Ван дер Вальк сидел в своем офисе в Амстердаме, размышляя над состоянием своих дел, когда снизу, из вестибюля, ему сообщили по телефону, что прибыл некто мистер Канизиус.
— Он хочет поговорить о чем-то важном.
— На кого он похож?
— Судя по всему — богатый парень; у него на пальто меховой воротник! — Полицейский, дежуривший за приемной стойкой, закрыл стеклянную перегородку, чтобы ожидающий господин не мог его слышать. Но мистер Канизиус явно и не пытался этого сделать — он был полностью поглощен вдумчивым созерцанием собственных черных, свежеотполированных ботинок, вид у него при этом был донельзя скучающий.
— Ну ладно, посылай его ко мне, — вздохнул Ван дер Вальк.
Это был холодный день самого начала марта, месяца холодных ясных, сухих дней и холодных мокрых, ветреных. Месяц насморка. У Ван дер Валька насморка не было, но его карманы были переполнены бумажными носовыми платками «Клинекс», которыми в изобилии снабжала его заботливая жена и которые не упускали случая выпорхнуть оттуда, словно голуби из шляпы фокусника, стоило ему попытаться найти там случайно завалявшийся мятный леденец или жевательную резинку.
— Вы дежурный инспектор?
— Да. Меня зовут Ван дер Вальк. Не хотите ли присесть?
Мистер Канизиус очень хотел присесть: он был далеко не спортивного сложения, и два лестничных пролета дались ему с великим трудом. Да, он действительно выглядел довольно респектабельным господином. Воротник на пальто был и в самом деле меховым — черным и блестящим, его серые брюки не были броскими, но совершенно точно были дорогими, а ботинки не оставляли сомнения в том, что они ручной работы. Шея неожиданного посетителя была тщательно замотана толстым шарфом-пейсли. Хотя вся его фигура была скрыта дорогим пальто, Ван дер Вальк, увидев его, сразу подумал о том, что под одеждой скрывается толстенькое брюшко всегда сытого человека. На голове мистера Канизиуса была мягкая серая фетровая шляпа с белой шелковой отделкой и с перевязью из светлой кожи; скрепленной золотой пряжкой; инспектор не без ехидцы отметил про себя, что головной убор посетителя выглядел так, словно его купили минут десять назад.
Мистер Канизиус являлся обладателем не слишком запоминающегося, но довольно выразительного лица — крупного и лишенного всяческой растительности; римский нос, чрезвычайно черные брови, большие плоские уши с отвисшими мочками значительных размеров, широкие бледные губы с поникшими уголками, набрякшие мешки под тревожными маленькими темными глазками, в отличие от всего остального довольно живыми и бодрыми.
Мистер Канизиус неторопливо, без суеты стянул перчатки и аккуратно уложил их в шляпу, явив взору Ван дер Валька увесистый перстень с бриллиантом в три карата, весело поблескивавший на бледной отекшей руке, поросшей короткими черными волосками. Голос посетителя оказался немного хрипловатым и очень звучным, густым, словно хороший кофе, сдобренный изрядным количеством сливок.
— Я должен попросить вас выслушать абсолютно невероятную историю. — Сделав это заявление, он замолчал на некоторое время, чтобы закурить толстую короткую торпедообразную сигару с темным табаком, скорее всего бразильскую или откуда-то из тех же краев, как незамедлительно решил Ван дер Вальк. Сигарный дым обладал каким-то робким ароматом с запахами ванили и первосортных кофейных зерен, или это был просто результат самовнушения, потому что мистер Канизиус почему-то ассоциировался у Ван дер Валька с хорошим, крепким кофе.
— Но сначала быстренько раскрою некоторые предпосылки. — Он убрал изящную золотую зажигалку. Словно в пику снобизму посетителя, Ван дер Вальк вставил между губами дешевую французскую сигарету и прикурил ее от спички. Вообще-то у него была превосходная зажигалка, но буквально три дня назад она заявила, что ей позарез необходим новый кремень.
Слова полились из мистера Канизиуса плавным быстрым потоком — было ясно, что он опытный оратор с большим стажем.
— Вы, вероятно, слышали о фирме, в просторечии именуемой «Сопекс». Ее основатели в прошлом столетии добились немалых успехов и сколотили приличное состояние, работая в слаборазвитых странах. Эта торговая компания имеет свои интересы в Южной и Северной Америке и, я счастлив добавить, в Африке, где, собственно, она и начала свою деятельность. Главного основателя этой фирмы звали Маршал, я полагаю, вам это имя ни о чем не говорит. В настоящее время эту почтенную фамилию представляет некий месье Сильвестр Маршал, который унаследовал и значительно увеличил и без того немалое состояние своих предков. У него есть поместья в Париже и в Риме, в Нью-Йорке и в Рио — я не стану называть конкретных цифр, но вы можете поверить мне на слово, что это одно из самых крупных состояний, находящихся в чьих-либо руках. Я говорю конфиденциально и подчеркиваю, что его состояние отдельно от того, чем владеет его компания, — его личное состояние чрезвычайно велико. — После этого уточнения последовала короткая пауза, чтобы до Ван дер Валька окончательно дошло сказанное. — Месье Маршал все еще достаточно энергичен и активен. Ему уже за восемьдесят, но он ежедневно посещает свой парижский офис. Несколько лет назад он обосновался именно в этом городе по причинам, о которых я не стану распространяться, и очень большая часть его богатства досталась его единственному сыну, которому в настоящее время сорок два года. Жан-Клод Маршал живет в Амстердаме, а я возглавляю здешний офис «Сопекса», а также являюсь главой отдела по связям с общественностью и главным рекламным менеджером всех европейских отделений фирмы.
— Звучит очень впечатляюще, — заметил Ван дер Вальк, его терзало смутное чувство, что он уже что-то слышал об этой истории. — Правда?
В ответ — ни намека на улыбку, лишь медленный кивок признательности за комплимент.
— Я рад, что вы спросили; этот вопрос показывает, что вы способны правильно судить о сказанных вам вещах. Нет, инспектор, не правда. «Сопекс», главным образом, является крупным инвестором и торговцем разнообразным сырьем. Мы не производим ни электрооборудования, ни моющих средств, ни продуктов питания. Наша реклама просто смешна, а наших связей с другими компаниями и с общественностью фактически не существует. О нас все слышали, но никто точно не знает, чем мы, в сущности, занимаемся, и такое положение вещей нам нравится. Тем не менее я совсем не хочу сказать, что мистер Маршал абсолютно некомпетентен и держится на плаву только благодаря своему имени. Он очень способный и интеллигентный человек. Его работа в основном подразумевает установление контактов, организацию встреч и переговоров с людьми по всему миру, с которыми наша компания делает бизнес, и кстати, очень эффективно. Он получает солидное жалованье. К тому же он владелец большого состояния, о котором я уже упоминал, доход от которого поступает в банки по всей Европе на разные имена. Время от времени на протяжении всей его жизни отец регулирует его дела, если вдруг что-то оказывается не в порядке. Вот так.
— И теперь у него возникли неприятности, да? — Все это звучало до крайности банально. Избалованный ребенок вырастает в испорченного человека. Что, интересно, он натворил — сшиб пешехода, сев за руль как следует напившись?
— Мы не знаем, что у него за неприятности и есть ли они вообще. Он внезапно исчез. Если у него действительно возникли проблемы, мы хотим разрешить их. Но так, чтобы об этом не узнал его отец; он все-таки старый человек, здоровье у него уже не то, что раньше. Нам необходимо сохранить несколько вещей в полной неприкосновенности: здоровье, имущество и доброе имя.
— Если я правильно понял, сын мистера Маршала, да и сам Маршал не могут существенно повлиять на дела компании.
— Так оно и есть — до тех пор, пока решения принимаются единодушно. Тем не менее их состояние — хотя, конечно, оно находится в их личной собственности — является и достоянием компании, если можно так выразиться, так что нам бы очень не хотелось, чтобы оно пострадало. Также существуют личные отношения, не касающиеся бизнеса, но здесь нет нужды вдаваться в подробности.
— Есть ли у молодого Маршала причины или мотивы для того, чтобы нанести ущерб компании? — Глупо: он сам заинтересован в делах фирмы.
— Никаких.
— Вы описали человека, который занимается какой-то незначительной деятельностью и не играет важной роли в компании, которая ему принадлежит. Возможно, он чувствует, что им пренебрегают? Несколько реальных или надуманных им самим обид, которые побудили его каким-то образом навредить фирме?
— Вы не совсем правильно поняли ситуацию, — спокойно возразил мистер Канизиус, — это вполне закономерно, но сказать, что мистер Маршал не играет важной роли в компании, было бы не совсем верно. Он, неоспоримо, обладает прекрасными способностями. Скажу больше, ему несколько раз делались предложения взять на себя большую ответственность, если бы он принял их, то от него зависело бы очень и очень многое, и эти предложения не раз повторялись. Но он всегда отвергал их. Не берусь объяснить почему. Возможно, вопросы бизнеса не слишком занимают его мысли. Он всегда был доволен той работой, которую выбрал. Лично у меня к нему только одна претензия: он в первую очередь всегда использует свое обаяние, а не мозги.
— А каковы его интересы? Что именно занимает его мысли?
— Это очень сложный вопрос. Я пытался ответить на него сам себе. Когда человек молод, то обычно он весел и любит развлекаться. Он прекрасный наездник, лыжник, пилот гоночных автомобилей. Он играет в поло, ходит на яхте — в общем, предпочитает самые обычные для состоятельного человека занятия. Во всем вышеперечисленном он очень талантлив, я уже говорил. Я также сказал, что ему недоставало упорства в делах, он всегда отпускал поводья в тот момент, когда их нужно было натягивать. Он не стремился побеждать.
— Он женат?
— Да. Я опережу ваш дальнейший вопрос и скажу, что это была отнюдь не стихийная женитьба, там не было никаких потрясений и скандалов.
— Он интересуется женщинами?