ил в пробное плавание? — коварно усмехнулся рыбак.
— Нет-нет, просто сплавал по делам в Сен-Тропе. Мне понадобилось кое-что для судна. Заодно провел вечерок с друзьями. Очень недурно, но вернуться еще приятнее. Ветра маловато для серьезного плавания. — Раймонд решил, что довольно ловко выходит из положения. — Ходи с дамы, дурень, не зевай!
— Да, кстати, о дурнях. Когда все танцуют, ты явно ступаешь не в такт. — Кристоф бросил на стол даму. — Раз ты о ней упомянул, я вынужден избавиться от этой карты. А Леон только того и ждет, как ты и сам сообразил бы, если бы умел играть в эту игру.
Раймонд, получив щелчок по носу, нахохлившись, опустился на стул.
— Я тоже так и не освоил эту проклятую игру, — проговорил спутник Натали. — От всего, что мало-мальски сложнее игральных костей, у меня ум за разум заходит. — Голос звучал благодушно и лениво. — Господи, я, кажется, поглотил достаточно солнца, чтобы освещать Версаль!
— Ты еще спасибо за это скажешь — в Париже тебя, как пить дать, встретит проливной дождь, — заметила Натали. — Ладно, посиди, а я принесу нам еще по коктейлю.
Ах вот оно что! Это, должно быть, муж, о котором корсиканец толковал в Сен-Тропе. Теперь капитан понял, почему Натали так старательно соблюдает дистанцию, — ей волей-неволей надо вести себя тактично. Актриса непринужденно облокотилась и, заказав для мужа выпивку, повернулась к игрокам в белот:
— Вам пастис, Кристоф? Я должна вам один, как только что вспомнила.
— Pardi, мадам, и, пожалуйста, побольше — эти карты прямо-таки смеются надо мной, особенно пиковый валет, с его лживыми, бегающими глазками, — ай-ай, он воображает, что умнее меня!
Натали передала Кристофу бокал и только тогда «заметила» Раймонда:
— А-а-а, месье Капитан… Так вы ходили до самого Сен-Тропе? Да, путь неблизкий, можно сказать, настоящее плавание. — Ее тон был спокойным и безразличным.
Раймонд счел это предупреждением — «осторожно, муж» — и собрался было ляпнуть глупость, но ему помешал Фред:
— Вы только что вернулись из Сен-Тропе морем? На моторном катере?
— Нет, на парусном, но я смухлевал и воспользовался двигателем. Ни намека на ветер.
— И сколько времени это заняло?
— Около двенадцати часов — я отчалил примерно в половине седьмого утра.
— Боже мой! Я добирался на машине час с четвертью и проклинал каждую секунду. Хорошо, хоть паром уже стоял наготове у мыса.
— Жаль. Знай я заранее, мог бы прихватить вас с собой.
— Послушайте, почему бы вам не сесть с нами? Что вы пьете? Я вижу, с моей женой вы знакомы, так что нет надобности представлять вас друг другу. Я — Фред Серва. Неужели вам нравится Сен-Тропе? Я часто бываю там по делам и нахожу, что это гнусное место.
— Ну, не совсем так. — К Раймонду возвращалась самоуверенность — всегда забавно выпивать с мужем, после того как наставил ему рога. — Мне надо было встретиться там по делу с несколькими людьми.
— Так вы — яхтсмен? Только не переходите на свой жаргон, ладно? Я не знаю, где левый борт, а где правый.
— Я пощажу вас, — рассмеялся Раймонд. — Так, значит, это вы — владелец художественного салона за Аннонсиадой?
— Совершенно верно. Мой тайный позор. В Париже об этом никто не знает. Понимаете, туристы ездят в Аннонсиаду посмотреть на коллекцию Граммон, от которой у них слюнки текут. Ну а моя цель — подловить их на обратном пути. Конечно, это совсем крохотный магазинчик, не бог весть что. Если у меня есть на продажу Ван Донген, я, разумеется, занимаюсь этим в Париже. Но и в Сен-Тропе бываю почти каждый месяц — меня интересуют несколько тамошних художников. Ну а в витринах, конечно, выставлена всякая всячина, бросающаяся в глаза. Вплоть до живописных копий яхт Дюфи. — Серва, видимо, был немного навеселе, а может быть, это поркерольская атмосфера непринужденности и дружелюбия развязала ему язык.
— Понимаю. Кстати, один мой знакомый как раз упоминал о местном художнике, парне по имени Сезар. Вам это что-нибудь говорит?
— О да, несомненно. Знаете, очень многие из местных возятся с краской впустую, но время от времени та или иная картина приходится мне по вкусу, и я покупаю — в надежде, что она привлечет и других. В большинстве случав это не очень выгодное вложение капитала, но время от времени я все-таки срываю куш, поскольку абстракционисты уже не в моде. Ненавижу абстракционистов и от всей души согласен с Джорджем Вилденштейном. А у этого малого, Сезара, большущий талант. Я неплохо на нем заработал.
— Мне кажется, совсем недавно я видел кое-что из купленных у вас вещей в Каннах… на яхте. Или я ошибаюсь?
— Уж не у старины ли Винсента? Это ваш друг? — с напускным безразличием спросил Фред.
— Нет, — расхохотался Раймонд, — такого рода парусный спорт не для меня, а потом, я один из тех странных мужчин, что любят девушек.
— В самую точку! — радостно воскликнул Серва. — Заметьте, Винсент очарователен и настоящий ценитель изящных искусств. Я продал ему целую галерею работ одного из своих самых многообещающих молодых художников. Синька и вода в основном, но — с подкупающей свежестью. А вам нравится живопись?
— А кому же она не нравится?
— Бог мой, вот бы все и впрямь полюбили искусство! Впрочем, мне грех жаловаться. Знаете, на прошлой неделе я выставлял произведения одного скульптора; чудовищный риск, но очень уж он мне приглянулся. И случилось чудо: я продал уйму работ, и по очень неплохой цене. Скульптор тоже счастлив, потому как заранее я не уплатил ничего достаточно существенного, чтобы написать об этом домой. Слишком велик риск остаться с кучей работ и потом расхлебывать всю эту кашу, понимаете? Но я договорился о его выставке в Амстердаме. Если парень будет там пользоваться успехом, я получу первоочередной опцион на него в Париже — тут, как и во всем, свои хитрости.
Натали находила ситуацию досадной и в то же время почти анекдотической. «Милый Фред, — думала она, — он так открыто и доверительно себя ведет, что кто угодно сочтет торговлю картинами детской игрой. Поэтому его иногда принимают за дурака, и совершенно напрасно. Ну надо же — выкладывать все это Раймонду, который не понимает ни слова!»
Капитан, однако, внимательно слушал. Ну чем не афера? А узнавать о чьих-то сомнительных делишках всегда любопытно.
— Так вы покупаете работы сразу, вместо того чтобы просто брать комиссионные с продажи?
— Это обычная практика. Тут срабатывают два фактора. Первый — то, что местные жители предпочитают звонкую монету в руках шестимесячному ожиданию, каковое, вполне вероятно, закончится ничем. Второй — я надежнее страхуюсь от риска. По сути дела, я играю с ними в азартную игру. Купив картину за пять фунтов, я, возможно, продам ее за пятьдесят — кстати, несколько дней назад так и получилось. Но много раз я не выручал и десяти шиллингов. И можете не сомневаться, добившись хоть какого-то успеха, художники устраивают куда более жесткий торг. — Фред хмыкнул. — Прошу прощения, до обеда мне необходимо позвонить в Париж.
Натали задумчиво вертела в руках бокал, жуя кожуру апельсина.
— Мы сможем увидеться? — шепнул Раймонд. — Мне надо многое тебе сказать.
Актриса вскинула темные глаза и довольно долго смотрела на него, молча размышляя.
— Да, — наконец сказала она. — Я могу это устроить. Примерно в половине одиннадцатого, но точно сказать не могу. У сарацинского дворца. — Натали насмешливо подчеркнула последние слова.
Фред уже возвращался, попыхивая сигаретой и фальшиво напевая мотивчик, звучавший по телевизору.
— Договорились, — объяснил он жене. — Я приду к ней в понедельник и принесу деньги. Занудная старая карга. Как будто нельзя датировать чек задним числом, как это всегда делается. Так нет — явитесь собственной персоной и принесите наличные! Спрашивается…
— Удивительно, почему люди не доверяют торговцам картинами? — Натали улыбалась, поддразнивая мужа.
— Нет, удивительно, что истинными сокровищами так часто владеют эти полоумные старухи, — довольно сердито проворчал Фред. — Простите, месье Капитан, вам, должно быть, наскучили разговоры о бизнесе. Черт возьми, я ведь на отдыхе, и надо забыть о делах хотя бы на два дня!
— Мне вовсе не скучно. Наоборот, я бы с удовольствием послушал, если это не конфиденциальные сведения или профессиональная тайна.
— Нет, черт возьми, ничего подобного, просто яркий пример того, до какого сумасшествия все может дойти. Если вам действительно интересно… — Фред замялся.
— И даже очень.
— Так вот, я хочу кое-что приобрести у этой старухи из Сен-Клу, — если угодно, скажу по секрету, что именно, — очень дорогой, но подлинный четырнадцатый век. И на него уже есть покупатель. Так вот, на прошлой неделе я поехал к ней. Старуха согласилась продать картину, но, как вы уже слышали, настаивала, чтобы ей заплатили наличными. Каковых у меня не было — ведь сумма-то весьма значительная. Чем одалживать, я решил собрать все, что есть под рукой, — к счастью, на этой неделе у меня неплохо шли дела в Сен-Тропе. Теперь надо ехать в Париж, забрав всю выручку, и расплачиваться со старухой. Понимаете, женщина, которая ведет мои дела в Сен-Тропе, обычно переводит деньги через местный банк, и бумажная возня отняла бы целую неделю. Сплошная морока. — Он рассмеялся. — Ладно, пора обедать.
— Надеюсь, мы еще увидимся до вашего отъезда, — вежливо сказал Раймонд. — Но, по-моему, эта женщина с тем же успехом могла бы взять чек.
— В этом-то все и дело, — усмехнулся Фред. — Иметь деньги абстрактно — это одно. А немедленно получить их наличными — совсем другое. Мы от такого просто отвыкли. Представьте, что кто-нибудь тут, в баре, вздумал платить золотым песком или неограненными алмазами, — у вас бы глаза на лоб полезли. И все-таки я сделал это, пусть с меня семь потов сошло. До свидания, месье Капитан, приятно было познакомиться. Идем, Натали, я умираю с голоду.
— Все это очень сложно, — без тени волнения проговорила Натали. Она прекрасно знала, что на самом деле Фред нисколько не сердится. Эти безрассудные сделки доставляли ему огромное удовольствие, и он не отказался бы от них ни за что на свете. Для Фреда вся прелесть заключалась в азартной игре. Система, при которой, судя по банковским счетам, месье Серва был почти разорен, а на самом деле твердо стоял на ногах и был вполне платежеспособен, от души забавляла его. Казалось, его благосостояние всегда зависит от того, появится ли в ближайшие шесть месяцев покупатель. Но такой вызов, как этот, Фред принял бы, даже не будь у него заказчика на картину. Мучить себя, пользоваться самыми неблаговидными предлогами, чтобы раздобыть наличность… Похоже, он бойко торгует там, в Сен-Тропе. Совершенно выбившись из сил, он приезжает, вот как сейчас, чтобы на три дня завалиться в шезлонг и спать, а потом укатить ради какого-то нового головокружительного проекта. Натали тоже получала от этого немалое удовольствие: она прекрасно чувствовала привлекательность такой жизни. Бизнес — слишком скучное дело. Фред добывал бы картины пиратством, будь такое возможно.