— Спокойно подходишь и отвечаешь на вопросы привратника. Имей ввиду, солгать не получится.
Я удивлённо подняла на неё глаза, вспомнив про подставленного ею парнишку, и любопытство пересилило.
— Что будет с тем парнем, Танисом?
— Забей. Он получит своё.
— С козлами только так и надо. — Вставила Геля, поджимая губы.
Какое-то странное чувство неправильности происходящего царапнуло грудь. Может правильные ответы может получать только привратник? Определённо, что-то не то…
Мы уже практически подошли к огромной увитой растениями арке, за которыми стоял седой мужчина в коричневой мантии. За его спиной находился и Евангелион, на губах которого я отчётливо видела несвойственную ему в обычной ситуации улыбку.
Пришлось долго ждать своей очереди, вполуха слушая щебетание девчонок. Всё моё внимание привлекал мужчина, которого я привыкла видеть человеком весьма закрытым. А он весело улыбался. Всем. Я не могла игнорировать такое его поведение. У меня был разрыв шаблона, грозящий перейти в начальную стадию шизофрении. Поэтому едва сдерживалась, чтобы не послать всех тем же лесом и не отправится выяснять причину Жениного веселья.
Когда моя очередь подошла, честное слово, в моей голове уже зрела мысль о подмене героя моего романа.
— Клянёшься ли ты быть верной и преданной своей стране? — Вопрошал привратник, заглядывая в мои честные глаза, стреляющие в мужчину за его плечом.
— Клянусь.
— Клянёшься ли ты верно служить ванпайрам?
Клятва странная, но я чего-то подобного и ожидала, раз у них такие разногласия, а порой и откровенная вражда.
— Клянусь.
А потом неожиданно для себя задумалась об этой клятве. Вопросы заданы такие, что я на них по-другому и не отвечу. Да, я буду защищать родину. Да, я буду верно служить ванпайнам, потому что сама такая же. В чём подвох, спросите вы?
Я посмотрела на Евангелиона, который мне улыбался. Нежно. Перевела взгляд на гриб в своих руках. Нахмурилась и обернулась на щебечущих без остановки хардаярок. Неожиданно вспомнила зачем вообще пошла в это проклятое чернолесье, как оказалась в жутком доме и крепко выругалась.
Гриб был отшвырнут в сторону, а я чувствовала себя разыгранным ребёнком, которого с невероятной легкостью обвели вокруг пальца.
Присутствующие замолчали и уставились на меня немигающими взглядами.
— Что? — Рявкнула я в лицо псевдо-привратнику, едва сдерживая плещущееся бешенство. — Прекращай беспредел, кто бы ты ни был!
Медленно ко мне подошел Евангелион и с очень обеспокоенным выражением на лице, которое в данную минуту вызывало во мне не самые приятные чувства, спросил:
— Что с тобой, мату май?
Его руки скользнули на мои плечи, вызывая во мне толпу неправильных мурашек. Не таких, какие я испытывала раньше от его близости. Это была волна содрогания от отвращения.
— Убери от меня руки. — Ровным тоном выдала я. — И верни туда откуда взял.
Евгеша сощурился и попытался притянуть меня за плечи в свои объятия, чего я ему не позволила, скинув с себя его руки и встав в оборонительную стойку.
— Да что с тобой, девочка моя?
— Значит не хочешь по-хорошему, да? — Лицо проректора приняло непонимающее выражение, которое меня дико взбесило.
Я плохо понимала, что происходит, но знала точно, что люди, окружавшие меня не настоящие, и стоит присмотреться внимательнее к декорациям, как можно заметить, что они плывут, будто во сне.
Лицо Евгеши размылось на мгновение и приняло другую форму. Губы, глаза, нос, скулы, волосы… Всё было таким до боли знакомым, что сердце судорожно задёргалось в груди.
— Маленькая… — Прошептал он, раскинув руки для объятий. — Это всего лишь я.
— Женя…
Глубоко вдохнув, я шагнула к нему, чтобы дотянутся ладонью до лица. Вспомнить его черты, запомнить их наощупь, притянуть к себе за затылок, испытывая дикое желание поцеловать. И я почти коснулась его губ, заглядывая в райскую зелень дорогих сердцу глаз, но вместо мягкого касания к нежной плоти… я хорошенько двинула этому уроду в живот, а когда тот согнулся добавила в голову с локтя, отправляя гада в нокаут.
— Не смей притворяться тем, кто мне дорог! — Рявкнула я в отчаянии.
И мир погрузился во тьму.
Глава 6
Сознание медленно возвращалось, будто вскарабкиваясь на вершину Эвереста. Постепенно я начинаю чувствовать своё тело, которое кажется мне неподъёмной ношей, но эти ощущения быстро проходят. Пытаюсь открыть глаза, чтобы понять где нахожусь, но мутная дымка мешает увидеть что-либо вообще.
— Очнулась? — Спокойный голос, свойственный Евангелиону прорезал тишину, и я невольно порадовалась этому непроявлению чувств.
— Да. — Голос немного хриплый, скрипучий и определённо точно, требующий воды, которую тут же поднесли к моим губам.
— В следующий раз, когда полезешь в логово кхаэта, возьми с собой, пожалуйста, своего крылатого друга. Я три часа потратил на твои поиски в виконтальском лесу. — Я старалась сфокусировать на нём взгляд, пока Евгеша меня отчитывал, но видела я только расплывчатые очертания. — Ты себе даже не представляешь… Что ты делаешь?
Странно, но Женя разговаривает не так, как я привыкла. Я слышу в его голосе прорывающиеся нотки сдерживаемых чувств, и категорически не могу понять, почему он не позволяет им выбраться на свободу.
— Хочу убедится, что это действительно ты. — Тянулась я к лицу проректора. — Кто такой этот кха… как его?
— Кхаэт. — Подсказал Евгеша, терпеливо дожидаясь, пока я пощупаю его лицо. — Матёрый джин, подселяющий в голову своей жертвы поддельную реальность. Подставляет ситуации, в которых жертва испытывает наиболее сильные чувства и сжирает их вместе с плотью.
Я замерла, не отрывая рук от гладко выбритых щек мужчины. Зрение постепенно приходило в норму, но этого было недостаточно, чтобы разглядеть очертания его лица.
— Я думала джины исполняют желания.
— Кхаэты исполняют. Их жертвы до последнего вздоха верят в ту реальность.
— То есть, он хотел…
— И сделал бы, если бы я не успел вовремя. — Ощутила, как дёргаются от напряжения желваки на почти родном лице.
— П-п-п… простите, В-в-в… время. — Тихо выдаёт непонятное существо, чей серый силуэт обозначился в углу. И почему у меня каждый раз с этим “п-п-п-простите” возникает чувство, что проректора зовут не Евгеша? Зато понятно откуда такая сдержанность — в комнате посторонний.
— Ты уходишь? — Фокусируюсь я на нём.
Зрение наконец приходит в норму, и я с облегчением разглядываю спокойные черты лица, убрав от него свои конечности.
— Нет. — Тихо отвечает он, и ловит ускользающую ладонь.
— Но, п-п-п… простите! На границе беспорядок, вопрос без вас не решить!
— Отправьте Николта этим заниматься.
Евгеша не отводит взгляда ни на мгновенья. Смотрит, словно примагниченный своими омутами погружая и меня в бескрайние пучины странных ощущений.
— Но… — Доносится из угла.
— Я, кажется, отдал приказ. — Голос стал таким… металлическим, что даже мне стало ясно, если его не оставят в покое, он размажет по стене раздражающий фактор.
И посторонний ушёл. Растворился беззвучно, оставляя нас в напряженной тишине.
— Почему ты не ушел вместе с ним? А если там что-то очень серьёз..?
— Потому что здесь ты. — Непреклонно отвечает Женя.
Кажется, напряжение растёт. Я уже чувствую странную, непонятную нужду в том, чтобы ещё раз прикоснуться к его лицу, погладить гладкие щеки, скользнуть пальцами по губам.
— Знаешь, тебе нужно научится расставлять приоритеты правильно! — Давлю почти непослушными губами, которые покалывает от нужды. Нужды коснуться его притягательных губ, на которых нет и тени улыбки, зато во взгляде адова бездна головокружительных чувств.
Он тянет руку к моему подбородку, цепляет его пальцем и слегка вздергивает.
— Ты ещё не поняла? Ты мой приоритет. Всегда.
Внутри что-то сжалось, затрепыхалось, заколотилось, распространяя дрожь по всему телу. Я вижу, как очень медленно, но неумолимо его лицо приближается ко мне, чтобы дать мне вожделенное прикосновение, от ожидания которого так дивно трепещет душа.
Миг. Словно жаркая искра по телу от столь легкой, едва уловимой ласки. Обоюдный судорожный вздох и едва сдерживаемая бездна адовых бабочек в животе. От простого легкого касания!
Евангелион тяжело вдыхает и уже не сдерживаясь впивается в губы, осторожно наваливаясь на меня. Кажется, что во всем теле в этот миг вспыхивает пожар. Кровь в мгновение вскипает, и я уже перестаю что-либо понимать. Сознание направлено только на то, чтобы анализировать ощущения, пролетающие яркими вспышками во всём теле.
Руки скользят по его мощным плечам, пока его язык изучающе проникает в мой рот, сплетаясь в бурном, страстном танце с его обитателем. Ни у меня, ни у него, нет сил прекратить это безобразие, потому что мы только что прыгнули с обрыва, держась за руки. Я не знаю, что ждёт внизу, я знаю только то, что испытываю сейчас, пока его рука скользит по моему боку, а губы жадно, но нежно целуют, даря немыслимое наслаждение.
Пронзительная мысль, заставившая вздрогнуть всем телом была отшвырнута за пределы происходящего. Я слишком долго запрещала себе даже мечтать о чём-то подобном, чтобы сейчас задаваться вопросами.
Близость его тела опаляет жаром, я бездумно запустила пальцы в густые волосы Евгеши, сжала и удовлетворённо мурлыкнула, проникая второй рукой под рубашку. Пальцы ощутили твёрдый рельеф и мощные удары сердца, будто неистово рвущегося ко мне.
Внизу живота тугой узел, между ног неожиданно горячо и влажно, и голова кружится от нехватки кислорода. Его губы скользят по моему подбородку, прокладывают цепочку жгучих поцелуев к впадинке между шей и плечом, чтобы оставить метку от сладкого укуса. Его руки с легкостью расстёгивают мою рубашку, и горячие пальцы касаются затвердевших сосков, чтобы пустить стрелы наслаждения до самого моего дна.
- Маленькая моя. — Поцелуи спускаются всё ниже. — Нежная моя. — От этого шепота я вся покрываюсь мурашками. — Любимая моя.