— Я давно отказался от этой внешности, мату маи. Потому что она уже давно не соответствует моему душевному возрасту. Волосы не такие, как прежде. Взгляд безэмоциональный и уставший. На коже явные признаки старости.
Я гулко сглотнула, борясь с притяжением и диким желанием коснуться его губ. От этих слов до костей пробрало противоречием. Хотелось слезть с него и уползти. Хотелось прижаться и не отпускать.
— Значит не покажешь, — вздохнула я, уже не надеясь на положительный ответ.
— Я уже, кажется, говорил, что ты прикипела к земной оболочке. Не повторяй сейчас ту же ошибку, мату маи, потому что внешность ничто, — он улыбнулся, но так и не дождавшись от задумчивой меня ответа сообщил, — Нас ждут.
Рядом вспыхнул портал, но я не торопилась покидать оккупированные колени, задумавшись над его словами. Даже, если его настоящая внешность уже рассыпается от ветхости, это не отменяет моих к нему чувств. Возможно, кто-то бы сказал о том, что всё это противоестественно и неправильно, но на ум сразу приходят народные мудрости: “Любви все возрасты покорны” и “С лица воду не пить”. Любовь, она ведь штука непредсказуемая. Кто знает, где и кого в следующий раз подстрелит амур и в какое место попадёт знаменитая стрела. Ведь только мне решать, как мне быть, тем более совершенно не представляю своей жизни без человека, что находился рядом со мной всю мою жизнь. И пусть найдутся в Этраполисе те, кто меня осудят, в том числе и Кариса мне, честно говоря, плевать.
Посмотрела в искрящиеся омуты, улыбнулась от всей души, а когда одна бровь Евгеши удивлённо поползла вверх и вовсе позволила себе то, что давно хотела — поцеловала.
Нежно-нежно, захватив мягкую губу в плен. Запустила пальцы в гладкие волосы и смяла, чувствуя, как смыкаются сильные руки на моей талии. Из груди вырвался тихий стон, когда всё нутро прошибло жаркой волной, а потом всё закончилось.
Евангелион прекратил это безумие рывком.
— Не сейчас. — Выдохнул, глядя слегка неадекватно, и почти сразу поднялся со мной на руках, чтобы стремительно войти в портал, где нас ждали.
Зал посвящения и в правду оказался залом посвящения. Между прочим, это первая комната в академии, в которую я попала и где стала ванпайром. Ну что сказать? С тех пор тут ничего не изменилось. Та же пентаграмма на полу, перевернувшая мою жизнь с ног на голову, стрельчатые окна и колонны. Кажется, что с тех пор прошло очень много времени, что случилось это в прошлой жизни, но как выясняется, всего-то три месяца минуло.
В зале было очень много народу. У стены стояли какие-то мужчины в серых одеждах, больше похожих на монашескую рясу, один, из которых выбивался внешне на их фоне. Его сразу можно было определить, как главного, ибо только у него на шее висела какая-то хрень в виде кожаного колье. С противоположной стороны стояли, как адепты, так и учителя академии, среди которых я распознала О’Шена и собственный взвод, в чьи ряды уже прибились оставленные нам Лютый и Тёмный. И тут же находились уже известные нам судьи.
Встретили нас удивлённым взглядом, поскольку Евгеша, как мне показалось, совершенно не желал расставаться со своей ношей, продолжая, как ни в чём не бывало держать меня на руках. А вот реакция присутствующих ему не понравилась. Он прищурился, глядя на “монахов” и все мужчины, за исключением моего взвода, рухнули на одно колено. Женщины в приветствии склонили головы.
— Её Величество Васелия явилась по вашему требованию. — Насмешливо протянул Евгеша, отпуская, наконец, меня на пол.
Как хорошая девочка встала подле него, пытаясь врубиться в происходящее. И практически сразу мои плечи оккупировали фамильяры.
“Монахи” переглянулись, поднимаясь на ноги, а один, тот, что отличался внешне, и вовсе вышел вперёд.
— Властью данной мне… — начал он монотонно.
Мстя фыркнула и продолжила шепотом:
— Объявляю вас мужем и женой.
Евгеша, стоявший рядом, скосил на неё весёлый взгляд и ответил:
— Чуть позже, моя хорошая.
Ну, естественно всё это длилось считанные секунды, потому что “монах” далеко в своей речи не ушёл.
— …Великой и собранием каготов, я собрал вас здесь, чтобы рассудить Евангелиона Аваардэ. Тридцать лет назад, в стенах этого зала, он дал клятву Великой, что исполнит её просьбу или сгинет в ужасных муках в виконтальском лесу. Как кагот той клятвы, я ответственно заявляю, что четвёртый пункт выполнен не был!
— Так ведь, Карсайто Варнингейл и королева уже помолвлены. Имеет ли значение, что церемонии бракосочетания ещё не состоялась? — подал голос О’Шен, пока я вникала о каком пункте идёт речь.
— Да, имеет!
Я испугано смотрю на Евгешу, краешек губ которого раздраженно дергается и это позволяет мне резко развернуться, согнав крылатых с плеч и довольно громко обвинить его во лжи:
— Но ты перечислил только три!
В искрящихся омутах можно было утонуть, когда они неожиданно загорелись коварством.
Евгеша не ответил, за него ответили всё тот же «монах»
— Было четыре пункта, Ваше Величество. — Доносится до меня его голос. — Первый: Вернуть Вас в наш мир. Второй: Провести обряд открытия мира. Третий: Провести вашу коронацию. Четвёртый: Вы должны выйти замуж за мага в чьих жилах течёт кровь рода великого Ахтэшэрата Таамэ. На эту роль подходит Карсайто Варнингейл, он прямой потомок его брата. Так же был оговорён срок выполнения клятвы: три месяца с момента вашего появления в Этраполисе.
Я снова обернулась и не мигая уставилась в глаза этого подлого обманщика, совершенно не ценящего собственную жизнь
— Ты… — Задохнулась я от ярости. — Ты… — Взгляд Евангелиона стал чуточку насмешливым, что вызверило меня окончательно. — Ты обещал, что подобного больше не повторится!
— Обещал. — Согласился он.
— Ты сказал, что никогда больше не сделаешь мне больно!
— Сказал, что не буду просить прощения. — Не согласился он, вздернув идеальной формы бровь.
— Ты…
— Я, — согласился весело. — И ты.
Я сжала челюсть, чуть ли не до хруста, когда на глаза вдруг стали наворачиваться слёзы от простого понимания, что он обрёк себя на муки вечные. От злости не осталось и следа, справедливо оправдывая внутренний тумблер эмоций Василисы Дарганир.
— Причём тут я?
— Ты выйдешь? — всё так же весело спрашивает, определённо не замечая моего внутреннего раздрая.
— Что? — переспросила мрачно.
Евангелион широко улыбнулся, стёр скатившуюся по моей щеке слезу и повторил вопрос.
— Ты выйдешь за меня, мату маи?
— Чтобы обречь тебя на адскую боль до скончания веков? — Прошипела я, припоминая условия клятвы. — Ну уж нет. Судья! — Рявкнула, оглядываясь по сторонам в поисках того, кто сможет решить разом эту проблему.
Развернулась на сто восемьдесят градусов, но вместо того, чтобы обнаружить глубину космоса, я напоролась на жгучий черный взгляд Карисы, которая едва ли сдерживалась, чтобы не зарычать. Сам Карсайто стоял чуть поодаль от неё с усмешкой на лице, а за его руку цеплялась его, так называемая невеста. Вспомнила, что он отчего-то дважды помолвлен, что было очень странным, и решила уточнить:
— А тот факт, что Варнингейл дважды жених не помешает нам провести церемонию бракосочетания?
Космоглазый вновь усмехнулся и перевёл взгляд на знакомого мне судью, тот закатил глаза и вздохнул.
— Хорошо. Я аннулирую твою помолвку, — Ответил он, затем подумал немного и добавил. — При условии, что свадьба состоится сегодня же.
— Вы не посмеете! — рявкнула Тапилара, прижимаясь к Карсайто сильнее, но тот без особых усилий оторвал её от своей конечности, кивнул знакомцу, и как-то неожиданно резко воздух в помещении потяжелел, так трудно стало дышать. Присутствующие охнули и сделали синхронный шаг назад, глядя исключительно в нашу с Евгешей сторону, а меня накрыло жесткой, подавляющей энергетикой.
Улыбка на лице Сайто скисла.
— А зачем тебе Варнингейл, маленькая моя? — раздалось вкрадчивое над головой, обдавая затылок горячим дыханием. Мурашки подпрыгнули и помчались покорять площадь моего тела, как татаро-монголы Русь.
— Четвёртый пункт буду выполнять, — замерла я, услышав голос, к которому рвалось всё нутро. — Не хочешь спасать себя сам, позволь это сделать другим, — уже не совсем уверено закончила, ощущая, как на меня давит зловещая аура.
— Отдав тебя замуж? — от звуков этого голоса у меня стали подкашиваться ноги, а народ стоящий от нас метрах в десяти и вовсе припал на одно колено, тихо ропща.
— Д-да, — сглотнула нервно. — Тебя что-то не устраивает?
— Меня не устраивает… В основном, всё, маленькая. Особенно твоё желание отвергнуть меня, чтобы спасти меня же.
Хотела повернутся и поговорить глаза в глаза, но ладони Евгеши легли на мои плечи, не позволяя этого сделать, но я всё равно дёрнулась, а потом из толпы услышала уже привычное:
— П-п-п-п-п…
Постояла, прислушиваясь к волнениям, подумала и вспомнила, что после моей коронации должность Повелителя автоматически переходит в статус несуществующих.
— П-п-п-п… — донеслось снова, на этот раз от “монаха”, который смотрит прямо на меня.
— Повернись? — вношу предположение севшим голосом.
— П-п-п… — качает он головой, определённо испытывая некоторые трудности в произношении.
— Помирись? — спрашиваю, боясь обернуться и увидеть нечто ужасающее. Мне очень не хотелось верить словам замеревшей в толпе Карисы, но отчего-то… верилось, что мой Евгеша не такой уж и красавец, каким я всю жизнь его знала.
Взгляд скользнул по моему замершему взводу, смотрящему с едва различимым чувством благоговейного трепета чуть выше моей головы. “Монах” снова качает головой, выдав очередное “П-п-п…”, и я уже чувствую какое-то разочарование.
— Повелитель? — с подозрением переспросила, но мои чаяния оборвали достаточно громким возгласом “Ах!” и падением в обморок одной белобрысой леди, которая до этого момента была похожа на очень удивлённое приведение. В смысле, белобрысая, бледная и очень-очень удивлённая. Насколько знаю, при появлении вышеназванного, белобрысые в обморок не падают.