— Да, Норман, конечно.
Он взглянул на видеоплейер рядом с монитором. Он вспомнил, как Бет использовала его, чтобы прокрутить запись снова и снова — ту запись, где открывалась сфера. Пленка лежала сейчас на стойке за плейером. Он сунул ее в щель, запустил видеоплейер. Почему он так волновался перед просмотром, хотел бы он знать. Ты просто медлишь. Просто тратишь время.
Экран вспыхнул. Норман ожидал увидеть знакомое изображение. Бет, доедающая пирог, спиной к монитору. Но это была другая запись. Это был тот монитор, который давал прямо направленное изображение сферы. Светящаяся сфера была на своем месте.
Он наблюдал несколько секунд, но ничего не происходило. Неподвижная, как и всегда, гладко отполированная, совершенная сфера. Он еще немного подождал, но ничего не происходило.
— Норман, если я сейчас открою люк, ты спустишься вниз?
— Да, Бет.
Он вздохнул, вновь уселся в кресло. Как долго пробудет он без сознания? Меньше шести часов. Все будет в порядке. Но в любом случае Бет права, он должен уступить.
— Норман, зачем ты смотришь эту запись?
Он быстро обернулся. Где же камера, которая позволяла ей видеть его?
Высоко в потолке, рядом с верхним люком.
— Зачем ты смотришь эту запись, Норман?
— Она была здесь.
— Но кто позволил тебе ее смотреть?
— Никто, — ответил Норман. — Просто она была здесь.
— Убери ее, Норман, убери эту запись.
Голос ее больше не звучал так спокойно.
— А что такое. Бет.
— Убери чертову запись, Норман!
Он только собрался спросить — почему, как вдруг увидел Бет, появившуюся на видеоэкране, стоящую рядом со сферой. Бет закрыла глаза и сжала кулаки. Насечки на сфере пришли в движение, разошлись, открывая темноту, и он увидел, как Бет вошла внутрь сферы.
Дверь сферы закрылась за ней;
— Ах ты, мерзавец, — произнесла Бет глухим, злым голосом. — Все вы, мужчины, одинаковые. Вас нельзя оставлять одних, ни одного.
— Ты солгала мне, Бет.
— Зачем ты стал смотреть эту запись? Я же умоляла тебя не смотреть ее. Тебе это только повредило, Норман. — Она уже не была ожесточенной; теперь она умоляла его, готовая расплакаться. Ее эмоциональные, переходы были слишком быстрыми. Неуравновешенная, непредсказуемая Бет.
И теперь она управляла модулем.
— Бет.
— Извини, Норман. Больше я тебе не верю.
— Бет.
— Я выключаю тебя, Норман. Я не слушаю тебя…
— Бет, подожди…
— …больше. Я знаю, как ты опасен. Я видела, как ты поступил с Гарри. Как ты повернул факты, чтобы свалить вину на Гарри. О, да, это была вина Гарри, в то время, когда тебе удалось это представить таким образом. А теперь ты хочешь это представить как вину Бет, не так ли? Нет, дай мне выговориться, ты не можешь мне возразить, потому что я вырубила тебя, Норман. Я больше не могу слышать твоих оболванивающих речей. Не могу видеть, как ты манипулируешь мной. Побереги дыхание, Норман.
Он остановил запись. Теперь на мониторе была видна Бет за пультом компьютера в нижней комнате. Нажимающая кнопки.
— Бет? — позвал Норман.
Она не ответила, продолжая работать за пультом и что-то бормоча себе под нос.
— Ты настоящий ублюдок, Норман, знаешь ты об этом? Ты чувствуешь себя так погано, что просто жить не можешь без того, чтобы не унижать других людей.
Она говорит о себе, подумал Норман.
— Ты все готов списать на бессознательность. То бессознательное, это бессознательно. Господи Боже, я просто больной от тебя стала. Твое подсознание, вероятно, хочет всех нас убить, просто потому, что ты хочешь покончить счеты с жизнью и думаешь, что и все остальные должны умереть с тобой.
Его пронизала дрожь. Бет, с ее отсутствием самооценки, с ее глубокой внутренней ненавистью к самой себе, побывала в сфере и действовала теперь с силой, полученной от сферы, но с мыслями, находившимися в полнейшем беспорядке. Бет видела себя жертвой, всегда безуспешно сражающейся с роком. Бет становилась жертвой мужчины, жертвой истеблишмента, жертвой научных исследований, жертвой самой действительности. В каждом случае ей не удавалось увидеть ничего хорошего. И вот она расставила взрывчатку вокруг модуля.
— Я не позволю тебе этого сделать, Норман. Я остановлю тебя прежде, чем ты всех нас убьешь.
Все, что она говорила, было перевернутой правдой. Теперь он видел систему.
Бет догадалась, как открыть сферу, и отправилась туда по секрету, потому что ее всегда привлекала сила — она всегда чувствовала недостаток силы и нуждалась в большей. Но Бет не была готова к тому, чтобы удержать полученную власть. Бет все еще считала себя жертвой, так что даже отвергла власть и организовала все так, будто она опять является жертвой.
Совсем по-иному было с Гарри. Гарри отвергал свои страхи, а они являлись в действительности. Но Бет отреклась от власти, и это воплотилось в клубящееся бесформенное облако ничем не сдерживаемой силы.
Гарри был математиком, живущим в мире абстракций, вычислений и идей. Конкретные вещи вроде спрута — вот чего боялся Гарри. Но Бет, которая каждый день имела дело с живыми существами, которых можно было потрогать и увидеть, создала абстракцию. Силу, которую нельзя было потрогать или увидеть. Бесформенная абстрактная масса, которая гналась за ней, и чтобы обезопасить себя, она окружила модуль цепочкой взрывателей. Небольшая же это защита, подумал Норман.
Если где-то в глубине души ты на самом деле не собираешься покончить с собой.
Норману стал очевиден весь ужас его реального положения.
— У тебя ничего не выйдет, Норман. Я не дам этому случиться. Не дам.
Она все нажимала клавиши. Что она задумала? Что она может с ним сделать? Ему следовало бы над этим задуматься.
Внезапно свет в лаборатории погас. Мгновение спустя перестал работать большой обогреватель, красные элементы гасли, темнели.
Она вырубила энергию.
Как долго сможет он протянуть с выключенным обогревателем? Он собрал пледы с коек, закутался в них. Как долго можно пробыть здесь без тепла? Да уж, конечно не шесть часов, подумал он мрачно.
— Прости, Норман. Но ты понимаешь, в каком я положении. Пока ты в сознании — я в опасности.
Может быть, час, подумал он. Может быть, час я протяну.
— Прости, Норман. Но я должна поступить с тобой так.
Он услышал тихий свист. На нагрудном значке запищал сигнал тревоги. Норман опустил глаза на нагрудный значок и даже в темноте увидел, как тот посерел. Он сразу понял, что произошло.
Она перекрыла ему воздух.
05.35
Он болтался в темноте, прислушиваясь к тиканью личной тревоги и свисту исчезающего воздуха. Давление быстро уменьшалось: уши заложило, как при взлете самолета.
Сделай что-нибудь, думал он, чувствуя, что начинает паниковать.
Но он ничего не мог поделать. Он был заперт в верхнем помещении цилиндра D. Выбраться он не мог. Бет контролировала все средства обслуживания и знала, как управлять системами жизнеобеспечения. Она вырубила энергию, вырубила тепло, теперь она вырубила воздух. Он попал в ловушку.
Как только начало падать давление, колбы с запломбированными экземплярами морской фауны стали взрываться как бомбы, рассыпая по комнате осколки. Он нырнул под одеяла, чувствуя, как стекло рвет одежду. Дышать было все труднее. Сначала он подумал, что это сказывается напряжение, но потом осознал, что воздух иссякает. Скоро он должен потерять сознание.
Сделай же что-нибудь.
Он хватал ртом воздух, дыхание прерывалось.
Сделай что-нибудь.
Но он мог думать только о дыхании. Ему нужен был воздух, хоть несколько глотков. Вдруг он вспомнил о кабинке первой помощи. Нет ли там аварийного кислорода? Уверен он не был, но что-то такое ему припоминалось… Когда он поднялся, взорвалась очередная колба, и он едва увернулся от летящего стекла.
Задыхаясь, он чувствовал, какой тяжестью наливается грудь. Перед глазами поплыли черные пятна.
В поисках кабинки он в темноте нащупывал дорогу, водя руками по стене. Он нашарил какой-то предмет цилиндрической формы. Кислород? Нет, слишком, большой — должно быть, это огнетушитель. Где же кабинка? Руки его двигались по стене. Где?
Он наткнулся на металлический шкаф с рельефным крестом на поверхности. Он открыл его, запустил обе руки вовнутрь.
Пятна перед глазами стали гуще. Времени оставалось все меньше.
Его руки касались маленьких пузырьков, мягких перевязочных пакетов. Емкости с кислородом не было. Проклятье! Пузырьки падали на пол, и за ними что-то большое и тяжелое с глухим стуком свалилось ему на ногу. Он нагнулся, дотронулся до пола, почувствовал, что порезался о стекло, но не обратил на это внимания. Его рука нащупала холодный металлический цилиндр, небольшой, но длиннее его ладони. На одном конце его что-то было прилажено, наконечник…
Это был распылитель, какой-то чертов распылитель. Он швырнул его в сторону. Кислород. Ему нужен кислород!
У кровати, вспомнил он. Не было ли аварийного кислорода у коек в модуле? Он ощупал стену у изголовья кушетки, где спала Бет. Там должен был кислород. Голова у него кружилась, мысли путались.
Нет кислорода.
Потом он вспомнил, что это была не регламентированная постель. Она не предназначалась для сна.' Вот они и не поместили здесь кислорода. Проклятье! И тут его рука коснулась металлического цилиндра, прикрепленного к стене. На конце было что-то мягкое…
Кислородная маска.
Он быстро натянул маску на рот и нос. Он почувствовал колбу у самого лица, повернул тяжелую пробку… Затем свист, и он глотнул холодный воздух. Сначала он почувствовал головокружение, затем голова прояснилась. Кислород. Порядок.
Он осязал форму колбы, ее размеры. Аварийная колба, всего несколько сотен кубических сантиметров. Насколько ее хватит? Ненадолго, подумал он. На несколько минут. Лишь временная передышка.
Сделай что-нибудь.
Но он не мог ничего придумать. У него не было выбора. Он был заперт в комнате.