Когда девушка достигла святой рощи, колдун Говинд уже ждал ее там. Он указал на цветок, такой редкий и красивый, что от одного взгляда на него мир начинал казаться светлее.
– Этот цветок должен быть принесен в заброшенную храмовую башню на вершине горы, – объяснил колдун. – Успей выполнить задание до рассвета, и только тогда проклятье будет разрушено.
Раджани сорвала цветок и принялась за новое испытание, шаг за шагом преодолевая преграды и трудности. Сбитые в кровь ноги ее болели, но душа была наполнена силой и жаждой свободы. Она поднималась все выше и выше, до вершины горы, где стояла храмовая башня.
Оказавшись на самом верху полуразрушенной лестницы, Раджани подняла цветок, подставив его под таинственный свет луны, и, опустив голову в знак смирения, произнесла заклинание на древнем санскрите:
– Для достижения всех желаний, я поклоняюсь тебе и молю о милости, о прекрасный цветок, созданный Брахмой.
Так и повторяла эти слова девушка до самого рассвета, и чувствовала, как с каждым произнесенным словом вокруг цветка накапливается лунный свет. Прекрасный цветок отозвался на ее молитвы, и лепестки его засияли ярче звезд.
Тогда Раджани приложила цветок к своей груди и почувствовала, как волшебная сила проникает в душу. Проклятие, что терзало ее столь долго, начало рассеиваться, словно утренний туман под солнечными лучами.
Вдруг рядом с собой на вершине башни Раджани увидела колдуна Говинда, и его глаза благосклонно смотрели на нее.
– Ты смогла пройти испытание, meri jaan[14], – сказал он. – Теперь ты освобождена от проклятья и можешь почувствовать истинную любовь.
Он протянул ей руку, словно подарив ключ к свободе.
Раджани и Говинд обнялись и в этом объятии ощутили силу настоящей любви, способную преодолеть самые страшные проклятья и превратности судьбы. И стало понятно, что их сердца срослись воедино, как две звезды на небесах, и теперь они навсегда принадлежат друг другу.
Так завершилась древняя легенда о Раджани и Говинде, о душе, спасенной мудростью и чарами колдуна, о надежде, побеждающей все, и о том, что истинная любовь – самое драгоценное сокровище в этом мире».
Завершив историю, Шерл Прамнион отчего-то показался Рицци печальным. Он, не глядя на нее, допил вино в своем бокале.
– Красивая легенда, – сказала Патриция. – И так точно описывает мою проблему, что даже удивительно… Вы знаете, что это мог быть за цветок, который исполнил желание девушки?
– Нет, – ответил мужчина. – Это всего лишь старая, ничем не подтвержденная сказка.
– Вы ведь не просто так вспомнили ее? – спросила Рицци, чувствуя необъяснимое волнение. – Почему вы хотите помочь мне, мистер Прамнион?
Он поставил бокал на стол и вдруг посмотрел на нее.
– Потому что я все помню, Рицци, – сказал мужчина и, дотянувшись, на секунду сжал ее ладонь в своей.
А затем вышел из комнаты, оставив Патрицию в полном душевном смятении.
Означали ли его слова то, что Шерл помнил момент, когда очнулся? Или, быть может, он запомнил и то, как она целыми днями сидела возле его койки в лечебнице? Заливаясь краской и радуясь, что он не видит ее лица в этот момент, Рицци налила себе еще вина.
И, прикрыв рот ладонью, чтобы не заметили другие, позволила себе улыбнуться.
Ранним утром следующего дня молодая семейная чета Далгартов пересекла «мост» и оказалась в окрестностях сонного зимнего Хэксбриджа. Такого снегопада, как на Нью-Авалоне, в Англии не было, да и землетрясения, разумеется, обошли земной мир стороной. Потому и пейзажи их встречали исключительно слякотные и серые, вполне соответствующие первому дню февраля.
Ухватившись обеими руками за идею совместной поездки, Рубина решительно взяла ее организацию на себя. Однако вместо того чтобы отправиться в ближайший аэропорт Ньюкуэй-Корнуолл и вылететь оттуда в Лондон, потратив на все от силы часа три с небольшим, они были вынуждены сначала тащиться на машине до города Труро и ждать там поезда на местной станции.
Свой странный выбор жена объяснила какой-то запутанной историей про вероятную забастовку работников местного аэропорта и следующую за этим путаницу с билетами и рейсами. Но Дрейк понимал, что она специально хотела растянуть поездку, чтобы провести с ним больше времени в пути. И это только сильнее все усложнило.
Они не успели на прямой поезд из Труро до Лондона, отходивший в семь утра, и, не желая терять три часа в ожидании следующего, взяли билеты с двумя пересадками в Таунтоне и Рединге. В итоге этот маршрут стал самым худшим из возможных, а общее количество времени в пути составило больше шести часов. Даже на машине получилось бы доехать быстрее.
Дрейк, сильно раздраженный такими обстоятельствами, молчал всю дорогу, несмотря на неоднократные попытки Рубины с ним заговорить. Хорошо, что в первом классе подавали чай, кофе, печенье и свежие газеты, а еще присутствовал бесплатный вай-фай, так что возможностей отвлечься имелось немало.
Жена в конце концов, утомившись и явно расстроившись, уснула, положив голову ему на плечо. Дрейк тоже чувствовал грусть – не так он представлял себе начало семейной жизни.
В Лондон они добрались только к трем часам дня и потратили еще около часа, чтобы доехать с вокзала Ватерлоо до Хаммерсмита.
Этот район находился к западу от Сити, на северном берегу Темзы, и считался довольно респектабельным, безопасным местом. Он был полон контрастов: современные деловые центры со сплошными стеклянными фасадами чередовались с уютными кварталами очаровательных таунхаусов, летом наверняка утопающих в зелени. Встречались и более старинные, если не сказать традиционные улочки с двух– и трехэтажными кирпичными зданиями, с лавками и кафе на первых этажах. Недвижимость даже на первый взгляд здесь выглядела недешево.
И Дрейк быстро задался вопросом: сколько же денег Кэрри Райнер получила от Юфемии Старлинг за свои преступления, если смогла купить не только книжный магазин, но и квартиру над ним? Тогда девушка еще не подозревала, что, продаваясь злодейке, она, по сути, оставляла в залог и свою жизнь. Но еще больше волновал другой вопрос. Откуда у Юфемии имелись такие средства, раз она распоряжалась ими спокойно и без проблем?
Ченселор-стрит нашлась еще полчаса спустя. Очаровательная, вдали от шумной суеты улочка с невысокими строениями из красного кирпича. Во все другие времена года жить на ней наверняка было очень здорово – по обеим сторонам росло множество деревьев и ухоженных кустарников, а напротив книжной лавки «Переплет барда» имелся даже маленький сквер с детской площадкой. Однако для Дрейка и Рубины день явно выдался неудачным, поскольку небо сильно хмурилось и скоро зарядил противный и холодный моросящий дождь.
Сама же книжная лавка оказалась закрыта, о чем свидетельствовала специальная табличка, повешенная на запертую дверь. Не работала и соседняя с ней пекарня под названием «Кондитерская сказка Гудвина».
Они попробовали позвонить в квартиры, расположенные на вторых этажах, но и там наткнулись на закрытые двери, за которыми стояла тишина.
– Кажется, Софи Райнер уехала в свадебное путешествие… – пробормотал Дрейк, пока они выходили с крыльца под дождь, и Рубина в этот момент посмотрела на него особенно грустно.
Он набрал Дориана, который должен был ждать от него новостей в Далгарт-холле, и, включив громкую связь, рассказал о постигшей их неудаче.
– Только не говори мне, братец, что я торчу в этом чертовом замке уже полдня ради такого бесполезного звонка, – раздраженно ответил ему старший брат. – Я мог бы быть в это время уже в Эмайне! Черт знает что там творится, пока я теряю время здесь ради вас! Даже не смейте возвращаться без какой-либо информации!
Дориан бросил трубку, а Дрейк устало воззрился на Рубину.
– Я хочу есть, – сказала она, вздохнув. – Обратно полетим на самолете.
Согласившись с ней, Дрейк быстро нашел неподалеку работающее кафе со стариной вывеской и зеленым деревянным фасадом, находившееся рядом со сквером, и они отправились туда. Ни он, ни Рубина не знали, как еще можно выяснить местонахождение Софи. Связаться с Джоном Кифом было невозможно – тот все еще оставался во дворце магистра, а почтовые чары сильно сбоили.
Выбрав столик у окна, из которого просматривались витрины книжной лавки и пекарни, молодожены взялись за меню. Оно тоже было традиционным. Дрейк заказал себе пирог с говядиной и почками вместе с картофельным пюре и подливкой, а жена – карри с курицей, рисом и картофелем фри.
Немолодой небритый официант, по совместительству являвшийся владельцем кафе, принеся еду, смерил их подозрительным взглядом.
– Я видел вас у «Переплета барда», – неодобрительно сказал он. – Туристы или судебные приставы?
– Просто знакомые. Мы хотели встретиться с владелицей книжной лавки, миссис Софи Райнер, – ответила Рубина, очаровательно ему улыбнувшись.
– Она теперь Гудвин, леди, – поправил ее мужчина. – И уехала в отпуск с мужем, потому и заведения их закрыты.
– А нет ли возможности узнать, куда именно? – уточнила Руби, продолжая улыбаться, несмотря на неприветливый тон собеседника. – У нас есть важные новости для миссис Гудвин, касающиеся ее дочери. Мы оставим вам очень хорошие чаевые.
Пока они обедали – а еда оказалась весьма неплохой, – выяснилось, что свой медовый месяц чета Гудвинов проводила в загородном доме сына мужа Софи, в Беркшире. Куда молодожены и поехали, щедро расплатившись с владельцем кафе.
Путь в графство Беркшир занял еще примерно два с половиной часа и пролегал через уже знакомый город Рединг, где они делали последнюю пересадку на поезде. А поскольку Дрейк наотрез отказался вновь путешествовать железной дорогой и возвращаться на вокзал, пришлось заказать такси, заплатив при этом баснословную сумму.
В деревушку Гарден-Хиллс они прибыли уже вечером и едва уговорили таксиста навернуть несколько кругов по грязным сельским улочкам в поисках нужного дома.