Сговор остолопов — страница 30 из 77

– За кого эта парочка себя принимает?

– Они принимают себя за твоих дочерей, если ты не помнишь. Им хочется тебя уважать. Они говорят, что ты должен улучшить условия в «Штанах Леви», если хочешь увидеть дочерей снова.

– Чего это ради их ни с того ни с сего так заинтересовали черные? Молодые люди уже выдохлись?

– Ну вот, ты опять на девочек нападаешь. Видишь, что я имею в виду? Именно поэтому я тебя тоже больше не могу уважать. Если б одна из твоих дочерей была бейсболистом, а другая – лошадью, ты б ради них из кожи вон лез.

– Если б одна была бейсболистом, а другая лошадью, нам же было бы лучше, поверь мне. Они могли бы приносить доход.

– Прости меня, – сказала миссис Леви, щелчком снова запуская доску, – но я больше не в силах этого слушать. Я и так слишком расстроена. Едва ли я смогу заставить себя написать об этом девочкам.

Мистер Леви видел письма своей супруги дочерям: нервные, иррациональные редакционные статьи для промывки мозгов, которые и Патрика Генри[37] выставили бы тори, – после них девочки, приезжая на каникулы домой, щетинились от ненависти к отцу за те тысячи несправедливостей, что он чинил матери. Миссис Леви действительно могла сочинить пламенную листовку, где он выступал в роли ку-клуксклановца, сжигающего на костре молодого борца за правду. Грех не воспользоваться таким материалом.

– Да этот парень – настоящий психопат, – возразил мистер Леви.

– Для тебя сильный характер – психоз. Цельность натуры – комплекс. Я все это уже слышала.

– Послушай, может, я бы его и не уволил, но один из фабричных сказал, что его разыскивает полиция. Это все и решило – причем быстро. У меня и так хлопот с компанией предостаточно – не хватало, чтобы в ней работал чудик на карандаше у полиции.

– Прекрати, а? Это слишком типично. Для таких, как ты, общественные борцы и идеалисты – всегда битники и преступники. Так ты от них защищаешься. Но спасибо, что сказал. Это добавит письму реализма.

– Я за всю свою жизнь никогда никого не уволил, – сказал мистер Леви. – Но я не способен держать у себя человека, если его разыскивает полиция. Это нам может аукнуться.

– Я тебя умоляю. – Миссис Леви предостерегающе махнула рукой со своей доски. – А юный идеалист, должно быть, тем временем где-то сбивается с пути. Это разобьет девочкам сердце точно так же, как разбило мне. Я – женщина большого характера, цельности и утонченности. Ты этого никогда не ценил. Меня принижает связь с тобой. Ты все вокруг превращаешь в такую дешевку, включая меня. Я очень заскорузла.

– Так я и тебя, значит, погубил, а?

– Я некогда была очень пылкой и любящей девушкой с большими надеждами. Девочки это знали. Я думала, ты прославишь «Штаны Леви» на всю страну. – Голова миссис Леви подскакивала вверх и вниз, вверх и вниз. – Посмотри – сейчас это всего лишь убогая компания с несколькими торговыми точками. Твои дочери разочарованы. Я разочарована. Тот молодой человек, которого ты уволил, разочарован.

– Тебе хочется, чтобы я покончил с собой?

– Ты сам принимаешь решения. И всегда принимал. Я существовала лишь для твоего удовольствия. Я – просто еще одна старая спортивная машина. Пользуйся мной, когда пожелаешь. Мне все равно.

– Ох, заткнись. Тобой никто и ни для чего не хочет больше пользоваться.

– Вот видишь? Ты вечно нападаешь. Сплошная неуверенность, комплексы вины, враждебность. Если б ты гордился собой и тем, как ты относишься к другим, с тобою было бы легче. Вот взять мисс Трикси – еще один пример. Посмотри, что ты с нею сделал.

– Я никогда ничего с этой женщиной не делал.

– В этом-то все и дело. Она одинока, забита.

– Да она уже почти труп.

– С тех пор как уехали Сьюзен и Сандра я сама ощущаю комплекс вины. Что я делаю? В чем мой проект? Я – женщина интересов, идеалов. – Миссис Леви вздохнула. – Я чувствую себя такой бесполезной. Ты заточил меня в клетку с сотнями предметов роскоши, не удовлетворяющих мою подлинную натуру. – Ее подскакивающие глаза холодно взглянули на супруга. – Привези мне мисс Трикси, и я не стану писать письмо.

– Что? Я не желаю видеть здесь этот сенильный мешок. А что стало с твоим клубом бриджа? Последний раз ты получила новое платье за то, что не стала писать письмо. Уймись. Я куплю тебе вечерний костюм.

– Того, что я поддерживала в этой женщине активность, мало. Ей нужна личная помощь.

– Ты уже превратила ее в подопытную свинку для своего заочного курса. Оставь ее в покое, а? Пусть Гонсалес отправит ее на пенсию.

– Сделай так – и ты ее убьешь. Тогда она по-настоящему почувствует себя нежеланной. Ты обагришь свои руки кровью.

– Ох, мамочка.

– А стоит подумать о моей мамочке. На пляже в Сан-Хуане, каждую зиму. Загар, бикини. Танцует, купается, хохочет. Поклонники.

– Да у нее же сердечный приступ всякий раз, как ее волна сбивает. Все, что не проиграет в казино, тратит на домашнего врача в карибском «Хилтоне».

– Ты не любишь мою мамочку, потому что она тебя раскусила. Она была права. Мне следовало выйти замуж за врача, за человека с идеалами. – Миссис Леви печально потряслась на доске. – На самом деле мне это уже безразлично. Страдание лишь укрепило меня.

– Представляю, как бы ты страдала, если бы из этой проклятой гимнастической доски повыдергивали провода.

– Я тебе уже сказала, – рассердилась миссис Леви. – Не впутывай сюда доску. Твоя враждебность берет верх. Прими мой совет, Гас. Сходи к аналитику в корпус Медицинских Искусств – к тому, который помог Ленни вытащить ювелирный магазин из банкротства. Он излечил Ленни от комплекса, когда тот не хотел торговать четками. Ленни теперь клянется именем этого врача. У него сейчас какое-то эксклюзивное соглашение с кучкой монахинь, и те разносят четки примерно в сорок католических школ по всему городу. Деньги потекли рекой. Ленни счастлив. Сестры счастливы. Детишки счастливы.

– Великолепно.

– Ленни завел себе прекрасный ассортимент статуэток и религиозных аксессуаров.

– Готов спорить, что он тоже счастлив.

– Он и счастлив. Ты мог бы стать таким же. Сходи к этому доктору, пока не поздно, Гас. Ради девочек тебе следует помочь. А мне все равно.

– Это я знаю.

– Ты запутался в себе. Даже Сандра стала гораздо счастливее, потому что ее психоанализировали. Ей в колледже какой-то врач помог выпутаться.

– Я в этом не сомневался.

– У Сандры может случиться регресс, если она услышит, как ты поступил с этим юным активистом. Я боюсь, что в конце концов девочки совсем на тебя ополчатся. В них есть человеческое тепло и сострадание – как было и со мною, пока меня не довели до звероподобного состояния.

– Довели?

– Я тебя умоляю. Больше ни слова сарказма. – Предупредительный жест аквамариновыми ногтями с подскакивающeй и колеблющейся доски. – Или мне – мисс Трикси, или девочкам – письмо.

– Получишь свою мисс Трикси, – решился наконец мистер Леви. – Попробуй тряхнуть ее на этой доске, может, сломаешь ей бедро.

– Не впутывай сюда доску!

Семь

I

Корпорация «Райские Киоскеры» располагалась в бывшей автомастерской – темном цоколе торгового здания на улице Пойдрас, в остальном пустовавшего. Из гаражных ворот, обычно открытых, прохожему в ноздри бил едкий запах кипящих «горячих собак», горчицы, а также цемента, за много лет пропитавшегося автомобильной смазкой и машинными маслами, что капали и сливались из «хармонов» и «хапмобилей»[38]. Могущественная вонь корпорации «Райские Киоскеры» иногда побуждала ошеломленного и озадаченного гуляку заглянуть через раскрытые ворота во тьму гаража. Внутри взор его падал на целую флотилию крупных жестяных сосисок, укрепленных на велосипедных колесах. Едва ли такая коллекция автотранспорта выглядела импозантно. Несколько мобильных «горячих собак» несли на себе глубокие вмятины. Полностью изжеванный франкфуртер валялся на боку, одно колесо горизонтально воздето – фатальная жертва дорожного движения.

Среди полуденных пешеходов, спешивших мимо корпорации «Райские Киоскеры», медленно ковыляла одна солидная фигура. То был Игнациус. Остановившись перед узким гаражом, он с превеликим чувственным удовольствием втянул в себя испарения Рая, а выпиравшая из его ноздрей щетина анализировала, каталогизировала, категоризировала и классифицировала отчетливые запахи «горячих собак», горчицы и смазки. Вдохнув поглубже, он задался вопросом, не ощущается ли к тому же более нежный запах – хрупкий аромат булочек для сосисок. Игнациус взглянул на белые перчатки Мики-Мыша – стрелки своих часов – и заметил, что пообедал всего лишь час назад. И все же интригующие ароматы вызывали у него активное слюноотделение.

Он шагнул в гараж и огляделся. В углу старик варил «горячих собак» в большом коммунальном котле, чьи габариты покрывали газовую плитку, на которой этот чан покоился.

– Прошу прощения, сэр, – окликнул его Игнациус. – Не торгуете ли вы здесь в розницу?

Слезящиеся старческие глазки обратились в сторону крупного посетителя.

– Вам чего?

– Мне бы хотелось купить одну из ваших сосисок. Пахнут они довольно аппетитно. Я просто хотел узнать, нельзя ли у вас купить всего одну.

– Можно.

– Позвольте мне самому выбрать? – спросил Игнациус, заглядывая через край в котел. В кипящей воде франкфуртеры бились и шипели, точно искусственно окрашенные и увеличенные кошачьи двуустки. Легкие Игнациуса наполнились пикантным кисловатым благоуханием. – Я сделаю вид, что я – в приличном ресторане, а это – бассейн с омарами.

– Нате вам вот эту вилку. – Старик протянул Игнациусу изъеденное и гнутое подобие остроги. – Постарайтесь не макать руки в воду. Она как кислота. Смотрите, что с вилкой стало.

– Ого, – сообщил Игнациус старику, откусив от сосиски. – Они довольно крепки. Из каких ингредиентов они состоят?

– Резина, овсянка, требуха. Кто ж его знает? Я к ним сам бы ни за что не притронулся.