Дейзи! Подходящее имя для нее…
— Итак, мистер?..
— Моя фамилия Ван дер Вальк.
Он наверняка читал голландские газеты, которые высокопарно извещали о том, что Хозит, комиссар провинции, возглавлял расследование загадочного убийства. Но он держал себя в руках.
— Может быть, пройдем в бар?
— Прекрасная идея.
За дверью с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА» никого не было, лишь уборщица протирала мокрой тряпкой пепельницы и смахивала пыль. Но линолеум блестел, и кофеварка сияла в ожидании. Лафорэ снял шляпу. Светлые волосы нисколько не потускнели, они по-прежнему оставались густыми и волнистыми, но были длиннее, чем когда-то. Он не был похож на француза, и его акцент не был французским, скорее голландским, как если бы он был люксембуржцем. Возможно, он таковым и был. Лафорэ слегка наморщил загорелый лоб.
— Виски?
— Немного.
— Столько достаточно?
— Спасибо, лейтенант.
— Стало быть, вы знаете.
— Скорее, случайно узнал.
— Как вы выяснили? Они не были… Мне следовало подумать… особенно побеспокоиться о том… о том…
— О том, что это может перейти границу… нет, не совсем так. Везение, настойчивость, немного дерзости. И поездки. Я не добрался до По, но совсем немного, можно сказать.
— Ваше здоровье.
— Ваше здоровье.
— Кого вы видели?
— Вуазена.
— А! — Он помнил Вуазена.
— Он был удивительно любезен. И очень обеспокоен тем, чтобы не было допущено никакой несправедливости.
— Да, — задумчиво сказал Лафорэ. — Да, он — честный парень.
— Все изменилось, как вы понимаете. Ханой остался очень далеко.
Лафорэ пожал плечами. Это была глупая фраза. Но не для него.
— Они знали, где я был? Я удивлен, что они потрудились узнать.
— Нет. Никто не знал. Я узнал в ДСТ. — Его глаза вспыхнули. — Нет-нет, они не следят и не следили за вами. Просто досье с очень давних времен — существовала некоторая настороженность по отношению к военным в Алжире. — Лафорэ почти улыбнулся. — А вы знаете, как бывает с этими досье? Какой-нибудь не в меру усердный бюрократ обнаруживает их существование и потом хочет поставить штамп и отправить в архив. Они хранились на чердаке все эти годы, а я стал — как вы назовете это? — катализатором?
Лафорэ кивнул. Он был очень спокоен. Возможно, даже слишком. Он выпил немного виски. «А я слишком напряжен», — подумал Ван дер Вальк и тоже выпил немного.
— Поговорим об Эстер Маркс?
— Вы приехали… арестовать меня?
— У меня нет официальных полномочий на это. Вы предпочтете пойти со мной к бельгийцам? Или просто вернуться в Голландию на машине?
— Похоже, вы во всем уверены.
— Я ни в чем не уверен. Если бы я был уверен, я бы прислал фургон с двумя жандармами и предписанием.
— Но я полагаю, что все указывает на это.
— Пока мы не узнаем чего-то нового. Например, вы сможете сообщить мне, где вы были, что делали, что-то вроде этого.
— Сообщить… — Тон Лафорэ был высокомерным. — Вы хотите, чтобы все было подтверждено свидетелями и вещественно.
— Судья захочет. Я только действую исходя из разумной презумпции. Она существует. Я хочу знать больше. Скажем, так было бы лучше для моего дела.
Лафорэ, со стаканом в руке, непринужденно облокотился на стойку бара и пристально смотрел в окно на промокшие поля и бетонную полосу, не проявляя заметного интереса к тому, что говорил или делал Ван дер Вальк. «Вероятно, ему совсем не интересно, — подумал комиссар. — Как там его называли? Человек с фантазиями».
— Я мог исчезнуть, — задумчиво сказал Лафорэ.
— Вы могли создать ряд ненужных проблем, — согласился Ван дер Вальк. — Сомневаюсь, что это стоило делать.
— Вы, похоже, не беспокоитесь? Я ведь здесь среди друзей.
— А какой смысл мне беспокоиться? И какой смысл нам задавать эти вопросы друг другу? Я вынужден официально спросить у вас только одно. Вы убили ее? Фактически я обязан задать вам этот вопрос в официальной форме, поскольку я — комиссар полиции и нахожусь при исполнении служебных обязанностей и под присягой. Франсуа Ксавье Лафорэ, вы подтверждаете, что убили Эстер Маркс Зомерлюст с намерением или без намерения сделать это или планировать такое действие?
— Зомерлюст… Да… Да… Я полагаю, так.
— Какими бы глупыми ни казались такие вопросы, это помогает в конечном счете. Вы хотите сказать, что все не так просто.
Пожимание плечами.
— Именно так. Вы увидите, что мы не будем настаивать на том, что все очень просто. Мы связаны законами военного времени.
— Не будете настаивать? Годы заключения в тюрьме… или в психиатрической лечебнице… какая разница? Зачем говорить об этом? Зачем объяснять? Что это может дать?
— Решение не зависит ни от вас, ни от меня, — резко сказал комиссар. На него смотрели затуманенные глаза, словно в нескольких каплях виски содержалось изрядное количество нембутала. — Вот, возьмите.
— Я не курю, спасибо.
«И мы не совершаем также никаких затейливых самоубийств», — подумал Ван дер Вальк. Пожалуй, надо устроить небольшой разнос этому герою, прежде чем он начнет забаву с отходом. Если захочет валять дурака, пусть подождет, пока мы выйдем из кустов.
— Садитесь сюда, за стол, рядом со мной. Не хочу, чтобы эта глупая девчонка подслушивала у дверей. Давайте сделаем вид, что у нас деловой разговор.
— Она печатает, — с тонкой усмешкой заметил Лафорэ.
— Послушайте, есть лишь один путь в подобных обстоятельствах — это относиться к ним как к соглашению о покупке в рассрочку. Садитесь, и я продам вам страховку от несчастного случая. — Порывшись в карманах, он достал блокнот и ручку. Не совсем подходяще, но вносит легкое чувство реальности… а это сгодится.
— Узнаю голландцев, — сказал Лафорэ спокойно.
— Да. Мы голландцы. Вопрос номер один — почему автоматическое оружие?
Лафорэ сел, оперся локтями о стол, не спеша пошарил в кармане и достал пластину жвачки, медленно развернул ее и сжал крепкими белыми зубами. Эти зубы напомнили Ван дер Вальку об Эстер Маркс. Он не собирался упоминать о Рут, но, если этот парень хочет, чтобы на его голову вылили ведро девяностоградусного спирта, он его получит.
— Так почему пистолет-пулемет? — снова медленно спросил он.
— Он принадлежит тому большому парню.
— Говорите понятней.
— Он любит автоматы. Коллекционирует их. У меня нет ни одного. Это было его недавнее приобретение… он возился с ним однажды здесь на поле. Оставил лежать, и я взял его. Он показался мне подходящим.
— Что вы сделали с ним?
— Принес обратно, сюда, конечно.
— Вы хотите сказать, что он все еще здесь? — пытливо спросил Ван дер Вальк.
— Да здесь полно оружия, — спокойно ответил Лафорэ. — Вам он нужен?
— В будущем. — Спасибо, что он не захотел затевать никаких игр с оружием. Мило с его стороны дать такую информацию! — А кто этот большой парень?
— Он подонок, — холодно сказал Лафорэ. — Если вы и в самом деле хотите найти убийцу Эстер и не откажетесь от дружеского совета, то правильно сделаете, если схватите его. Можете взять и меня, конечно, — добавил он, словно не имело значения, будет сделано так или иначе.
«Позерство», — подумал Ван дер Вальк.
— Не кормите меня баснями. Это ни к чему не приведет. Давайте вернемся снова к вашей поездке. Итак, вы взяли автомат. Вы сели в свою машину. Это ваш «фиат» там, возле дома?
— Это реальный человек. Никаких фантазий.
— И вы обвиняете его? И где же этот зловещий персонаж?
— В Антверпене, хотя может находиться где угодно. Суетится, все скупая подешевле и продавая подороже.
— И он живет здесь?
— Он владелец этого места. — Лафорэ снова пристально посмотрел в окно. — И простите меня за то, что я лгал — он не в Антверпене. Он уже приближается.
Ван дер Вальк не сводил с него глаз.
— У него есть сани и северные олени?
— Послушайте.
Снаружи послышался гул небольшого самолета. Гул стих немного, пока самолет разворачивался, и снова усилился, когда самолет коснулся земли, потом перешел в рев и резко оборвался.
Ван дер Вальк и Лафорэ посмотрели друг на друга. Лицо одного было прочерчено резкими морщинами, лицо другого, безмятежное, спокойное, совсем не походило на лицо человека, который только что сознался в убийстве своей бывшей любовницы. Скорее его даже забавляло происходящее.
— Вот и большой парень, — сказал он тихо.
Ван дер Вальк взглянул в окно. Современный проворный небольшой самолет, ярко раскрашенный, оборудованный техническими новинками, новейшими приспособлениями и со всевозможными удобствами для четырех пассажиров. Массивная фигура, вальяжная и внушительная, появилась из кабины с ловкостью игрока в гольф и зашагала важной походкой. Напряженная жесткость на лице Ван дер Валька сменилась широкой ироничной улыбкой. Легкие мягкие шаги послышались в коридоре и проследовали в офис. Лафорэ неторопливо поднялся и достал из бара бутылку виски.
— Нет, спасибо, — отказался комиссар.
Лафорэ остался стоять, держа руки в карманах, с видом заинтересованного зрителя. Раздались невнятные голоса, сначала шутки, потом вопрос: «Никто не звонил?», неожиданно голоса стали громкими и совершенно стихли. Мягкие шаги зазвучали тверже, а потом тише на ковровом покрытии коридора. Дверь скрипнула.
— Доброе утро, мистер Мак-Линток, — ласково сказал Ван дер Вальк.
Глава 23
— Мистер Мак-Линток, — сказал Лафорэ насмешливо.
Большой человек застыл на мгновение, оценивая происходящее. Его густые серебристые волосы выглядели столь же пышными, но гладкое, тронутое загаром лицо казалось постаревшим лет на десять и намного противнее. Он медленно подошел к бару, извлек бутылку виски и, взяв стакан, долго рассматривал на свет, чтобы убедиться в его чистоте. Ван дер Вальк чиркнул спичкой, зажигая сигарету.
— Вы явно приятно проводите здесь время. Как я был прав, когда задумался над тем, какую цель вы преследуете… мистер Бальтазар.