Ван дер Вальк, который всей душой ненавидел лифты, довольный, спустился на два пролета по широкой лестнице. Он не был уверен, что «великолепно» — правильно подобранное слово. Что-то мистер Канизиус слишком много болтал. На взгляд Ван дер Валька, с его внезапным появлением в Биаррице, у бизнесмена разгорелся излишний энтузиазм стать его близким приятелем.
Он беззаботно бродил по гостиничным местам общественного пользования, наслаждаясь открывавшимися из окон прелестными видами, рассеянно беспокоясь о том, что швейцар, должно быть, уже приметил его, подозревая, не планирует ли он ограбление ближайшего ювелирного. Нигде не было ни намека на присутствие Анн-Мари или серого «опеля». Насколько правильно он представлял себе ситуацию? Не мешала ли ему усталость адекватно воспринимать разыгранное семьей Маршал романтическое представление?
Жан-Клод Маршал был типичным северянином, он думал об этом всю ночь и все утро, бродя по Инсбруку, он был склонен к театрализации происходящего, об этом говорили все совершенные им правонарушения: суицид, угон вертолета, принадлежавшего государству, похищение несовершеннолетней девушки, все это сопровождалось разного рода украшательствами и поклонами зрителям. Анн-Мари была совсем не такая: лежать в засаде с ружьем, поджидая своего врага, было для нее все равно что для корсиканского крестьянина, чья невестка отправилась на тайное свидание с каким-нибудь молодым повесой, караулить изменницу. Здесь для нее не было ничего невероятного, кроме того, что такая же идея может прийти в голову немцу-полицейскому. Он думал так раньше и продолжал думать так сейчас.
Ей не было нужды поджидать около входа в отель появления Канизиуса. Она прекрасно ориентировалась в Биаррице и вполне могла знать все о делах Канизиуса в этом месте: по-видимому, из небольших коттеджей на пляже секрета никто не делал. (На самом деле они были очень даже большими, хотя и казались маленькими и хрупкими, вроде башенок, которые вы строите из спичек, кладя их по периметру друг на друга.) Как ни странно, эти домики служили для «Сопекса» неплохой статьей дохода — они продавались, как мороженое в жаркий денек в зоопарке. Вполне возможно, что, узнав, что Канизиус в Биаррице, она узнала и о том, что он будет проезжать по дороге, ведущей к границе.
Информация такого рода делает совершение убийства чрезвычайно легким мероприятием, подобно тому преступлению в Америке, когда весь мир прекрасно знал о том, что мистер Кеннеди совершает ежедневную прогулку по Далласу в открытом автомобиле. Не стоило и добавлять, что, если женщине втемяшится что-то в голову, остановить ее довольно трудно. Ружье, как многие уверены, чисто мужское оружие, но ведь есть и женщины, которые могут неплохо с ним управляться. Это не так уж сложно, если выбрать хорошую позицию, удобную и чтобы цель просматривалась без помех; лежа женщина может выстрелить ничуть не хуже, чем мужчина. Мощное ружье делает довольно сильную отдачу — но ведь это уже после выстрела. С расстояния, например, сто метров по медленно движущейся цели всего один выстрел может быть решающим, особенно если пуля такого калибра. В дни своей армейской молодости Ван дер Вальк стрелял по мишени размером в четыре фута с расстояния три сотни метров — это было несложно… и означало то же самое, что стрелять в человека со ста метров.
Анн-Мари экс-чемпионка по лыжам, выстрелить она точно не побоится, и технических трудностей у нее не возникнет — найти безопасное место, поудобнее устроиться и отрегулировать прицел. Он лихорадочно пытался вспомнить, был ли у ружья оптический прицел.
Канизиус, выходящий из отеля, мог бы стать прекрасной мишенью. Но здесь не место для стрелка: напротив «Прэнс де Голль» не было ничего, кроме роскошного бульвара и глади Атлантического океана, — никакого укрытия.
Где-то вдоль дороги, где расположены невысокие холмы, поросшие травой, кустарником и деревьями?.. Но автомобиль будет ехать со скоростью примерно пятьдесят километров в час. Нет, если только по дороге не произойдет поломки, выстрел будет невозможен — все равно что стрелять в куропатку из 22-го калибра. Где же автомобиль может значительно снизить скорость или вообще остановиться? У границы, несомненно, чтобы предъявить документы, но, как он понял из объяснений своего нового знакомого таможенника, с которым беседовал на вокзале ночью, пограничный пост находится в Андэ, маленьком городке, через который дорога идет по мосту через Бидассоа прямо в Испанию. Найти укрытие там довольно сложно, но посмотреть стоило; он намеревался поехать за Канизиусом. Если Анн-Мари заметит его, то поймет, что ее планы раскрыты, тогда, вполне возможно, она откажется от своего замысла. Как бы то ни было, он в любом случае отвлечет ее, а это сыграет ему на руку.
А вот и Канизиус: беседует с двумя своими приятелями-бизнесменами, один несомненно поддакивает ему, судя по всему, он из парижского офиса. Другой более загорелый и более озабоченный — местный представитель, в твидовом пиджаке. Здешний менеджер или супервайзер, ответственный за строительство, а может, архитектор. Столичные жители были одеты так, как обычно одеваются столичные жители на морском курорте под пальмами. «Канизиус сейчас — идеальная мишень, — подумал Ван дер Вальк, — кремовый шелковый костюм, как у мистера Хрущева, о господи, и панама!» Обут он был в соломенного цвета легкие плетеные туфли и вообще чем-то напоминал пресловутого мистера Хрущева. Второй парижанин, с лоснящимися остатками волос и лысой макушкой, явно радовался, что прихватил с собой шляпу, — на солнце было добрых градусов двадцать, но все же на дворе еще стоял март.
А автомобиль! Сразу было видно, что люди из Парижа: гигантский шестилитровый «мерседес», который был длиннее, чем «кадиллак», да еще и с опущенным верхом! Шофер, в высоких ботинках и остроконечной шляпе, напоминавшей головные уборы немецких полицейских, открыл двери, а портье из «Прэнс де Голль» сделал величественный взмах рукой, чтобы важные гости удостоверились в том, что под ногами у них не валяется банановая кожура или апельсиновые корки и они могут идти спокойно. Твидовый пиджак уселся впереди, парочка из «Сопекса» — на заднее сиденье. Ван дер Валька внезапно, словно громом, поразила мысль, что сейчас с какого-нибудь балкона раздастся роковой выстрел, прямо по сидящему фазану. Но нет: Анн-Мари в «Прэнс де Голль» не регистрировалась.
«Мерседес» тронулся, издавая такой же шум, как пальцы женщины, разглаживающие сатиновую юбку, и Ван дер Вальк немедленно скользнул в свой прокатный «рено», который загрохотал, как подъемный кран при погрузке пустых металлических бочек из-под масла, но служащие гостиницы не обратили на это никакого внимания — были слишком заняты созерцанием удаляющегося автомобильного монстра.
Держать наблюдение за «мерседесом» было несложно; огромный черный автомобиль потерять из виду было практически невозможно. С помпой проехали через Сен-Жан-де-Люз, Ван дер Вальк держался метрах в ста позади. Пересекли мост, но, вместо того чтобы направиться по дороге к Андэ, машина вдруг свернула влево. Ван дер Вальк тут же схватился за карту Мишлена, лежавшую на заднем сиденье. О-о, черт, они поехали другой дорогой, она огибала Андэ и пересекала Бидассоа километром ниже, в путеводителях такие дороги называли «живописными». Так оно и было: подножия Пиренеев спускались прямо к побережью. Богатая средиземноморская флора: пробковый дуб и зонтиковидные пальмы выглядели очень жизнерадостными в лучах яркого солнца, особенно по контрасту со снегами, расположенными тысячей метров выше. Как только «мерседес» снизил скорость у пограничного поста, Ван дер Вальк весь напрягся — ждал, что вот-вот раздастся выстрел. Но ничего не происходило и теперь. Но в нем почему-то внезапно и резко окрепло убеждение в том, что его идея не просто теория, что действительно где-то, почему-то, на дорогу неотрывно смотрят глаза, и смотрят они через прицел охотничьего ружья.
Перед постом он остановился. Нигде не было никаких признаков серого «опеля», который уже вполне мог благополучно въехать в Испанию. В долину Бидассоа глубоко вдавались холмы, река, вздувшаяся от сходящих снегов, протекала под мостом, по которому и проходила граница. Вокруг таможни образовался небольшой островок активности, здесь были припаркованы три или четыре автомобиля. На здании от дуновения легкого ветерка, напоенного ароматом сосен, растущих на холмах, лениво трепыхался французский триколор, прекрасно гармонируя с полосатыми форменными брюками двух таможенников, которые, перегнувшись через перила моста, возможно, раздумывали о форели. Ван дер Вальк дал задний ход, стараясь выехать на ровную дорожку, развернулся, чувствуя испарину на спине, хотя было отнюдь не жарко. Солнце грело, да, но с берега реки дул небольшой бриз, заставлявший шуршать сосны, растущие чуть выше, там, где еще лежал снег. Его руки покрылись гусиной кожей: ему очень хотелось бы знать, от прохладного ли это ветерка или от ужасного чувства ожидаемой опасности. Он очень устал и сомневался в правильности своего решения. Рубашка его под мышками намокла — ощущение было не из приятных; он достал бинокль и попытался мыслить хладнокровно.
Вдоль дороги поверхность земли была ровной, усыпанной гравием и сосновыми иглами, через которые несмело пробивалась тоненькая, молодая весенняя травка. Летом люди часто парковали здесь автомобили и устраивались на пикник. На изгибах к дороге почти вплотную подступали горы, и обочины были завалены камнями. Со склона сбегали маленькие ручейки, петляя между камнями и исчезая под дорогой в водопропускных трубах, летом они, должно быть, пересыхали, но сейчас по ним весело журчала вода.
На его взгляд, здесь стрелять в стоящую на пограничном посту машину было неоткуда. Это должен бы быть длинный выстрел, да к тому же здесь было довольно много препятствий. Он подумал, что, для того чтобы получить чистую, хорошую линию прицела, стрелок должен забраться слишком высоко и далеко назад. Он попытался представить, как сделал бы он сам. Похоже, что у него есть возможность подыскать подходящее местечко…