– Мы должны иметь возможность связаться с вами в любую минуту, а вы отключаете систему сигнализации! Некоторые решения не могут ждать, и ваш отец…
– Мой отец был лучшим, – отрезал Марк, – и я не гожусь ему в подметки. Подражать ему – значит предать его. Вы принимаете мое управление и мои приоритеты, или же я вас увольняю.
Американец проглотил слюну; Такуши в Токио остался невозмутимым, убедившись в том, что наследственность – это не миф; в Лондоне Миллард затянул свой шелковый галстук. Кресло большого босса не пустовало.
– Я упростил процедуру, господа. Докладывайте мне о самом основном, и я приму решения. Чем меньше мы будем болтать, тем более мы будем эффективны. В случае крайней срочности, если я недоступен – выполняйте свои обязанности. Если провалитесь – я выполню свои. Не скрывайте от меня трудности, иначе это станет вашим смертным приговором. Нет смысла спрашивать вас, защищена ли эта конференция?
– Даже Агентство национальной безопасности[72] ничего о ней не узнает, – заверил Дик.
– Я принимаю ваши слова за чистую монету. Мой отец не выносил лжи, а я – тем более.
Чтобы немного разрядить обстановку, Миллард начал с европейских дел, касающихся энергетического и агропромышленного сектора; выслушивая данные, Марк следовал своему инстинкту. С Диком и Такуши он был таким же четким и лаконичным. Трое генеральных управляющих империи почувствовали себя в присутствии крупного хищника, мощного как лев и быстрого как гепард. С ним не стоило шутить.
Меньше чем через час тысяча проблем была решена и генеральный план действий принят.
Когда связь была прекращена, Марк устало вздохнул. Империя – это тяжелая ноша!
Младший вбежал в кабинет.
– Посмотри, у нее шах и мат!
Парень не хвастался. Апсара и Марк переглянулись: Марк понял, что она дала ему выиграть так, чтобы он этого не заметил.
– Аперитив, – объявил Брюс. – Домашний ликер и сырный крекер.
Данте и Вергилий первыми бросились к еде. Запах омлета с грибами и травами уже щекотал ноздри.
– Нам не удалось расшифровать твой черный блокнот, – признался Марк.
– Круто! Мой шифр – как Великая Пирамида Хеопса: неразгаданная тайна.
– И что же там было?
– Да всякие пустяки по поводу Высших неизвестных и тех, кто их преследует. Что насчет…
Брюс осушил свой стакан.
– Я подумал.
– Это на тебя не похоже.
– У всех свои слабости.
Шотландец внимательно посмотрел на Апсару.
– Ты дикарка или амазонка?
– Я хочу знать, кто убил моего отца, и буду действовать так, как он мне говорил.
– А тебя не огорчит, если тебя немного изнасилуют и помучают?
– Это побочные потери.
– А если станет жарко, хныкать не будешь?
– В моей семье никогда не жалуются. Только действуют.
Брюс отвернулся.
– Я беру тебя как временную ассистентку, но с условием: никакой инициативы. Босс – это я.
Апсара согласно кивнула головой.
Примула, которая с помощью Младшего ухаживала в это время за хризантемами и орхидеями, улыбнулась уголками губ.
– Мы там хлебнем по полной, – возразил Марк, – вы уверены, что…
– Абсолютно уверена, – перебила Апсара. – Когда знаешь, за что умираешь, – продолжаешь жить.
Она разом выдула весь стакан, и это успокоило Брюса. Девушка, которая нормально переносила натуральные напитки, была не так уж и плоха.
– Раз уж я ваша подчиненная, не могли бы вы рассказать мне начало истории? Когда подсобный персонал проинформирован, он может оказаться полезен.
Ее голос, мягкий и в то же время решительный, очаровывал Марка. «Принцесса», – подумал он глупо, как малыш перед мультфильмом.
Брюс рассказал, Марк кое-что уточнил.
– Теперь твоя очередь, – сказал Брюс. – Кого мы должны спасти?
– Одного японца.
– Его имя?
– Хироки Кадзуо.
– Точный адрес?
– Где-то в Японии, если он еще не сбежал. Он выйдет на контакт только после двух слов-паролей. Первое из них – это Сфинкс.
– А второе?
– Этого я пока не скажу.
– Постой-ка, милочка, – разозлился Брюс, – ты держишь меня за идиота? У нас договор, забыла?
– Конечно, не забыла. И нам нужно лучше узнать друг друга. Возможно, вы оставите меня на полпути. Если всё пройдет хорошо, вам не придется на меня жаловаться.
Марк почувствовал, что она непоколебима.
– Разумное решение, – рассудила Примула. – А сейчас садимся за стол; вы вечером уезжаете, и мне нужно хорошенько вас накормить.
41
Осень в Киото обладала особенным шармом. Конечно, туристы, ожидающие увидеть город-храм, что-то вроде музея древних памятников под открытым небом, разочаровывались при виде модернизма, искажающего и разъедающего древнюю столицу Японии. Здесь, как и везде в мире, бетон, негласный союзник уродства, диктовал свою волю. Уцелевший от американских бомбардировок, город Киото расположился на юго-западе мегаполиса Токио. Он служил резиденцией японских императоров на протяжении тысячи лет и назывался раньше «столицей мира и спокойствия». В нем еще сохранилось несколько таинственных мест, как, например, алтарь просветления, который находится недалеко от серебряного павильона XV века.
Именно тут совершал богослужения Хироки Кадзуо, коренастый мужчина семидесяти лет с невероятными физическими способностями: он мог плавать в холодной воде часами напролет и пробежать марафон за время, достойное атлета. При этом он считался также своеобразным хранителем памяти города, который, согласно официальным данным, насчитывал 1598 храмов и 253 святилища, возведенных в различных стилях синтоизма, самой древней японской религии, и буддизма. Археологи, хранители старины и реставраторы часто обращались к нему за советом, хотя он и не занимал никакой официальной должности.
Наследник семьи коммерсантов, которые на протяжении веков торговали богатствами шелкового пути, Хироки Кадзуо был холостяком. Прирожденный соблазнитель, он был невероятно элегантным, всегда носил белоснежный костюм, превосходно на нем сидящий, и никогда не покидал свой родной город, окруженный с трех сторон лесистыми холмами и являющийся, по причине некоторого подобия, городом-побратимом Флоренции, жемчужины Италии. Флоренции, где тоже жил один из Высших неизвестных, который в прошлом году навестил своего японского брата.
Как всегда осенью, в медиа зашла речь о неизбежном изменении природы, готовящейся к зиме, при этом особенно нравилось обсуждать покраснение листьев клена. Хироки Кадзуо любил рассматривать старые деревья, слушать пение птиц и сверчков, гулять под дождем и медитировать, созерцая облака. Благодаря алхимической практике, переданной ему монахом, Высшим неизвестным, по наследству, Хироки боролся с возрастом и болезнями. Во время возведения на престол, этой долгой недельной церемонии, проходящей в присутствии восьми его братьев по духу, он овладел тайной первичной материи, энергии света, которая позволяла открыть разум космосу и поддерживать душу и тело в здравии.
Хироки Кадзуо пересек Нишиджин, квартал ткачей, прошел вдоль канала и направился в свое маленькое королевство, расположенное в глубине сада, скрытое от прохожих и шума светского мира. Киото, названный Редьярдом Киплингом[73] городом счастья и роскоши, не избежал разрушения демографией и прогрессом.
Секретный сад имел форму треугольника, в глубине сада – гинкго[74] с золотой листвой. Из листвы гинкго извлекали субстанцию, эффективную против ментальных расстройств, потери памяти и повышенного внутриглазного давления. У подножия сада стоял алтарь, покрытый дарами, веточками фимиама, цветками лотоса и лампадками, привлекающими добрых духов. Проходя школу невидимого, алхимик с самого детства знал, что Великое Делание[75] требует знания дверей, отделяющих наш мир от мира потустороннего.
А двери его лаборатории вели в классическую прихожую обыкновенного дома, с белыми стенами и бамбуковыми жалюзи, украшенную живописью дзен[76] и икебаной – цветочной композицией, соблюдающей гармонию неба и земли.
Первая сдвижная дверца вела в квартиру, вторая – в широкую комнату, обставленную ретортами, сосудами, пробирками и бокалами, содержащими минералы и растения различных цветов. На протяжении многих столетий тут производили алхимическое «золото», проникая в тайны материи и истоки жизни.
Хироки Кадзуо разулся, вымыл руки и опустился на колени, чтобы отдать честь своим настоящим предкам, Высшим неизвестным, которые указали ему путь. Он произнес заклинания, которые успокаивали духов подземелья, избавился от негативных мыслей и позволил своему сердцу насытиться свободой создания. Как Высший неизвестный, Хироки Кадзуо познал то, что буддисты называют озарением, но вместо того, что войти в рай нирваны, он пообещал себе оставаться на земле, чтобы не давать человечеству погрязнуть во мраке, жестокости и разрушении. Перед ним не стоял вопрос, была ли эта задача выполнимой или нет. В этом изначально и состояло призвание девяти членов братства.
Между многочисленными элементами Создания, от планет до животных, включая минералы и растения, существовал обмен невидимыми потоками, который обеспечивал всемирный порядок. И повседневный труд Высших неизвестных заключался в том, чтобы не дать цепи этих потоков прерваться.
«То, что находится вверху, аналогично тому, что находится внизу, чтобы осуществить чудеса единого» – так сказано в «Изумрудной скрижали Гермеса», тексте, написанном Гермесом Триждывеличайшим,[77] последователем египетского Тота. И если это чудо не произойдет с помощью алхимии, всемирный порядок нарушится и человечество вымрет.
Хироки Кадзуо готовился к приготовлению лекарства на основе красной сернистой ртути и медицинских трав, когда его насторожил странный шум. Алхимик, обладающий прекрасным слухом и всегда чутко реагирующий на малейшие шорохи в своей обители, почувствовал опасность. Солнечное сплетение пронзила боль, паль