етнулись вверх надменной дугой.
- Оказывается, ты умеешь торговаться. Никогда не думала, что можно выручить столько за несколько сфер — которые, как мы договаривались, ты должна была оставить себе.
Лилли беспомощно смотрела, как Изабо рассовывает слитки по карманам.
- Обычно я настаиваю на равных долях, - с милой лживой улыбкой сказала женщина, - но поскольку ты решила изменить наше соглашение, пожалуй, в качестве штрафа я заберу себе всё. Это будет справедливо, мм?
Фальшивая улыбка упала с её лица, как сброшенный плащ.
- Твоя жадность и глупость могли навлечь на меня неприятности. Больше никогда не перечь мне. Надеюсь, ты понимаешь, что будешь болтаться на городской стене, если заговоришь о том, что мы сделали.
Лилли энергично закивала головой, хотя эта угроза подействовала на неё совсем не так сильно, как жуткое представление, устроенное тренами.
- Хорошо. Мы друг друга поняли. Я свяжусь с тобой, когда ты снова мне понадобишься, - она повернулась к своему приспешнику. - Можешь выпустить её в следующем переулке.
Бандит потянулся к дверце. Не дожидаясь, пока экипаж остановится, он распахнул её и выбросил Лилли наружу.
Лилли ударилась о мостовую и покатилась, пока гора деревянных ящиков не привела девушку к болезненной остановке. Экипаж плавно катился вниз по улице, прикрыв жестокий выход от чужих глаз.
Голова Лилли гудела от удара о камень, и мир бешено закружился, когда она попыталась встать на ноги. Она рухнула с болезненным криком — подвернула лодыжку при падении. Даже без этой травмы девушка сомневалась, что сможет устоять на ногах. Она быстро оценила нанесённый ущерб. На руке виднелась длинная, рваная царапина, болела щека. В ушах звенело, в глазах вспыхивали и взрывались разноцветные искры. Платье порвалось вдобавок к оставленному ножом Изабо разрезу. У неё не было денег на экипаж, и первый неверный шаг вызвал уколы боли по всему побитому телу.
Но выбора не было. Она сказала себе об этом, пытаясь встать, пытаясь бороться с волнами мрака. Тело не желало подчиняться. Она лишь смутно осознавала приближение тяжёлых шагов и запах кожаных доспехов, когда над ней склонились двое мужчин.
- Что у нас здесь? - произнёс один. Он намотал локон ярких рыжевато-золотых волос на палец. - Клубничный пирожок, можно сказать, правда, далековато от булочной.
Второй мужчина шлепком сбил его руку.
- Тупица! Посмотри на это личико. Или это отродье Таннов, или я — трёхногий огр. Если леди Кассандра услышит, что ты оскорбил одну из них, она оправит наши орешки в серебро и будет носить их в своей тиаре.
Его товарищ хмыкнул.
- Тогда лучше доставить её домой. У тебя хватит на экипаж?
- Это вряд ли! Стража не так хорошо платит. Постой... у меня есть три серебряных. У тебя?
Пока мужчины считали монеты, Лилли попыталась запротестовать. Но лучшее, что она смогла — слабый мычащий звук, когда один из мужчин подхватил её на руки, остановил экипаж и попросил везти побыстрее в Северный квартал к особняку Таннов. Ей предстояло событие, которого она ждала всю жизнь. Она должна была встретиться с отцом, и эта перспектива наполнила девушку ужасом.
Её отец.
Она никогда всерьёз не думала о встрече с ним, и уж тем более не рассматривала возможность обратиться к нему за помощью. Лилли ожидала, что отец откажется от неё — при условии, если она вообще сумеет с ним увидеться. Девушка предпочла бы остаться лежать в переулке, чем столкнуться с презрением, которого она ждала. Эта мысль последовала за ней во тьму и продолжила мучить её во снах.
Лорд Раммас Танн покрутил деревянную штуковину в руках, провёл пальцами по выступающей резьбе, изображавшей ворона, усевшегося на лошадиную голову. Хорошая работа, но не драгоценная. Такую штуку можно просто выбросить, повинуясь сиюминутному перепаду настроения.
- Это действительно герб моей семьи, и кажется, я припоминаю эту подвеску. Как ты её нашла?
Лилли приложила руку к гудящим вискам и сделала глубокий, успокаивающий вдох.
- Мне вручила её мать — вместе со своей историей.
- Которую, я так понимаю, ты собираешься поведать мне. Моё время ограничено, так что, пожалуйста, поторопись.
Лилли тяжело было понять природу этих ограничений. Комната, в которую её привели, была похожа на кабинет джентльмена, но любые свидетельства, что здесь занимаются серьёзной работой, отсутствовали. На полках лежало несколько книг, но их кожаные корешки были гладкими и не сморщенными от чтения. Пыльное перо торчало из стеклянной чернильницы, в которой остался лишь сухой осадок. Единственный предмет, несущий следы использования, представлял собой набор разбросанных по столу карт с загнутыми углами.
Джентльмен и сам демонстрировал схожие признаки апатии. Раммас Танн в прошлом, наверное, был весьма красив, и до сих пор выглядел весьма привлекательными. Его волосы были серебряными и густыми, а глаза, хотя несколько мутные — то ли от избытка утреннего эля, то ли из-за отсутствия интереса к жизни, которую он вёл, Лилли не могла понять — обладали броским оттенком серебристо-серого. Она понимала, почему мать так мечтательно отзывалась об этом мужчине.
- Моя мать вручила это мне вместе с именем. Она сказала разыскать вас и рассказать всё, если когда-нибудь я окажусь в большой нужде. Так и случилось, но можете поверить — я совсем этого не хотела.
- Ты сказала, что тебя зовут Лилли, - припомнил он. - Прости, но я не вижу, что здесь важного.
- Помните место под названием «Сад Дриады»? Была такая таверна в Портовом квартале, она давно закрылась. Там все девушки носили имена цветов. Бархатец, Фиалка, Роза. Мою мать звали Незабудкой. Её волосы были такого же цвета, как и у меня, если это поможет.
Узнавание зажглось в глазах мужчины, а затем — искреннее сожаление. Он впервые пристально посмотрел на девушку.
- Ребёнок Незабудки — и мой, подозреваю. Да, конечно. Сходство налицо.
- Ваш дворецкий так и сказал, торопясь убрать меня с глаз долой, - сухо отозвалась Лилли. Когда её привели ко входу для слуг, дворецкий — строгий малый, который выглядел так, будто осторожность была буквой и духом его кодекса чести — бросил один только взгляд на лицо девушки и быстренько увёл её в отдельную комнату. Он позаботился о её ранах, напоил мерзким на вкус целебным зельем и выслушал её рассказ. Затем он поспешил устроить это интервью, даже не попросив взглянуть на подвеску, которую она предложила в качестве доказательства.
- Хороший человек, - отсутствующе пробормотал лорд. Он вздохнул и устремил на неё обеспокоенный взгляд. - Теперь, когда ты здесь, чего ты хочешь?
Семью Дом. Имя.
Ничего этого Лилли не сказала.
- Я попала в неприятности, сэр. Я не хочу беспокоить вас, но мне необходимо как можно скорее покинуть город.
Идея ему явно понравилась.
- Да, так будет лучше. Я найду человека, который об этом позаботится. На обратном пути поговори с дворецким... нет. Нет, не подойдёт, - рассуждал он. - Кассандра ведёт счета. Она заметит любую странную сумму и не успокоится, пока всё не разузнает. Нет, это невозможно.
Лилли упала духом. Она поднялась и присела в небольшом грациозном реверансе.
- Тогда я пойду, сэр, и простите за беспокойство.
Взгляд лорда снова устремился к ней, и на сей раз в серых глубинах виднелись какие-то эмоции.
- Я не отвернусь от любого своего ребёнка, каким бы путём тот не появился на свет. Я пришлю к тебе кого-то, кто сможет об этом позаботиться.
Она снова присела в реверансе и повернулась, чтобы уйти.
- Ещё одно, - сказал лорд. Лилли вопросительно оглянулась. - Твоя мать. С ней всё хорошо?
- Как и с любой мёртвой женщиной, сэр. Матери давно не стало, но я уверена, что она порадовалась бы тому, что вы о ней спрашивали.
Слова прозвучали упрёком, хотя она не собиралась их произносить. Раммас просто кивнул, как будто ожидал — заслуживал — этого укола.
Блеклое смирение на лице этого мужчины встревожило её сильнее, чем жёстокий отказ или обвинения в обмане. И того, и другого она ожидала. Лилли не ожидала обнаружить эту пустую оболочку, стёртую бесконечными мелкими заботами и доступной роскошью.
Это был не тот отец, которого она себе представляла, и не та жизнь, о которой грезила. Лилли развернулась и сбежала назад, к комнатам слуг и неприметному заднему выходу, который показал ей дворецкий. Впервые с момента кражи она не жалела о потере своих монет. Если такова цена богатства, для девушки она была слишком высока.
Позднее этим вечером Элайт вошёл в закрытый сад, поздравляя себя с решением использовать башню Зелёного Луга в качестве места сбора. Его ожидали капитаны наёмников. Некоторые из них ждали уже несколько часов. Собирать крупные группы в одно и то же время было неразумно из страха привлечь внимание. Один или два человека за раз, пришедшие в разное время, будут совсем не так заметны.
На длинном столе и на полу сада были разбросаны остатки пира. Гончие жевали кости, служанки уносили пустые подносы. Несколько женщин — и горстка красивых юношей — были наняты для другой работы. Некоторые сидели на коленях у наёмников, другие полностью покинули стол ради относительного уединения альковов, за которыми некогда ухаживали осторожные эльфийские руки.
- Довольно, - рявкнул Элайт, шагнув к столу. Наёмники повскакивали, как марионетки, вздёрнутые одной ниточкой, и некоторые при этом сбросили на землю своих оплаченных спутниц или другие следы пиршества.
Компаньонок это не задело. Они собрали свои разбросанные вокруг вещи и останки поистрепавшегося достоинства, и выскользнули за врата сада.
Самый крупный из его капитанов — женщина из Северных земель с волосами цвета пламени и различными пристрастиями того же оттенка — бросила мечтательный взгляд вслед уходящему юноше. Элайт обратил на неё свой гнев.
- Ты, Хильдагрифф. Докладывай.
Женщина встала по стойке смирно.