы. Надо кивнуть, но Мэй хотела послушать еще и подождала.
— Мэй.
Словно домой вернулась.
Умом Мэй все понимала: в номере Фрэнсиса она очутилась лишь потому, что все остальные люди временно ее покинули. Просидев в ЧК полтора часа, она «Сферическим поиском» проверила, где Фрэнсис, и нашла его в общаге. Потом выяснилось, что он не спит и онлайн. Вскоре он позвал ее к себе — он так благодарен, так счастлив, сказал он, что она с ним заговорила. «Прости меня, — написал он, — и я это повторю, когда придешь». Мэй выключила камеру и отправилась к Фрэнсису.
Дверь отворилась.
— Прости меня, пожалуйста, — сказал он.
— Кончай, — сказала Мэй. Перешагнула порог и закрыла дверь.
— Хочешь чего-нибудь? — спросил он. — Воды? Еще какая-то новая водка — я пришел, а она тут. Можем продегустировать.
— Нет, спасибо, — сказала она и присела на комод. Фрэнсис разложил там свои портативные устройства.
— Ой, погоди. Не садись туда, — сказал он.
Она встала.
— Я не раздавила твои гаджеты.
— Да нет, не в том дело, — сказал он. — А в комоде. Говорят, хрупкий. — Он улыбнулся. — Ты точно ничего не будешь пить?
— Нет. Я ужасно устала. Просто не хотела быть одна.
— Слушай, — сказал он. — Я понимаю, что должен был попросить разрешения. Я же понимаю. Но я надеюсь, ты тоже поймешь, что у меня было в голове. Мне не верилось, что я с тобой. И в глубине души казалось, что это один-единственный раз. Я хотел запомнить.
Мэй понимала, какой властью над ним обладает, и эта власть отчетливо ее возбуждала. Мэй села на кровать.
— Ну, ты их нашел? — спросила она.
— В смысле — нашел?
— В последний раз, когда мы виделись, ты хотел сканировать фотографии из альбома.
— А, да. Мы же не разговаривали с тех пор. Я отсканировал. Оказалось легче легкого.
— Выяснил, кто они?
— У большинства аккаунты в «Сфере» — хватило распознавания лиц. Заняло минут семь. Кого-то пришлось по фэбээровской базе искать. У нас пока нет полного доступа, но видны фотки из Отдела транспортных средств. Почти все взрослое население страны.
— Связался с ними?
— Пока нет.
— Но знаешь, откуда они?
— Ну да, ну да. Выяснил имена, потом все адреса. Кое-кто не раз переезжал, но я примерно сопоставил по годам, когда у них жил. Целый график построил — где был и когда. Большинство из Кентукки. Несколько из Миссури. Один из Теннесси.
— И все?
— Ну, не знаю. Парочка уже умерли, так что… не знаю. Может, прокачусь мимо домов, и все. Пробелы заполнить. Не знаю. Ой, — он повернулся к ней, просветлев, — но у меня случились откровения. В основном, конечно, обычные воспоминания. Но одна семья — у них была девочка постарше, лет пятнадцати, а мне было двенадцать. Я мало что помню, но знаю, что она была моей первой серьезной сексуальной фантазией.
Эти слова, «сексуальная фантазия», подействовали на Мэй как по волшебству. В прошлом, едва они произносились при мужчине или им самим, неизбежно следовала дискуссия о фантазиях в целом, а также некая постановка той или иной фантазии. Чем они с Фрэнсисом и позанимались, хотя и недолго. Его фантазия была такая: выйти из комнаты, постучаться, притвориться подростком, который заблудился и стучится в дверь красивого пригородного дома. Мэй надлежало изобразить одинокую домохозяйку и пригласить Фрэнсиса в дом; одеться при этом полагалось скудно, а хотеть общества — отчаянно.
В общем, Фрэнсис постучался, она встретила его в дверях, он сказал, что заблудился, а она ответила, что пускай он скинет эти старые шмотки, она даст ему что-нибудь мужнино. Фрэнсису так это понравилось, что дела прогрессировали стремительно, спустя считанные мгновения он остался в чем мать родила, а Мэй сидела на нем верхом. Минуту-другую, пока она вздымалась и опадала, он лежал под ней и глядел изумленно, точно маленький мальчик в зоопарке. Потом глаза его захлопнулись, он принялся содрогаться, тоненько взвизгнул и зарычал, кончая.
Теперь Фрэнсис чистил зубы, а Мэй, измученная, охваченная не то чтобы любовью, но неким подобием удовлетворения, забилась под толстое одеяло и повернулась лицом к стене. На часах 03:11.
Из ванной вернулся Фрэнсис.
— У меня есть еще одна фантазия, — сказал он, натянув на себя одеяло и едва не тычась лицом Мэй в шею.
— Мне уже почти сны показывают, — пробормотала она.
— Не, ничего сложного. Шевелиться не надо. Это вербальная штука.
— Ладно.
— Я хочу, чтоб ты поставила мне оценку, — произнес он.
— Что?
— Просто рейтинг. Как в ЧК.
— Типа, от одного до ста?
— Ну да.
— Что мне оценивать? Как ты выступил?
— Ага.
— Ну перестань. Не хочу я тебя оценивать.
— Это же для прикола.
— Фрэнсис. Ну пожалуйста. Я не хочу. Это мне убивает всю радость.
Фрэнсис сел, тяжело вздохнул:
— А мне убивает всю радость, если я не знаю.
— Чего не знаешь?
— Как у меня получилось.
— Как у тебя получилось? Нормально получилось.
Фрэнсис в отвращении громко фыркнул.
Мэй повернулась к нему:
— Что такое?
— Нормально? — переспросил он. — У меня получилось нормально!
— О боже мой. Блестяще. Идеально. Говоря «нормально», я имею в виду, что лучше быть не могло.
— Ладно, — сказал он, придвигаясь ближе. — Почему тогда ты сразу не сказала?
— Я и сказала.
— Ты считаешь, «нормально» — то же, что «идеально» и «лучше быть не могло»?
— Нет. Конечно нет. Я просто устала. Надо было точнее выражаться.
Самодовольная улыбка растянула Фрэнсису лицо.
— И тем самым ты доказала, что я прав.
— В чем ты прав?
— Мы сейчас поспорили о твоих словах и что они значат. Мы понимали их значение по-разному и поэтому ходили кругами. Но если бы ты сказала число, я бы понял сразу. — И он поцеловал ее в плечо.
— Ладно. Ясно, — сказала она и закрыла глаза.
— Ну? — спросил он.
Она открыла глаза и узрела молящий рот Фрэнсиса.
— Что ну?
— Ты мне так и не скажешь число?
— Ты правда хочешь число?
— Мэй! Ну конечно хочу.
— Ладно, сто.
И она снова отвернулась к стене.
— Такое число?
— Такое число. Ты получил идеальную сотню.
Кажется, Мэй расслышала, как он улыбается.
— Спасибо, — сказал он и поцеловал ее в затылок. — Спокночи.
Зал оказался величественный, на верхнем этаже «Викторианской Эпохи» — эпические виды, стеклянный потолок. Мэй вошла, и ее приветствовала почти вся Бригада 40 — команда новаторов, которые изо дня в день оценивали новые проекты «Сферы» и открывали им зеленую улицу.
— Привет, Мэй! — произнес чей-то голос, и она отыскала источник — прибыл Эймон Бейли, устроился на другом конце длинного зала. В фуфайке на молнии, рукава закатаны выше локтя; Бейли эффектно ступил в зал и помахал Мэй — а также, понятно, всем, кто смотрит. Мэй предполагала, что зрителей будет много — и она, и вся «Сфера» квакали об ивенте уже не первый день. Глянула на браслет: в данную минуту 1 982 992 человека. Невероятно, подумала она, и ведь будет еще больше. Мэй перешла поближе к середине стола — показать зрителям не только Бейли, но и почти всю Бригаду, их комментарии, их реакции.
Уже сев — пересаживаться поздно, — она сообразила, что не знает, где Энни. Оглядела сорок лиц, но Энни не нашла. Выгнула шею, не отводя объектива от Бейли, и наконец ее разглядела — за сфероидами, что стояли у двери в два ряда, на случай, если нужно будет потихоньку уйти. Энни явно ее заметила, но виду не подала.