Они двинулись дальше. Последний цилиндр, Е, был больше всех остальных. Там лежали журналы, стоял телевизор и удобные диваны; с другой стороны был широкий обеденный стол и кухонька. Стоящая под опахивающим ее вентилятором, повар Роз Леви оказалась краснощекой женщиной с южным акцентом. Она поинтересовалась у Нормана, какой у него любимый десерт.
— Десерт?
— Да, д-р Джонсон. Я люблю всех угощать их любимыми десертами. А что вы больше всего любите, д-р Филдинг?
— Лимонный торт, — сказал Тед. — Я люблю лимонный торт.
— Я приготовлю его вам, — сияя, пообещала Роз Леви. Она обернулась к Норману: — А вы мне так и не ответили?
— Клубничный пирог.
— Проще всего. Как раз с последним рейсом подлодки прислали немного чудесной новозеландской клубники. Может, прямо сегодня и приготовить?
— А почему бы и нет? — благодарно отозвался Норман.
Он взглянул в черную пустоту иллюминатора. Отсюда были видны гирлянды огней, вытянувшиеся на полмили вдоль погребенного на океаническом дне космического корабля. Полыхая, как факелы, по его периметру двигались водолазы.
Норман думал: я нахожусь за тысячу футов от поверхности океана, а мы обсуждаем клубничный пирог на десерт. Но чем больше он думал об этом, тем более разумным это ему казалось. Норману лучше всего могла бы помочь обжиться в непривычной обстановке знакомая, любимая еда.
— Меня тошнит от клубники, — заявил Тед.
— А вам я приготовлю пирог с черникой, — не моргнула и глазом Леви.
— А взбитые сливки?
— Ну…
— Нельзя же получить все сразу, — вмешался Барнс. — А взбитые сливки как раз то, чего никак нельзя приготовить при давлении в тридцать атмосфер. Не взобьются. Пошли.
Бет и Гарри ожидали их в маленькой, обитой мягкой материей кают-компании, сидя за общим столом. Оба они были в спортивных костюмах и куртках с подогревом.
Гарри приветственно кивнул головой при их появлении.
— Как вам эта ватная пещера? — показал он на плотно обитые стены. — Как будто в материнском чреве.
— Не хочешь ли опять вернуться туда, Гарри? — спросила Бет.
— Нет уж, спасибо, — отозвался Гарри, — достаточно, что я уже был там однажды.
— Не нравится мне этот костюм, — пожаловался Тед, ощипывая полиэстерную ткань.
— Зато он прекрасно подчеркивает твое сложение, — заметил Гарри.
— Займемся делом, — сказал Барнс.
— Еще бы блестки нашить, — не унимался Гарри, — и ты был бы вылитый Элвис Пресли.
— Элвис Пресли умер.
— Вот и воспользуйся случаем, — предложил Гарри.
Норман огляделся:
— А где Левин?
— Левин не смог, — ответил Барнс. — Во время спуска у него началась клаустрофобия в лодке, пришлось ему вернуться. Так бывает.
— Значит, мы остались без морского биолога?
— Обойдемся без него.
— Ненавижу этот проклятый костюм, — заявил Тед. — Нет, правда ненавижу.
— А вот Бет прекрасно в нем смотрится.
— Да, ей он к лицу.
— А как здесь сыро, — продолжал ныть Тед. — Здесь всегда так влажно?
Норман тоже заметил, что влажность была здесь повсюду; все, к чему бы они не притрагивались, казалось сыроватым, липким и холодным. Барнс предупредил их о возможности простуд и инфекций и вытащил пузырьки с лосьоном для кожи и ушными примочками.
— По-моему, вы говорили, что технология безупречна.
— Ну да, — ответил Барнс. — Поверьте мне, это курорт по сравнению с тем, что было десять лет назад.
— Десять лет назад, — заметил Гарри, — перестали монтировать жилые модули, потому что люди в них умирали.
Барнс нахмурился:
— Всего один случай.
— Случаев было два, — возразил Гарри, — а погибших — четверо.
— Особые обстоятельства, — ответил Барнс. — Причем это не касалось техники или персонала ВМС.
— Пусть так, — согласился Гарри. — Сколько, вы сказали, мы здесь пробудем?
— Максимум 72 часа.
— Вы так уверены?
— Согласно правилам ВМС, — сказал Барнс.
— Почему? — изумился Норман.
Но Барнс покачал головой:
— Никогда, — сказал он, — никогда не спрашивайте о резонности правил ВМС.
В динамике что-то щелкнуло, и голос Тины произнес:
— Капитан Барнс, поступил сигнал от водолазов. Они смонтировали переходной шлюз. Через несколько минут можно будет идти.
Настроение в комнате сразу переменилось, все были явно возбуждены. Тед даже в ладоши захлопал:
— Понимаете ли вы, что даже не открывая этот корабль, мы уже сделали открытие глубочайшей важности.
— Какое? — полюбопытствовал Норман.
— Мы доказали верность невероятной гипотезы, — Тед взглянул на Бет.
— Верность невероятной гипотезы? — переспросил Барнс.
— Он имеет в виду тот факт, — разъяснила Бет, — что физики и химики склонны верить в существование внеземных цивилизаций, а биологи — нет. Биологи считают, что возникновение разумной жизни на Земле потребовало слишком много уникальных эволюционных шагов, так что событие это считается уникальным во вселенной и не может случиться где-нибудь еще.
— А разум не может возникать снова и снова?
— Ну, он только что возник на Земле, — сказала Бет. — Земля существует 4,5 биллиона лет, и жизнь простейших одноклеточных возникла на ней почти сразу же с геологической точки зрения — 3,9 биллиона лет назад. Но жизнь оставалась одноклеточной в течение следующих трех биллионов лет, и только в кембриджский период, около 600 миллионов лет назад, появились первые мыслящие существа. Уже один миллион лет назад океан был полон рыбы, потом стала заселяться суша. Потом воздух. Но никто не знает доподлинно, где впервые появились разумные существа. И тем более почему этого не случилось раньше на три биллиона лет. И это ответ на то, почему так мала вероятность зарождения разума на какой-нибудь другой планете.
В послекембриджскую эпоху произошла целая цепочка событий, приведших к появлению человека, и это так удивительно и неправдоподобно, что биологи удивляются, как это вообще могло случиться. Только подумать, что динозавры не вымерли бы 65 миллионов лет назад — из-за кометы или чего-то другого; что рептилии остались бы главенствующим видом на Земле, а млекопитающие не смогли бы возобладать. Нет млекопитающих — нет приматов. Нет приматов, нет прямоходящих обезьян; нет обезьян, нет человека… В эволюции много случайных фактов, множество неожиданных совпадений. Вот почему биологи полагают, что появление разумной жизни — уникальное явление во вселенной, которое не может повториться.
— Но не теперь, — возразил Тед. — Теперь мы знаем, что это явление не уникально. Из-за этого громадного корабля, черт возьми.
— Ну, лично я, — закусила губу Бет, — не могла бы быть обрадована больше.
— По твоему виду этого не скажешь, — заметил Норман.
— Должна признаться, — сказала Бет, — я очень нервничаю. Десять лет назад Билл Джексон провел в Стэнфорде ряд воскресных семинаров по проблемам внеземных цивилизаций. Он разделил нас на две группы. Одна группа разрабатывала различные формы существования пришельцев. Другая пыталась установить контакт с этими возможными формами. Джексон председательствовал на заседаниях обеих групп, не позволяя никому выходить за строго научные рамки. Однажды мы представили набросок такого предполагаемого существа, и он тут же поинтересовался: «Все отлично, а где же задний проход?» Вот такая критика. Но многое живущее на Земле не имеет заднего прохода. У них такие механизмы вывода шлаков, которые не требуют специального отверстия. Джексон был уверен, что оно необходимо, но оказалось, что нет. — Она покачала головой. — Кто знает, что мы там обнаружим?
— Скоро выясним, — сказал Тед.
Щелкнул динамик:
— Капитан Барнс, водолазы закончили сборку шлюза. Робот готов войти в космический корабль.
— Какой робот? — спросил Тед.
Дверь
— Я не думаю, что это хоть как-то приемлемо, — в ярости произнес Тед. — Мы спустились сюда, вниз, чтобы осуществить человеческий контакт с кораблем пришельцев. Я думаю, мы должны совершить то, зачем прибыли — войти в корабль. Мы, люди.
— Безусловно, нет, — отрезал Барнс. — Мы не можем рисковать.
— Вы должны воспринимать это, — сказал Тед, — как археологическое открытие. Но еще более великое, чем столица ацтеков, чем Троя, чем гробница Тутанхамона. Несомненно, оно самое великое в истории человечества. Так неужели вы действительно запустите какого-то робота открыть космический корабль? Да где ваше чувство истории?
— А где ваше чувство самосохранения? — ответил Барнс.
— Я строго объективен, капитан Барнс.
— Приму это к сведению, — отвернулся Барнс. — А теперь займемся делом. Тина, включите видеомониторы.
Тед прошипел еще что-то, но умолк, когда раздался щелчок и зажглись два больших монитора. На левом они увидели сложные металлические конструкции робота с обнаженными моторами и механизмами. Робот располагался перед изогнутой серой стеной космического корабля.
Внутри этой стены находилась дверь, напоминающая дверь самолета. На втором экране та же дверь была видна более крупно, изображение шло с видеокамеры, установленной на верху самого робота.
— Похоже на дверь в самолете, — заметил Тед.
Норман посмотрел на загадочно улыбавшегося Гарри, затем перевел глаза на Барнса. Барнс явно не был удивлен, и Норман понял, что о двери тому уже известно.
— Хотел бы я знать, как следует относиться к подобному параллелизму, — сказал Тед. — Возможность подобного сходства ничтожно мала. Однако эта дверь явно соответствует размерам человеческого тела.
— Верно, — кивнул Гарри.
— Но это невероятно! — воскликнул Тед. — Совершенно невероятно!
Гарри молча улыбался.
Барнс предложил:
— Давайте поищем, как она открывается.
Видеосканер робота задвигался вправо и влево по поверхности корабля и остановился возле прямоугольной панели, укрепленной слева от двери.
— Можешь открыть панель?
— Приступаю к этому, сэр.
Манипулятор робота, оканчивающийся крюком, стал с жужжанием вытягиваться по направлению к панели. Но он был слишком неуклюжим и только царапал по металлу, оставляя на нем следы светлых царапин. Но панель оставалась закрытой.