Норман повернулся к металлическому корпусу корабля. В стороне двигался робот. Норману показалось, что он стоит около реактивного самолета — такая же металлическая поверхность и утопленная в корпусе дверь. Корабль был тускло-серый, что придавало ему зловещий вид. Норман нервничал, но, слыша, как тяжело дышат остальные, понимал, что и они взвинчены до предела.
— О'кей? — спросил Барнс. — Все на месте?
Эдмундс попросила:
— Подождите, пожалуйста, видео, сэр.
— Ладно, ждем.
Они все выстроились перед дверью, оставаясь в шлемах. Ectb что заснять, подумал Норман.
Эдмундс: Запись идет.
Тед: Я хочу сказать несколько слов.
Гарри: Господи, Тед. Никак не можешь выбросить это из головы?
Тед: Думаю, это важно.
Гарри: Ну, толкай свою речь.
Тед: Хэлло. Я — Тед Филдинг, здесь, у дверей неизвестного космического корабля, который был обнаружен…
Барнс: Минуточку, Тед. «Здесь, у дверей неизвестного космического корабля…» звучит как «Здесь, у могилы неизвестного солдата».
Тед: Вам не нравится?
Барнс: Ну, я думаю, это вызывает ненужные ассоциации.
Тед: Я думал, вам понравится.
Бет: Как можно входить туда с такими словами?
Тед: Неважно.
Гарри: Ну, теперь ты будешь дуться?
Тед: Неважно. Можно обойтись вообще безо всяких комментариев в этот исторический момент.
Гарри: Ну и чудесно. Давайте открывать.
Тед: Я все же думаю, что каждый чувствует то же, что и я. Мы должны все коротко высказаться — для потомства.
Гарри: Высказывайся же, черт тебя побери!
Тед: Послушай ты, ублюдок, с меня довольно твоего высокомерия, твоего всезнайства…
Барнс: Прекратите, пожалуйста, запись.
Эдмундс: Запись остановлена, сэр.
Барнс: Давайте все успокоимся.
Гарри: Я нахожу всю эту церемонию крайне неуместной.
Тед: Как раз напротив, она весьма уместна.
Барнс: Ладно, тогда я сам. Пустите запись.
Эдмундс: Запись идет.
Барнс: Я — капитан Барнс. Сейчас мы откроем входной люк. При этом историческом событии рядом со мной находятся Тед Филдинг, Норман Джонсон, Бет Гальперн и Гарри Адамс.
Гарри: Почему я последний?
Барнс: Я перечислил слева направо, Гарри.
Гарри: Ну, не забавно ли — единственный черный упомянут последним?
Барнс: Гарри, я перечислил слева направо. Так, как мы стоим.
Гарри: И после единственной женщины. Я полный профессор, а Бет — ассистент профессора.
Бет: Гарри…
Тед: Видишь ли, Гэл, поскольку нас будут опознавать по нашим полным званиям и институтским должностям…
Гарри: И чем плох алфавитный порядок…
Барнс: Хватит! Довольно! Прекратить запись!
Эдмундс: Запись прекращена, сэр.
Барнс: Господи Боже.
Он отвернулся от группы, покачивая головой в шлеме. Потом щелкнул металлической пластинкой, нажал на одну из кнопок. Замигала желтая лампочка «ГОТОВНОСТЬ».
— Все остаются на внутреннем воздухе, — приказал Барнс.
Они продолжали дышать воздухом из баллонов, на тот случай, если газ в корабле окажется токсичным.
— Все готовы?
— Готовы.
Барнс нажал кнопку рядом с надписью «ОТКРЫТО». Замигал световой сигнал «АТМОСФЕРА РАЗРЕЖЕНА». Затем дверь с грохотом поползла в сторону, как дверь в самолете. Мгновение Норман не видел ничего, кроме темноты. Они продвигались вперед осторожно, освещая фонариками внутреннее пространство — перекрытия, нагромождение металлических труб.
— Гелий, кислород, следы СОг и водный пар. В нормальных пропорциях. Это разреженная атмосфера.
— На корабле своя собственная атмосфера?
— Похоже на то.
— О’кей. Но не все сразу.
Барнс первым снял свой шлем, вдохнул воздух.
— Кажется, подходящий. Отдает металлом, слегка пощипывает, но в целом подходящий. — Он несколько раз глубоко вдохнул, затем кивнул. Остальные тоже сняли шлемы, сложили их на палубе.
— Так лучше.
— Пойдем?
— А почему нет?
После небольшого замешательства первой шагнула Бет:
— Сначала леди.
Все последовали за ней. Норман оглянулся назад, увидел желтые шлемы на полу. Эдмундс, прижимая окуляр камеры к глазу, сказала:
— Идите вперед, д-р Джонсон.
Норман повернулся и шагнул в корабль.
Внутри корабля
Они стояли на площадке шириной в пять футов, подвешенной высоко в воздухе. Норман посветил фонариком вниз: он скользил лучом по балкам, выступающим из темноты, пока на расстоянии футов в сорок не достиг нижней оболочки. Они стояли, в окружении едва видных в темноте балок и перекрытий.
— Как на маслоперегонном заводе, — сказала Бет. Она направила луч фонарика на одну из стальных балок, высветив маркировку: AVD-09. Все маркировки были сделаны по-английски.
— Большая часть того, что вы видите, — принялся объяснять Барнс, — это строительные элементы, служащие для уменьшения давления на внешний корпус. Обеспечивает колоссальную поддержку по всем осям. Корабль невероятно прочен, как мы и предполагали. Построен так, что может выдерживать гигантские давления. Возможно, внутри есть еще один корпус. — Норман вспомнил, что Барнс был когда-то инженером по аэронавтике.
— И не только это, — сказал Гарри, водя лучом фонарика по внешнему корпусу. — Посмотрите, какой слой свинца.
— Радиационный щит?
— Должно быть. Толщиной в шесть дюймов. То есть корабль способен выдерживать огромные дозы радиации.
— Дьявольски огромные, — сказал Гарри.
Легкий туман наполнял корабль, но ощущение было такое, как будто воздух чуть маслянистый. Металлические перекрытия казались покрытыми маслом, но когда Норман дотронулся до них, никакого масла на его пальцах не оказалось. Он понял, что сам металл был необычайной структуры: гладкий и немного мягкий на ощупь, почти как резиновый.
— Интересно, — сказал Тед. — Новый материал. Мы связываем силу всегда с чем-то твердым, но этот металл — если только это металл, — одновременно мощный и мягкий. Технология металлов явно шагнула вперед по сравнению с нынешней.
— Явно, — поддакнул Гарри..
— Но это и понятно, — продолжал Тед. — Если сравнить Америку, какой она была пятьдесят лет назад, с сегодняшней, одним из главных отличий окажется необычайное разнообразие пластики и керамики, какой тогда даже и представить нельзя было… — Тед продолжал говорить, и голос его гулко отдавался в пещерной темноте. Но Норман уловил напряжение в его голосе. Старается заглушить свой страх в темноте, подумал Норман.
Они продвинулись глубже внутрь корабля. У Нормана кружилась голова, оттого, что они забрались так далеко во мраке. Они дошли до развилки, но среди труб и переборок было трудно разглядеть что-либо — как в лесу из металлоконструкций.
— В какую сторону? — Барнс взглянул на зеленовато светившийся ручной компас:
— Направо.
В течение десяти минут они миновали несколько площадок, оплетенных балками. Постепенно Норман понял, что Барнс был прав: в центр внешнего цилиндра был встроен еще один, теряющийся в скоплении решеток и поддержек.
— Зачем им понадобилось строить такой корабль?
— Это надо спросить у них.
— Могли быть разные причины, — ответил Барнс. — Но что касается энергетических требований такого двойного корпуса да еще со щитовым покрытием… Трудно представить мотор, способный заставить взлететь этакую махину.
Через три или четыре минуты они добрались до двери во внутренний корпус. Она выглядела как обычная наружная дверь.
— Нужно надевать дыхательные аппараты?
— Не знаю. Можем ли мы рисковать?
Бет нетерпеливо кинулась к панели с кнопками, нажала «ОТКРЫТО», и дверь, громыхая, отворилась. Темнота сгущалась за ней. Они шагнули вперед. Норман почувствовал, что ноги ступают по чему-то мягкому, и, опустив фонарик, осветил бежевого цвета ковер.
Лучи их фонариков перекрестно заскользили по комнате, высвечивая большой пульт управления, отделанный бежевым, и три сиденья с высокими спинками рядом. Комната была явно предназначена для людей.
Но бежевый пульт был совершенно гладким, не было никаких приборов и кнопок; сиденья были пусты. Их спинки покачивались взад-вперед в темноте.
— Больше похоже на макет, чем на что-то настоящее.
— Это не может быть макетом.
— Ну, только очень похоже.
Норман провел рукой по гладкой поверхности пульта — она была приятной на ощупь. Норман надавил на поверхность и почувствовал, как она прогнулась от его прикосновения. Опять резина.
— Еще новый материал.
Лучом фонарика Норман сделал новые находки. На дальнем конце пульта была укреплена карточка размером три на пять с надписью, сделанной от руки: «Иди, малыш, иди!» Поблизости стояла маленькая статуэтка симпатичного зверька, напоминавшего фиолетовую белку. На основании была надпись: «Счастливица Пемонтина». Что бы это значило?
— Сиденья кожаные?
— Похоже, что да.
— Как же действует чертов пульт?
Норман продолжал шарить по чистому пульту, и внезапно бежевая поверхность погрузилась вниз, возникли приборы и экраны. Но все они были как бы внутри пульта, как оптическая иллюзия или голограмма. Норман читал обозначения около приборов: «Охотники»… «F3 пистоновый усилитель»… «Планер»… «Просеиватели»…
— Много новых технологий, — констатировал Тед. — Напоминают жидкие кристаллы, но сильно их превосходят. Продвинутая оптоэлектроника.
Вдруг все экраны на пульте управления осветились красным и зазвенели. Пораженный, Норман отпрянул: пульт ожил.
— Эй, смотрите все сюда!
Вдруг ослепительная вспышка света озарила комнату, погасла, оставляя резкий след.
— О Боже…
Еще вспышка — и еще — и затем засветились лампы на потолке, равномерно освещая комнату. Норман видел пораженные, испуганные лица. Он глотнул воздух, медленно выдохнул.
— Господи…
— Черт, но как это произошло? — спросил Барнс в ярости.
— Это я, — призналась Бет. — Я нажала на кнопку.
— Нечего тут нажимать кнопки, — раздраженно сказал Барнс. — Если вы не против.