«Возможно, тогда мне не пришлось бы вступать в столь странные отношения с людьми, — говорила себе Натали. — А так можно подумать, будто я все время занималась постановкой маленьких сценок на свой страх и риск. Очень смешно. Ну да ладно…
Независимо от того, оборачиваются мои капризы во благо или во вред мне самой, я не буду такой дурой, чтобы жалеть о них. Нет, я ни в чем не намерена каяться, никогда. Моя жизнь — родник, из которого я черпаю неиссякающие ценности. Все, что я когда-либо делала, прожито, выдержано, принято. До последнего. Я часто бывала очень счастлива, и благодарю за это Бога. Очень глупо, правда? Не то чтобы я действительно верила в Бога, и тем не менее благодарю его за все это.
Принесет ли мне этот остров новые приключения? Я уверена, что да: острова — идеальное место для романтических встреч. Этот человек… чем он для меня обернется? Так или этак, но не разочарованием — уж об этом я позабочусь.
Когда я превращусь в старую развалину, начну жить воспоминаниями. Я буду вновь переживать горькие измены, страшную боль, но уже со смехом, чувствуя себя счастливой. Нет, моя жизнь никогда не станет ни убогой, ни мелочной.
Даже будь мне суждено умереть на этом острове, я бы пожила от души. Этот человек, этот Капитан, как островитяне называют его с удивительно ласковой иронией, — полюбит ли он меня? Полюблю ли его я? Чем вызвана эта их легкая ирония? Есть ли что-то еще новое и необычное, что мне предстоит узнать, пережить?»
Натали не взяла с собой купальника. А она бы с удовольствием искупалась. Не станет ведь она раздеваться, как глупая девчонка, даже если здесь никого нет? Хотя почему бы и нет? Она — на острове, и пора начинать делать то, что позволяют себе только на островах. Полотенца тоже не было. Ну и ладно, солнце высушит.
Натали разделась и вошла в воду. Сначала было холодно, тело жгло и сковывало оцепенением, но она лежала на волнах, позволяя чистому, бледно-изумрудному в то утро морю себя убаюкивать. «Нужно доверять воде, — подумала она, — как жизни, солнцу или сухой рубашке».
На обратном пути в поселок Натали заметила, что вода, или солнце, или и то и другое вместе стократ увеличили удовольствие и остроту восприятия. Все вокруг виделось очень ясно и отчетливо, как бывает на побережье после сильного мистраля. Растрепанный, как все его собратья, эвкалипт был удивительно красив. Натали остановилась, чтобы рассмотреть его повнимательнее: зеленые и серебристо-серые крапинки на розовато-пурпурном стволе, листья в форме бананов, длинные полоски облетевшей коры вокруг. Но еще красивее был вид на окраину поселка с маленького холма Сент-Агат. «Это не провансальский поселок, — восхитилась Натали, — а декорации Бакста. Только начисто лишенные искусственности». Деревянные ставни белого дома выкрашены в небесно-голубой цвет; другой дом — голубовато-белый, а ставни у него цвета морской волны. Были еще рыжеватый с переливчато-синим, кремовый с оранжевым, темно-кремовый с зеленым, цвета листвы. Красота и художественное чутье просто потрясали. «Как такое возможно? — спрашивала себя Натали. — Снимал ли кто-нибудь здесь фильм? Я непременно сниму».
Она приняла душ, отметив название фирмы-изготовителя: «Кэрой. Париж», завернулась в полотенце и легла на кровать, с наслаждением затягиваясь сигаретой. Вечером ей предстоит обедать, возможно, с новым возлюбленным. Что она наденет? Насчет косметики все ясно — Натали никогда ею не пользовалась, разве что на работе: возни много, толку — чуть. Платье? Нет. Костюм? Вот этот элегантный чесучовый… Нет — Капитан просто подумает, что она поддела пояс. Ага, серые брюки! Они всегда смешили Натали — нет ничего забавнее, чем когда каждый дюйм твоего тела прикрыт отлично скроенными, плотно обтягивающими брюками. И потом, в отличие от большинства женщин, она не боялась в них садиться.
Натали и не догадывалась, что на обед ей не без лукавства продали лангуста, пойманного Раймондом.
Актрису порадовало, что он не почел за труд приодеться. Она не испытывала особых симпатий к мужчинам, которые вечно ходят нараспашку и нечесаными только потому, что они на юге Франции. Как-никак, она — парижанка, а портовые бродяги хороши в гавани, но не за обедом. Раймонду было предложено испытание, и он прошел его с блеском. Он вообще не любил выглядеть оборванцем, всегда покупал хорошую одежду, следил за ней и при всей своей бедности никого бы не опозорил. Капитан надел пепельно-серый полотняный костюм, не первой молодости, но превосходно сшитый, и дорогую, выглаженную на берегу рубашку. И от него исходил запах чистоты и свежести, пусть не такой роскошный, как от корсиканца.
Натали мысленно все это одобрила и немало позабавилась, наблюдая, какие удивленные взгляды бросают на Раймонда островитяне. Только мадам, крепкая широкобедрая блондинка с умными глазами и поистине выдающимся подбородком, животом и характером, зыркнула так пронзительно, что Капитан смутился. Но хозяйка «Ковчега» уже наливала кому-то виски, выпятив губы от избытка сосредоточенности.
— Что вы пьете? — промурлыкала Натали. — Два, пожалуйста, мадам.
Бокалы тихонько соприкоснулись. Очень живые и выразительные черные глаза актрисы спокойно встретили оценивающий взгляд дымчато-серых глаз Раймонда. По телевизору, стоявшему за стойкой, шумно комментировали матч по регби. Мадам приглушила звук. Чуть поодаль четверо мужчин в домашних шлепанцах играли в белот[12].
— Чем я могу отблагодарить вас? — осведомился Капитан. — Вам нравятся морские прогулки? О, я имею в виду очень спокойные прогулки, не требующие никаких усилий. Мы тихоходны, зато преисполнены достоинства и тем сильны.
— Ну что ж, звучит заманчиво. Но спешить некуда. Сегодня у нас есть другое важное дело — отведать лангуста. Мне сказали, что этот — очень хорош и попался в сети утром.
— Гм… — Раймонд невольно отдал должное мадам, как ни в чем не бывало протиравшей бокал. — Чудесно. Лангуста удается поймать не каждый день — нам повезло.
— Вы хорошо знаете этот остров?
— Я провел здесь… да, целый год.
— Безвылазно?
Черные глаза смотрели на него с любопытством, но без назойливости. Раймонд ценил в женщинах прямоту. А всякие увертки и околичности его утомляли.
— Совершенно верно.
— Вам тут так нравится?
— Этот остров славится тем, что люди приезжают сюда на недельку, а остаются на шесть месяцев.
— Да, я бы нисколько не удивилась, случись такое со мной. Вы должны проконсультировать меня насчет симптомов этой болезни. Утром я поднялась к маяку — чудесно! Я имею в виду не только пейзаж. Сверху, сквозь все эти скучные сосны, видно каждую косточку острова…
Раймонд посмотрел на нее с интересом.
— Глядите-ка, нас зовут! Должно быть, лангуст готов.
— Я вот думаю… — Натали ненадолго отвлеклась от нежного мяса. — Не находите ли вы, что я бесцеремонно вторгаюсь в вашу личную жизнь, задавая подобные вопросы? Наверно, это все оттого, что я слишком давно общаюсь с киношниками. Дикари. Ни капли такта — вечно норовят спросить о чем-то сокровенном или отпустить замечание по вашему адресу. Это нечто вроде игры: кто первый покраснеет.
— Меня это не тяготит.
— Но вы живете совсем по-другому и, возможно, куда чувствительнее к подобным расспросам.
— Возможно, — повторил Раймонд. «Ну и ну, — подумал он, — неужели я так долго просидел в глухомани, где и взглянуть-то не на что, кроме провинциальных девиц, что совсем забыл, как разговаривать с парижанкой? — Давайте договоримся так: я не стану отвечать ни на какие вопросы здесь, а вот на судне — другое дело.
Она вытерла сок приправленного эстрагоном лангуста кусочком довольно черствого хлеба — в тот день поркерольский булочник отдыхал.
— Если вы еще не раскаялись, что пригласили меня, я приму ваше предложение поплавать.
— В своей стихии легче отвечать на вопросы.
— Если только мне не придется смотреть, как вы ловите рыбу, — это всегда навевает на меня ужасную скуку.
— Я закидываю сеть только по ночам.
— Хорошо. Это вино сильно ударяет в голову — или я ошибаюсь?
Им подали невероятно крепкое «Кото де Бо».
— Меня так и клонит в сон.
— Вините во всем лангуста — он не обидится.
— И маяк. Как насчет завтра?
— Я буду ждать вас в гавани, со шлюпкой.
— Я не стану испытывать ваше терпение, — пообещала Натали.
— Знаете, — начал Раймонд, помогая гостье забраться в тщательно отдраенную шлюпку. — У меня есть кое-какая еда, но не бог весть что… По правде говоря, я довольно беден.
Натали взяла с собой большую пляжную сумку, и Капитану стало интересно, что там, внутри. Глаза актрисы лукаво поблескивали.
— Ох уж эта чопорность северян! Ну а я вот довольно богата и, зная, что вы бедны, — это не такой уж большой секрет, а? — подумала, что меня встретят куда радушнее, если я прихвачу в плавание поесть… и выпить. Все остальное содержимое сумки, на которую вы так опасливо поглядываете, всего лишь одежда, на случай, если мне станет жарко, или холодно, или я обгорю на солнце, или произойдет нечто непредвиденное.
Раймонд выдержал эти шутливые нападки.
— Почему-то я не могу представить, чтобы с вами произошло нечто непредвиденное.
Было немного ветрено, и по водам Птит-Пасс пробегала рябь. «Оливия», чуть наклонив прямой парус, обогнула мол, длинным галсом вышла в открытое море и взяла курс на Левант.
— Как называется тот остров?
— Пор-Кро. Смотреть там особенно не на что, если только вы не страстная поклонница диких зарослей. Сплошные ланды, очень каменистые и поросшие колючим кустарником. Вас это привлекает?
— Увы, нет.
— Я думаю. Мы отправимся к дальней оконечности острова. С этой стороны — одни скалы, а вот по другую сторону есть бухта, и достаточно укрытая, чтобы судно стояло спокойно: мы сможем поесть не обливаясь супом.
Натали сидела рядом с ним в коротких парусиновых брюках и свитере цвета морской волны. Она быстро освоилась на судне, не путалась под ногами, не вскрикивала и не выказывала ни малейшей предрасположенности к морской болезни.