Признание поразило, словно током, оставляя после себя отголоски фантомной сладкой боли.
Горячие губы накрывают затвердевшую плоть моей груди, и я со стоном выгибаюсь, как кошка не в силах выдержать напряжения. И уже через секунду нахожу платок-галстук на мощной шее, сдёргиваю и принимаюсь за рубашку, желая ощущать его кожу под своими ладонями.
Неожиданно его губы отрываются от моей груди и Женя с мучительным стоном отстраняется, но я крепко держу его за стягиваемую рубашку.
Наши взгляды встречаются, и я понимаю, что ему мучительно тяжело сделать выбор “Отказаться или продолжить?”. Вот только я не выбираю. Я уверена в своём выборе, и не собираюсь выпускать из рук то, чего так желаю.
— Не надо. — Шепчу, глядя в горящие омуты, в которых отражается весь мой мир.
Я точно знаю, что сейчас он борется со своими внутренними демонами, но в этот раз я желаю их победы.
— Это неправильно, маленькая. — Шепчет он, но вопреки своим же словам, тянет руку к моему лицу, чтобы стереть влагу с губ. — Это погубит нас обоих.
— Плевать.
Я подтягиваюсь к нему, не выпуская из рук дорогую ткань, обернувшую безупречное тело. Встаю перед ним на колени и не задумываясь впиваюсь в припухшие от жадных поцелуев губы.
Наши рубашки брошены на пол, мои штаны стянуты до колен, а руки любимого мужчины медленно, изучая плавные изгибы моего юного тела и даря волны блаженства дарят плавящее душу наслаждение.
Твёрдые пальцы, поглаживают меня между ног в то время, как я обнимаю его мощные плечи и понимаю, что никак не могу насытится этой близостью.
Мне мало.
И Евгеша будто слышит мои мысли, лениво ворочающиеся на краю сознания. Он разрывает поцелуй, глядя в глаза и осторожно толкает меня в плечо, пытаясь уложить обратно на прохладную постель, и я не сопротивляюсь, полностью доверившись более опытному партнёру.
Я обвиваю ногами его торс, но он не спешит прильнуть ко мне так тесно. Долгая прелюдия заставляет извиваться, но я понимаю, что это нужно не мне. Он, как и я, хочет смаковать каждый сантиметр желанного тела. Запоминать каждый миг этих волшебных минут.
В какой-то миг, его ласки перестают быть нежными. Дыхание становится тяжелым, опаляющим кожу. Зубы смыкаются на соске, и я вскрикиваю, но скорее от неожиданности, чем от боли. Пальцы, поглаживающие складочки между ног сквозь бельё, сдергивают тканевую преграду и проникают внутрь, вызывая во мне невероятную бурю чувств.
— Женя… — Выдыхаю я, впиваясь ногтями в его плечи, но никак не реагирует, продолжая терзать меня своими с ума сводящими приёмами, против которых я просто бессильна.
— Молчи.
Всего на несколько мгновений отстранился, завозился и тут же впился обжигающим взглядом в мои глаза
Мгновением позже, я почувствовала, как горячая плоть упирается мне между ног.
— Будет больно. — Шепнул он с какой-то странной садистской улыбкой.
И меня это напугало. Так напугало, что трепетавшее сердце на миг окаменело.
— Женя, постой…
Я дёрнулась под ним, чтобы избежать необдуманного шага, но резкий рывок с его стороны и ощущение разрыва не то, чтобы девственного плева, в эту секунду мне показалось, что во мне порвалась сама вселенная. Женя зубами вцепился в мою шею с очевидным намерением её разорвать. Адская боль скрутила мою нервную систему в тугой узел, навеяв какой-то странный паралич.
Я не могу ни вдохнуть, ни пискнуть, чувствуя только любимого мужчину на себе, пожирающего мою плоть. Из этого положения мне не было видно его лица, но я и сама не хотела его видеть.
От ужасающей боли, мысли путались, пространство постепенно начинало меркнуть, а я всё так же лежала без движения, чувствуя собственное бессилие.
Неожиданно резкий удар по щеке, которого не было в этой реальности погрузил в пустую тьму.
— Если ты сейчас же не откроешь глаза, я тебя оставлю с этим трупом кхаэта. — Рычит недовольный женский голос.
Я застонала, ощущая адскую боль во всём теле. Особенно саднили шея и живот, но это не удивительно, если учесть, что меня жрали и…
Нет!
Распахнула глаза и уставилась на окровавленное лицо черноволосой, освещенное светом странного голубого шарика.
Судорожно ощупала себя, и поняла, что я в одежде. В своей окровавленной одежде. Только рубашка задрана к груди, а на животе зияет кровоточащая рана.
— Всё, что ты видела было навеянным сном. — Сообщил мне уставший голос девушки. — Поднимайся. Нужно отыскать остальных.
— Постой.
Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы подавить нервную дрожь во всём теле. Захотелось найти Женю, вжаться в его крепкое тело вдохнуть его такой обожаемый мною запах и заставить заверить, что этого не было. Вытрясти увиденное из моей головы…
— У нас нет времени! — Шикнула девушка, но была пригвождена моим изучающим взглядом. — Что?
Кариса была одета в чёрные штаны и рубашку, которую я уже мысленно исполосована вдоль и поперёк.
— Под рубашкой что-нибудь есть?
Черноволосая посмотрела на меня с недоумением, но увидев серьёзное отношение к вопросу медленно кивнула.
— Снимай. У меня сильное кровотечение, требующее перевязки.
— Но ты же…
— Я знаю. — Раздражаясь ответила ей.
Моя одежда для перевязки не подойдёт, поскольку она непромокаемая. В этом смысле мы сильно просчитались, когда её создавали. Надо было хоть вставки какие-нибудь тканевые вшить на подобный случай.
Когда Кариса осталась в тонкой сорочке, открывшей её плечи, а я обзавелась повязками, стремительно пропитывающимися кровью, мы двинулись на поиски остальных.
Я шла вслед за Карисой, зажимая руками раны, которые не заживали по собственной воле. Чувствовала, что они достаточно глубоки, и понимала, что есть вероятность, что из этого леса мне не выбраться.
— Надо торопиться. — Подгоняю я девушку. — Где остальные? И как ты выбралась?
— Я — хардаяр. Нас учат противостоять воздействиям любых магов. — Голос Карисы звучит устало, но в нём уже не чувствуется той злости, что она демонстрировала мне раньше. — Их нужно искать, и боюсь это займёт немало времени.
Я нервно закусываю губу, понимая, что ситуация не просто беда — катастрофа.
*****
Тем временем в городе.
Солнце находилось в зените, заливая мощеные улочки своим сиянием. Ветер весело гонял бумажку то взмывая её вверх, под окна кабинетов местной стражи, словно насмешливо демонстрируя свидетельство их безалаберного отношения к чистоте города, то волоча её по дорогам под ногами спешащих прохожих.
Здание первой цепи находилось практически в центре города. С седьмого этажа можно было увидеть его, как на ладони, чем и занимались практически все сотрудники, думая лишь о том, что сегодня в их обители появилось много свежих лиц. Двенадцать адептов магической академии триад были вызваны на допрос по решению кого-то сверху, и небывалый ажиотаж вызывал один их факт присутствия в городе вообще, ведь все стражи во времена своей учебы ни о каких каникулах и помыслить не могли. А этим мало того, что дали отдохнуть, так они себе позволили пьяный дебош на ночных улицах города в первый же день.
Сейчас же все были прикованы к окнам, ведь там, внизу, должны появится они. Отпущенные везунчики на чей век выпала такая радость. Допрос результатов не принёс, все молчали, как рыба об лёд, а начальство применять силу не велело.
Лютый спустился с крыльца высокого здания и посмотрел наверх. Он уже знал, что увидит, но всё равно ухмылка очертила его губы.
— Как дети… — Вздохнул он, ожидая товарищей.
От его взгляда не ускользнуло ничего. Не то, как оценивающе смотрел на них начальник первой цепи. Не то, как бережно обращался с ними персонал. Чуть ли не водичкой из рук поили, а ведь они были нарушителями! Такое лебезящее поведение вызывало удивление напополам с недоумением.
Первым вышел Тёмный. Он также повернулся к зданию, осклабился обнажив белоснежные клыки и прищурившись от яркого света солнца, фамильярно треснул Лютого по плечу.
— Странные они, правда? — Голос Тёмного не скрывал насмешки. — Чую какую-то хрень за всем этим.
Лютый нахмурился, но всё же спросил, заметив, что на улицу выбираются Зверь и Кактус.
— Какую?
Вид последних был таким, словно они только что побывали не в отделении цепи, а на аёвавых плантациях с обычным рабочим классом. Была бы здесь Бедокур, непременно бы спросила:
— Вы чё такие кислые, а? — Как ни удивительно, этот вопрос задал Лютый. Не зря же говорят: С кем поведёшься — так тебе и надо.
Зверь неприятно поморщился, но промолчал, зато Кактус ответил, точно, как и парни до этого глянув на окна здания.
— Да мы тут выяснили, что Судью на допрос не звали.
— Это ещё почему? — Вклинился Вояка, замерев подле Лютого.
— А потому, что некий “Повелитель” отдал приказ допросить всех, участников ночных похождений. — Фыркнул Зверь. — Судья в их число не входит, поскольку сам стал… — Он широко осклабился. — жертвой Васькиной пьянки.
— Повелитель отдал приказ? — Нахмурился подошедший вовремя Взрыв. — С какого перепугу?
Тёмный хмыкнул, отметив, что каждый понемногу взял от своего взводного. В этом и не было ничего удивительного, но всё же забавно наблюдать подобное проявление взаимоотношений, когда принимаются не только навыки, но и речевые обороты.
— Мутно всё. — Ответил Зверь, кося под Ужаса. — Но походу наш проректор тоже руку приложил. Как иначе он нас нашёл вчера? И прошу заметить, я как самый трезвый… — Парня перебил дружный гогот даже тех, кто только что подошёл. — Я был трезв! — Возмутился Зверь откровенному пренебрежению со стороны товарищей.
— Да-да! — Истерично ржал Тёмный. — И это не ты гонялся полночи за Ужасом с криками: “Отдай мои трусы крылатая злобная, тварь!”
— Какие ещё трусы? — Выпучился на него Зверь.
— Те, что ты содрал с себя, исполняя желание невменяемого Бедокура!
Впервые, будучи ванпайром, Зверь покраснел, слушая гогот товарищей. Он не помнил этого момента во вчерашних событиях, зато отчётливо видел, что из толпы такой же красной мордой выделяются Кот и Валун, игравшие на желания со взводным.