в себе Евангелион. Мой космос кроется в аромате любимого мужчины.
(Здесь могут быть изменения)
Судорожный вдох. Один. Другой. Рот наполняется слюной, а горло сдавливает знакомым спазмом, но этот спазм ноюще-сладкий, а не болезненный.
Дышать до головокружения? Легко! Особенно, если это, то дыхание, которое наполняет каждую клетку тела тем самым эфимерным чувством, которое называют удовольствием.
А ещё это его:
— Я испытываю это каждую минуту времени, когда нахожусь рядом с тобой.
И поцелуй в висок, как “хэдшот” в русской рулетке.
Боже. Боже! Остановите землю, я сойду! Потому что я пьяна от… Счастья? Удовольствия? Нет! От его близости!
Губы сами потянулись к его, но меня остановили легким смешком и весёлым:
— У нас там под стенами академии всё нервное население Этраполиса (Валлауры в том числе) жаждет встречи с тобой. Я бы, конечно, послал всё к чёрту, лишь бы не делить внимание своей девочки с этими неандертальцами, но, боюсь, они разнесут последний оплот на планете в щепки, переживая за твою жизнь.
Я моргнула раз, другой, чтобы взять себя в руки и перестать пускать слюни на объект своего обожания, а потом до меня вдруг дошло!
— Они не ушли?!
Евгеша удивленно вздёрнул бровь.
— А должны были?
— Но порталы же открылись. Значит, они должны были покинуть Этраполис.
— Не поблагодарив спасительницу? Джушд подобного бы не сделал никогда. Этот славный малый слишком хорошо воспитан, несмотря на личность его отца.
Я сощурилась, догадываясь кое-о-чём.
— Во-первых, спаситель у нас ты, а во-вторых, я смотрю, ты его очень хорошо знаешь…
Улыбка с лица коварного шахматиста не сходила, делая мои догадки по-настоящему реальными.
— Ты знал, как я поступлю. — Тихо возмущаюсь я. — Намеренно спровоцировал!
— Знал. Сделал. Каюсь. — И совсем тихо. — Нельзя было оставить тебе ни единого шанса отказаться от проведения ритуала. Я обложил тебя со всех сторон, мату маи.
— Расскажи мне. — Заглядываю в эти искрящиеся омуты. — Расскажи всё с самого начала.
Но на мою просьбу Евгеша покачивает головой.
— Давай сначала разберёмся с валлаурами. А потом спокойно, никуда не торопясь, поговорим. — Его пальцы погладили мою щеку, ожидая ответа, и я не смогла настоять, по-прежнему оставаясь без сил.
— Хорошо. Но после, ты расскажешь мне все свои замыслы.
— Да, моя любимая. — Улыбается он в ответ. — А сейчас давай ты оденешь, что-нибудь более закрытое, иначе у нас есть все шансы вообще никуда не пойти. — Усмехнулся он, поглаживая мои голые плечи.
Подумав о том, что я стою перед ним в одном полотенце, меня мгновенно накрыло волной стыда, а взгляд метнулся к шкафу с привычными мне, земными вещами.
— Я сейчас. — Сказала, стараясь не обращать внимания на улыбку Евгеши, и отправилась приводить себя в порядок.
К валлаурам мы пошли не сразу. Евангелион отправил меня в нашу с Малисой комнату, пока сам решал какие-то вопросы со своим советом. Малису на месте я не застала, зато, когда отправилась её искать у Эйшетаро наткнулась на Карису.
Е присутствие в столь ранний час в стенах академии был столь удивительным, сколь и её внешний вид. Девушка была при полном параде, и абсолютно точно кого-то ждала.
Так рано?
Черноволосая смотрела на меня, как на врага народа, однако сама же завязала разговор, пусть и не самый приятный.
— Жива?
Я думала так только русские умеют. Сарказм червоточил, как самая страшная язва на теле чумного больного.
— Твоими молитвами.
Кариса вздёрнула бровь, и больше признаков удивления не подала.
— Знаешь, меня удивляет твоя способность оставаться спокойной в любой ситуации. Не поделишься секретом? — Только я хотела сказать, что всё дело в отношении к жизни, как меня перебили. — А, ну да. Когда за спиной стоит дряхлый старикан, именующий себя Повелителем этого мира, трудно начать беспокоится. Мне кажется из всех возможных любовников ты выбрала самый неудачный вариант.
Из всего сказанного я вычленила для себя только одно:
— Дряхлый старикан? — вопрос был задан спокойным, равнодушным тоном, несмотря на то, что меня от ушей до пят заполнило злое возмущение.
Кариса фыркнула, скрестив руки на груди. Её взгляд устремился в окно, в которое можно было увидеть тонкую полоску рассветных солнечных лучей.
— Ему же лет пятьсот. Хотя, откуда тебе знать о том, почему единственным выжившим из первородных был Евангелион. Изгой собственного народа. — Она очень красноречиво посмотрела в мои глаза и вновь усмехнулась. — Думаешь его внешность настоящая? Как бы не так! Первородные никогда не использовали собственную личину, чем вызывали ненависть у окружающих, ведь эту внешность необходимо воровать, лишая другого лица.
Информация о личинах была весьма неприятна, но я сделала вид, что меня это не задело. Лучше я узнаю всё у него самого.
— Почему ты назвала его изгоем? — Вновь вычленила я самое важное.
Черноволосая поморщилась.
— Первородные изгнали его за преступления. Говорят, он сжигал гаремы с женщинами и детьми своих же сородичей. Проводил какие-то опыты над рабами, отнимая сотнями их жизни, и вообще много чего творил, что даже по меркам первородных было чересчур. В общем, его же общество выкинуло его за пределы своих территорий.
— Тогда почему он единственный первородный, которому вы сохранили жизнь? — Непонимающе посмотрела я на девушку.
И тут Кариса так широко оскалилась, что мне на секунду стало тревожно за её психическое состояние.
— Об этом тебе нужно спросить у своей мёртвой мамочки. Ведь, именно она настояла на сохранении жизни своего лучшего друга, которого нашла в горах Астрим, во время королевской охоты.
Вот где-то в этом месте я поняла, что вообще ничего не понимаю. Очевидно, что недостаток информации наличествовал в полной мере, а из первых рук её можно получить только от лица обвиняемого. Непонятно выходит.
— Великая считала его другом и братом, несмотря на то, что его боялись и презирали окружающие. — Добавила черноволосая. — Попроси его. — Она пристально посмотрела в мои глаза и ухмыльнулась. — Попроси показать настоящее лицо, и ты увидишь, как сильно ошибалась, полагая, что он тот мужчина, с которым ты хочешь провести всю свою жизнь. И подумай вот над чем: первородные не умеют любить. Именно поэтому их помолвка проходит под магическим воздействием. Чтобы привязать пару, потому что их ничего не держит.
Рядом со мной сверкнула синяя искра, открывая портал к объекту обсуждения. Бросив на ухмыляющуюся черноволосую долгий взгляд, я шагнула в него, тут же попав в объятия Евангелиона.
Признаться честно, мне теперь было не по себе от того, что только что узнала. Пусть это и были пустые обвинения, но они сделали своё дело. Зерно сомнений посеяно.
— Все вопросы решены, дело за малым. — Раздаётся тихо над ухом. — Тебя ждут, маленькая моя.
“Первородные не умеют любить”
“Да, Любимая”
“Первородные не умеют любить”
“И это последнее “прости” в нашей новой жизни, мату маи”
“Первородные не умеют любить”
Чушь собачья!
Разве может человек отдать жизнь, лишь бы другой жил, ради какой-то иной причины?!
И тут до потрясенной меня доходит одна ускользнувшая деталь. Я поднимаю взгляд, чтобы встретиться им с Евгешей и задаю вопрос, на который мне отвечают не сразу.
— Что ты пообещал моей матери?
Он смотрел не понимающе, но абсолютно точно размышлял над тем, почему я задаю этот вопрос.
— Обещал вернуть тебя в Этраполис, провести обряд открытия порталов и короновать. — Нахмурился он.
“Первородные не умеют любить”
— Когда ты узнал, что мне придётся убить тебя, чтобы выжить?
Повелитель поднял руку, останавливая поток вопросов, даже не догадываясь, что тараканы в моей голове устроили революцию вселенских масштабов.
— У нас нет времени. Мы поговорим, когда закончим.
Синяя искра, новый портал, крики валлауров под стенами академии в лучах рассвета и мысли. Мысли, кружащие голову, пока руку баюкает сильная ладонь мужчины, отдавшего за меня жизнь.
“Первородные не умеют любить”
Я поворачиваю голову и окунаюсь чертову бездну нежности, что плещется на дне этих прекрасных, как сама вселенная, омутов.
“Но тогда что это, если не любовь?!” — Криком взрываются мысли.
“Она твоя Нова” — Грустным голосом Судьи. — “Конечно, не нужно”.
Могло ли быть так, что эта любовь тоже была частью плана? Великая сказала, что он не может не исполнить обещания, а значит дал магическую клятву, которую многие тут практикуют.
К чему я всё это?
А к тому, что Евангелион первый рассказал мне о природе первородных, которые считали себя пупами мира. О своей тёмной натуре, жестокости и безнравственности. И Кариса сказала то, что знают, наверное, все здесь…
“Первородные не умеют любить”.
Но Женя, ведь, не такой.
— Почему Сайто сказал, что я “твоя” Нова? — Задала вопрос встречая приветствие валлауров тревожным взглядом.
Практически под нами махал рукой Джушд, занявший пост своего отца. Рядом с ним, к моему удивлению, стоял тот самый мальчишка, который в палатке с воинственным видом сжимал маленькими ручками одеяло.
При мысли о том, что всё могло пойти по какому-то другому пути, мои пальцы смяли край белой футболки, что заменила форму. И таких путей было множество, начиная от моего непопадания в этот мир, заканчивая моей смертью. Этот мальчишка был бы обречен, как все на этой планете.
Я обернулась, так и не дождавшись ответа и наткнулась на пристальный взгляд Евгеши, а его рука стискивала мою ладонь всё сильнее. И вместо того, чтобы ответить он попросил:
— Спой мне.
— Что? — Я на всякий случай скосила взгляд на толпу, которая почему-то становилась громче, но среди общего шума разобрать отдельные фразы было невозможно. — Прямо сейчас? Но я не…
— Просто спой. — Евангелион потянул меня за руку приглашая в свои объятия, после чего развернул в руках и обнял со спины, сложив руки на моём животе, будто намерено поворачивая лицом к толпе. — Только после этого я смогу спокойно тебе всё объяснить.