Они разыскали смотрителя, довольно неопрятного с виду дварфа, который прохлаждался на травке рядом с могилой, отмеченной знаком вечного пламени. Небольшой огонь приятно грел воздух, и дварф вовсю этим пользовался. Он лежал на спине, закинув руки за голову, а сапоги — на надгробье.
Когда Эрилин прочистила горло, дварф вскочил на ноги и одной рукой отряхнул штаны. Эту же руку он сунул Даниле.
- Соболезную вашей утрате.
Частое повторение лишило слова любого прежнего сочувствия. Данила легонько пожал протянутую руку.
- Именно об утрате я и хотел поговорить. Я не могу найти тело своей сестры. Она должна была покоиться в фамильном склепе.
- Хмммф. И о какой семье идёт речь?
Дан ответил ему. Дварф почесал бороду и задумался.
- Похоже, парень, ты опоздал. Эта семья быстро избавляется от слуг и прочих, не так ли? Церемония закончилась ещё вчера.
Дан и Эрилин обменялись недоумёнными взглядами.
- Похороны были назначены на завтра. Где её похоронили?
- Не похоронили. Кремировали, - дварф плюнул в вечный огонь и ухмыльнулся возникшему шипению, как будто иллюстрируя свои слова.
- Кто в ответе за эту ошибку? - потребовала разъярённая Эрилин.
- Никакой ошибки. Мы выполняли приказ.
- Правда? - холодно сказал Данила. - И кто обладает властью отдавать подобные приказы в этом месте?
- Она не отсюда, и я готов зажечь свечку всемогущему Клангеддину в благодарность за это! - с жаром сказал дварф. Он прижал короткий палец к носу и задрал его под надменным углом, изображая свою недавнюю немезиду.
У Данилы возникло необычайно плохое предчувствие по этому поводу.
- Ты ведь говоришь не о леди Кассандре Танн?
- Похоже, вы с ней знакомы.
Вопреки себе, Данила покачал головой.
- Нет, - сказал он изумлённым тоном. - Нет, похоже я совсем с ней не знаком.
Глава Четырнадцатая
Данила нашёл мать в саду, глубоко погружённой в чтение толстого тома, лежавшего у неё на коленях. Дан быстро прочёл заклинание, которое подготовил по пути домой, рождённое гневом и питаемое топливом его кошмаров.
Бард хотел изменить слова на странице леди Кассандры, превратив учёный трактат в обвиняющий текст заключённого ими вчера соглашения, но едва закончив заклинание, он почувствовал, как магия ускользает от него и начинает плестись по собственной воле и разумению.
Чернила на раскрытой странице начали плавиться, сливаться вместе. Чёрные пятна приобрели цвет крови, затем загорелись пламенем.
Леди Кассандра с испуганным возгласом вскочила на ноги. Драгоценная книга соскользнула с её колен. С тлеющего тома поднимался дымок, кружась в тщетной попытке сложиться в слова договора между Данилой и его матерью, которые он поместил в заклинание. Договор был нарушен, его доверие разбито, и заклинание не могло их воспроизвести.
Знатная дама долго смотрела на своего гостя, прежде чем взять себя в руки.
- Я вся внимание, - наконец сказала она.
- Обещаю тебе, - ответил Данила с тихой настойчивостью. - Я узнаю, что произошло с Лилли, несмотря на все твои усилия. Зачем, мать? Учитывая сегодняшние события — события последних десяти дней! — я вынужден поинтересоваться, что ты скрываешь.
- Действительно, зачем, - произнесла она. - Если я не сделаю какое-то драматичное признание, ты не успокоишься, пока не добьёшься своего.
- Не успокоюсь, - Данила рассматривал её, пытаясь разгадать, что происходит за этим миловидным, собранным лицом. - Неужели Лилли тебе совсем не интересна? Её жизнь, её судьба?
- Нет. И обсуждать её я тоже не хочу. Ни сейчас, никогда.
- Проклятье, мать, ты упряма, как чистокровный эльф!
Наконец, его слова возымели эффект. На лице женщины мелькнул испуг, но она быстро взяла себя в руки.
- Тебе следует осторожнее выбирать слова. В этом городе есть люди, которые могут сделать слишком глубокомысленные выводы из твоих речей.
Ужасное, невозможное подозрение змеёй проникло в его разум. Может быть, Лилли была убита из-за того, что она была дочерью благородной семьи и при этом обладала немалой толикой эльфийской крови. Напали на Эрилин. На Элайта. Может быть, кто-то вознамерился лишить семью Танн любой связи с эльфами.
Возможно, Кассандра настолько сильно желала отречься от своей эльфийской крови, что наносила удар по всему, хоть в малой степени напоминающему об этом.
Данила быстро отбросил эти мысли. Он не мог поверить, что его собственная мать — не мог поверить, что сам может такое вообразить.
- Ты могла слышать, что к смерти Лилли имеет отношение Элайт Кроулнобер, - сказал он, как только смог доверять собственному языку. - Не отрицаю, что такое возможно, но я намерен узнать истину. А до тех пор я не стану поддерживать любые действия, которые будут направлены против него.
Он замолчал, затем с усилием добавил.
- Или против любых других носителей эльфийской крови.
Его мать была ошарашена, и впервые на памяти Данилы лишилась дара речи.
- Ты пытаешься отдавать мне приказы? - наконец спросила она.
- Похоже на то. Наша эльфийская кровь может быть далёкой и слабой, но я хочу, чтобы ты поняла — я ею горжусь.
Кассандра с отвращением покачала головой.
- Хелбен! - прошептала она, превратив имя мага в ругательство. - Ты, должно быть, набрался этих идей у него. Подходящее же он выбрал время, чтобы перестать быть загадочным и немногословным!
- Значит, это правда. Почему ты никогда ничего не говорила?
- С чего бы? Этот факт оставался забыт на протяжении нескольких поколений! Не стоит открывать шкафы, позволяя скелетам устраивать пляски.
- Состояние семьи Танн было построено на работорговле, - напомнил ей Данила. - И ты хочешь сказать, что иметь в предках работорговцев — допустимо, а эльфов — нет?
- Следи за своим тоном, - сказала она дрожащим от гнева голосом, - и за тем, куда ступаешь! Элайт Кроулнобер переступил черту, и он заплатит за свою самонадеянность. Постарайся не рухнуть в пропасть вместе с ним.
Она ушла прочь, оставляя Данилу в одиночестве среди руин его старых иллюзий.
Эрилин ждала в назначенной таверне, пока не взошла луна и не угас огонь в очаге. Вошёл Данила, промокший, как моряк и такой опустошённый, каким девушка его прежде не видела. Он упал на скамью и смахнул с лица влажные волосы.
- Прости. Я гулял по Морской стене.
Она знала, о чём речь. Хорошее место, чтобы побыть одному. Резкий ветер, пронизанный солью, морской водой и тайнами, дует с моря даже в самые спокойные дни. Никакого убежища от хлещущего ветра, никакой преграды между дорожкой и долгим падением в ледяную воду внизу. Прогулка не для слабонервных и не для любителей удобства. Можно целый час шагать по стене и не встретить ни единой живой души.
- Похоже, ты пришёл слишком рано, - прокомментировала полуэльфийка. Бросив несколько монет на стол, она встала. - Пойдём.
Бард не стал спорить. Они направились на север и поднялись по вырезанным в каменной стене ступеням. Очень долго они шли по краю. Заходящая луна сверкала на бесконечных волнах. Отлив обнажил кучи отчаянно цеплявшихся за стену ракушек. Вокруг было тихо, не считая шороха и плеска волн. Эрилин подумала, что ей нечасто доводилось встречать более одинокое и пустынное место.
- Я прихожу сюда время от времени, - неожиданно сказал Дан. - Звуки моря помогают мне очистить мысли, начать всё заново, мыслить с большей ясностью. Сегодня это не подействовало.
Он пересказал разговор с леди Кассандрой и поведал о своих страшных подозрениях.
- Я всегда чувствовал, что стою в стороне от семьи, но никогда не понимал, как же мало я их знаю. Никогда не рассматривал возможность того, что они могут пойти против одного из своих.
- Так бывает, - сдержанно ответила Эрилин, поскольку рассказ Данилы слишком сильно напоминал события её собственной жизни. После мимолётных колебаний она решила, что в её истории он может найти если и не утешение, то хотя бы чувство общности.
- Моя мать погибла, когда мне едва исполнилось пятнадцать, - сказала она. - В таком возрасте полуэльф практически ещё ребёнок. Лунный клинок матери перешёл ко мне. Она всегда этого хотела, и начала обучать меня, зная о требованиях волшебного оружия, но не успела передать все необходимые познания. Семья матери приехала в Эвереску на похороны. Они были в рясах и капюшонах, чтобы оплакать её по эльфийской традиции. Я не видела их лиц, но слышала, как они спорят о мече и его судьбе. Все считали, что меч не должен остаться у меня, но всё-таки они оставили его мне. Много позже я поняла, почему. Они были уверены, что полукровка не сможет завладеть лунным клинком. Они ожидали, что я погибну, попытавшись сделать это, и тогда семья сможет забрать меч Амнестрии. Но меня не предупредили и ничего не объяснили.
Губы Данилы сжались от гнева.
- Я об этом не знал.
- Не люблю об этом говорить. Мне потребовалось немало времени, чтобы понять, что семья моей матери не была злой или неосмотрительной. Вовсе нет. Просто я не являлась частью их мира. Полукровки для них — чужаки и не заслуживают признания. Звучит грубо, но у эльфов есть причины для подобного образа мыслей.
- Всё равно. Тебя оставили одну в очень юном возрасте. Думаю, я могу понять, как это было сложно.
Эрилин остановила его, положив ладонь на запястье. Обнявшись, они молча пошли дальше, два силуэта на фоне ночного неба.
- Ты не один, - тихо сказала она. - Никогда не будешь один.
Пока они стояли вдвоём, маленький росток скользнул в её разум, присутствие, которое она ощущала всегда, но никогда — так отчётливо. Она узнала весёлый, жизнерадостный дух Дана, но за ним был мрак, которого Эрилин до сих пор не замечала. Она приняла обе стороны, понимая, что это значит. Они с Данилой были связаны эльфийским единством, глубокой духовной и мысленной связью. Связь была далеко не полной — полное единство душ фейского народа им обоим было недоступно — но по-прежнему чем-то значительно большим, чем встреча плоти или даже сердец.