г со слониками и две пары очень откровенных купальников, после чего сделала пасс рукой, открывая портал, и со словами “Мусульмане должны это видеть” шагнула в красное нутро портала. Пожалуй, это был самый странный и неприятный поступок, за который мне было стыднее всего. И Евгеша во всю наслаждался моим видом, когда я не знала куда деть свои глаза.
— Довольна? — насмешливо спрашивает он. — Так ты расскажешь зачем отправилась на мусульманский пляж? — удушливая волна стыда в очередной раз поднялась из самых глубин, пока я подбирала хоть что-то в своё оправдание. — И, кстати, на счёт пилотов можешь не переживать. Я компенсировал им моральный ущерб.
— Спасибо, — тихо ответила я, не поднимая глаз.
Евангелион сидевший в кресле напротив, поднялся, чтобы пересесть ко мне на постель. Приподнял пальцами подбородок, заставляя смотреть ему в глаза и тихо произнёс:
— Забудь, Любимая. Это просто веселье. К счастью, ничего страшного вы не натворили, да и оружие вернулось на место в целости, сохранности и ни разу не выстрелившее.
Эта новость меня успокоила, конечно, но стыд никуда не делся. Мне стыдно перед взводом, стыдно перед мужем и очень стыдно перед собой. Причем перед собой больше всего, ибо такое вытворить я могу только по заданию, а тут…
Подумав об этом я закусила губу, чтобы хоть как-то сдержать очередную удушливую волну, но Евгеша снова усмехнулся.
— Перестань так делать, иначе я сам тебя сейчас съем.
Он медленно наклонился и коснулся губ поцелуем, в который вложил море щемящей нежности. Провёл пальцами от подбородка по шее и плечу, вниз по руке… мягко обхватил талию двумя руками и не отрываясь от губ повалил на постель, чтобы через секунду подарить обжигающий поцелуй, приведший в итоге к тому, что у меня из головы вылетели абсолютно все мысли. Абсолютно! Так я поняла, что этот мужчина со вселенной в зеленых омутах может быть не только моим наркотиком, но и лекарством от любых моральных терзаний.
Конец.