*****
Очень трудно дышать, когда твоё тело скованно посторонней жидкостью в плетении вен… Нет. Не так. Очень трудно заставлять себя дышать, когда всё тело охвачено болью и гарью. Именно гарью. Этот вкус меня отравлял каждой секундой пребывания в моём теле. Чёрная, густая субстанция, что проникла в меня с укусом, она растекалась по венам, жгла изнутри и плавила саму суть моего существования. Подступала к горлу тошнотворным комом, забивалась в глаза и легкие, и продолжала оплетать измученное тело, будто намереваясь перехватить контроль.
Только краем сознания я слышала, что происходит вокруг. Отдалённый голос Карисы, шепчущей, чтобы я не смела оставлять её одну, потом появился голос Татьярины, которая что-то визжала. Кажется, девочки куда-то меня тащили, но я уже не думала об этом. Всё моё существо медленно плавилось во тьме, сдавая позиции чему-то более мощному. Оно царапалось, просилось, молило отступить, а потом напускало вкус гари и горечи во рту, заставляло захлёбываться воздухом и вновь сдавливало горящие легкие, наслаждаясь инфернальной болью, охватившей тело.
Голосов становилось всё больше какие-то кричали, какие-то шептали, и я понимала, что это девчонки. Время становилось отрицательным фактором в этой трясине моего безмолвия. Скоротечно наплывающим безумием, ударяющим в мозг с одуряющей силой. Я даже не знаю издавал ли мой рот, хоть какие-то звуки, но очень надеюсь, что нет, потому что растёкшийся по венам ад мог напугать девочек, если бы рвался через мои голосовые связки.
Сколько времени прошло? Час? Два? Казалось, вечность. Так хотелось пить… и на ручки! Очень хотелось на ручки, которые будут не просто убаюкивать, а уймут эту чёрную дрянь в венах, что всё время порывается перехватить контроль.
Я измучена. Настолько, что нет сил держаться в этом теле за призрачную надежду очнуться.
Я просто хочу отпустить себя.
Сдаться.
И вдруг что-то нежное и тёплое к лицу, как лучик солнца.
Губы?
— Маленькая моя, ну что же ты наделала, а? — Серия коротких поцелуев на лице, вынудивших побороться за ещё один глоток воздуха, который усилил вкус вязкой горечи во рту. — Правильно, дыши, девочка. Не вздумай сдаваться.
Женя. Тот самый Женя, который всю жизнь держал меня в неведении касательно этого мира, полного таких неожиданностей, как слендермены, кхаэды и прочая живая нечисть. Тот самый Женя, который зачем-то притворяется проректором магической академии триад. Тот самый Женя, который никогда не бросает меня в беде и, как Чип и Дейл, спешит на помощь. Тот самый Женя, который придумал мне мать, а потом взял и отнял её, обрушив происходящее, как снег на голову.
Я считаю, что это самое настоящее предательство. Предательство того, кто до последнего тебе верен и честен с тобой. Но тогда почему в груди всегда расцветает весна, когда этот предатель появляется рядом? Будто он тот единственный. Тот самый.
Моё тело осторожно оборачивают в кокон горячих рук, а через секунду в голос Жени командует:
— Спи!
И сознание стало погружаться в глубокий сон, но я точно помню, как губ коснулась вожделенная жидкость, предназначенная для того, чтобы утолить мою давно уже пылающую жажду.
Глава 7
Я проснулась очень резко. Как по щелчку пальцев, будто кто-то вырвал из сна. Открыла глаза и вскинула руки, чтобы ощупать себя на предмет ран, и только нащупав гладкую кожу и поняв, что мне ничего не угрожает в сознание ворвалось другое понимание. Я в гостинице!
— Проснулась, наконец? — Недовольно фыркнул Ужастик с другого конца комнаты. — Мы уже хотели звать священника.
Я улыбнулась, отыскав взглядом нахохлившуюся фигурку, сидящую наверху шкафа.
— Зачем?
— Как зачем? — Удивился мышь. — Грехи твои отпускать, пока ты в беспамятстве. Думали сработает, а то валяется тут уже несколько дней к ряду, хоть волком вой!
Ужас спланировал мне на живот и уставился преданным взглядом. Не удержалась, погладила зверушку по гладкой шкурке, подмечая, как тот ластится.
— Вот и хозяюшка моя в себя пришла. — Мурчал этот маленький крылатый кошмарик на манер кота Матроскина. — Осталось только поесть и можно хоть на войну.
Пальцы замерли от нахлынувшего воспоминания о произошедшем в моей голове. Воспоминания о горячих губах, нежных прикосновениях и адской боли, всколыхнули во мне ужас. Самый настоящий дикий ужас, прокатившийся волной по всему телу, сжавший желудок в тугой узел и замеревший в горле тошнотворным комом.
— Где Евангелион?
Ужас дёрнул ухом.
— Через секунду зайдёт.
И действительно, дверь тут же отворилась и в комнату вошёл Евгеша с кувшином воды в руках, посмотрел на меня своими беспокойными омутами и направился к моей постели.
Моя реакция удивила даже меня. Я вся напряглась при его приближении, и это не ускользнуло от проницательного взгляда, однако всё равно не остановило. Он молча протянул мне кувшин, изучая моё лицо, пока я увлажняю пересохшее горло, а отняв его и поставив на стол, задал вопрос, от которого мне хотелось провалится.
— Что тебе навеяли?
Его лицо было серьёзным, даже немного злым и это радовало. После виденной мной нежности и страсти, нынешнее проявление чувств отрезвляло.
Понятно, что я не ответила на вопрос. Даже не представляла, как можно подобное рассказать тому, от кого всеми силами скрываешь свои чувства. Но лучше так и полную душу странной надежды, чем отрезвляющий отказ и разрушенный до основания внутренний мир, полный жестокости и цинизма, посеянных горькой правдой.
— Дом. Я видела дом. — Тихо ответила, стараясь не отводить взгляда.
Такой ответ показался мне наиболее правдивым. Ведь, если кхаэды и впрямь воплощают желания, то получается, что Евгеша… даже не Женя, верно. Евгеша единственное моё желание, от которого я не могу отказаться.
Евангелион слегка наклонил голову в бок, пристально глядя в мои бесстыжие глаза. Я же наблюдала, как Ужас сваливает из комнаты в вентиляционную шахту, но меня отвлекли. Евангелион дотронулся пальцами до моего подбородка и слегка дёрнул, возвращая внимание к себе. Он склонился, и мы оказались нос к носу. Тогда же сердце ухнуло в груди, заставив Женю улыбнуться.
— Врёшь.
Когда мои губы дрогнули, чтобы снова солгать, Евгеша накрыл их в поцелуе, от которого у меня побежали мурашки по коже. Холодные мурашки, пронзившие всё тело оцепенением.
Мне хватило какой-то секунды, чтобы воскресить в памяти совершенно не голодную мордаху Ужаса и вспомнить, что Евангелион мне рассказывал про ещё одну мышь, которой я не видела.
Волна гнева прокатилась так же неожиданно, руки задействовали самостоятельно и через миг Евангелион уже злорадно скалился, крепка держа меня за запястья.
— Я всё равно тебя сожру, сколько бы ты не брыкалась. Рано или поздно ты сдашься
Горящие голодом глаза стремительно меркли, но я уже осознала, что моим разумом манипулируют, ища самую сильную эмоцию в момент моей слабости. Какую бы физическую силу я не применяла, она бесполезна в нематериальном мире. И этот мир может стать собственным раем или адом, в зависимости от того, как долго я захочу находиться в этом погруженном состоянии.
Одно пугает. В моих мечтах и фантазиях могут мелькать годы, пока в реальном времени невыносимо медленно тянутся секунды.
Но я буду — не я, если даже в этом положении не найду выгоды! Кажется, я хотела отточить навык бесконтактного боя? Что ж… Этого Евгешу мне не жаль.
*****
Кариса устало потёрла виски и оглядела девочек в неярком свете магически шаров. Все вымотались, устали, но никто не собирался сдаваться в поисках выхода из этого здания. Ванпирша лежала без сознания уже больше двух часов, и никак не реагировала на попытки её растолкать. Обладая минимальными знаниями, девочки нащупали у Лисы слабый пульс, чистыми кусками одежды закрыли и перетянули её незаживающие раны и надеялись, что она выкарабкается, хотя и понимали, что без должного ухода шансов у неё мало.
Хардаярки больше не сталкивались с кхаэдами, да и вообще их похоже всего трое было, каждый из них сейчас лежит мертвым телом где-то позади. С этой задачей девушки справились на отлично, хотя и получили одного раненого.
— Нам отсюда не выбраться. — Неожиданно всхлипнула Ринна.
Уж от кого, а от неё Кариса никак не ожидала. Всегда спокойная и рассудительная девушка, которая никогда не позволяла проявляться истеричным ноткам в голосе.
— Выберемся. — Осадила её Геля. — Главное не впадать в уныние, иначе с таким настроем мы точно…
Неожиданно громкий грохот прокатился по коридору, в котором сидели девушки. По стенам и потолку поползли трещены, а на их головы посыпалась пыль.
— Это ещё что? — Напугано спросила Татьярина, прижимаясь к другой девушке.
Грохот повторился, стены задрожали, а девушки уже приготовились стать жертвами обрушения этого странного дома.
Кариса молча подхватила Лису, прилагая неимоверные усилия, ей на помощь бросилась Аскара. Девушки сбились в стайку перепуганных птиц и скорым шагом направились вперёд в надежде отыскать выход.
Очередной громкий раскат, от которого содрогнулись пол и стены. Грохот повторялся снова и снова, заставляя девочек каждый раз мысленно прощаться с жизнью, пока одна из стен не обвалилась, взметнув густые клубы пыли в воздух.
Девчонки остановились, закашлялись и внимательно всмотрелись в образовавшуюся дыру. Внутрь коридора шагнула мощная фигура, чья энергетика заставила испуганно сжаться. Это определённо точно не кхаэд, а что-то тысячекратно страшнее и мощнее.
Минутная тишина, прерываемая лишь редким сиплым кашлем и хрустом пыли под подошвой обуви привела к тому, что видимость улучшилась и хардаярки с облегчением увидели мужчину, с которым пришла ванпирша.
Его тёмный взгляд метнулся к красноволосой и Кариса тут же приметила, как сжались его челюсти. Он молча подошел к ним, выхватил девушку из рук, присел и уложил её на свои колени, как маленького ребёнка. Его руки методично запорхали над ней, то проверяя пульс, то открывая веки и рассматривая её глаза в свете магического шарика, нагло схваченного им.