Но это оказался не просто дом. Короткая подъездная аллея вела к новому трехэтажному особняку, выстроенному в неовикторианском стиле. Его окружал невысокий каменный забор с фигурными воротами и очевидно живописный сад. Кем бы ни являлся его владелец, он явно не знал нужды в деньгах.
Выйдя из такси, они позвонили в звонок у ворот и долго пререкались по громкой связи с охранником о цели их позднего и незапланированного визита. Наконец, явно устав спорить, мужчина согласился пропустить их на частную территорию, но только до крыльца, где они могли бы поговорить с «мистером Гудвином».
Когда же дверь дома открылась, их неожиданно встретила сама Софи Райнер, в бархатном домашнем халате, тапочках с меховыми помпонами и с бигуди в ярких рыжих волосах. Она выглядела вовсе не стареющей пьяницей, как Дрейк ее запомнил… А ухоженной леди-домохозяйкой, каких в этом графстве, прозванном «королевским» из-за Виндзорского замка, наверняка было немало.
– Дрейк Далгарт и Рубина Вэлфорд? – удивилась она, сразу их узнав. – Чем обязана такому визиту?
И голос у нее изменился – стал мягче, мелодичнее, но при этом с проскальзывающей легкой высокомерностью, как бывает со многими людьми, резко подпрыгнувшими по социальной лестнице.
– Хотя… что же это я? – спохватилась она, глядя на их лица, удивленные не меньше. – Заходите скорее в дом, я попрошу Поппи поставить чаю. Вид у вас ужасно замерзший и уставший.
– Кто там, дорогая? – подошел и выглянул из-за ее спины румяный кругленький мужчина со смешными усами. Он выглядел в точь-точь как карикатурный пекарь с милой викторианской открытки. И улыбался так же по-доброму.
– Всего лишь старые знакомые из Хэксбриджа, милый, – ответила ему Софи.
– В таком случае пусть остаются на ужин, – предложил мистер Гудвин и, чмокнув жену в щеку, скрылся в недрах дома.
Через несколько минут Дрейк и Рубина уже сидели в уютной гостиной, а домработница Гудвинов подала чай. Софи села напротив них в кресло, закинув ногу на ногу, и закурила сигарету.
– Старая привычка, все никак не могу от нее избавиться, – пояснила она, выдыхая дым. – Будете?
– Я бросил, пару месяцев назад, – покачал головой Дрейк и, внутренне подобравшись, приготовился сообщать плохие новости. – Миссис Гудвин, я хотел бы поговорить с вами о…
Софи шумно вздохнула, прервав его, и затянулась покрепче.
– Я знаю о Кэрри, Дрейк, – сказала она печально. – И даже была на кладбище, поухаживала за могилкой, оставила цветы… Бедная моя Кэрри… Джон Киф сообщил мне, вскоре после похорон, – добавила она, вновь замечая удивление. – Видят боги, я желала для нее лучшей участи… Но не смогла дать и десятой доли того, что хотела.
– По крайней мере, у вас все хорошо, – растерянно заметила Рубина, явно не зная куда девать глаза. Она выглядела так, словно сильно жалела о своих словах про «рыжую противную девицу». – Я имею в виду этот дом и…
– Мне повезло с Бобом, он святой человек… святой, так и есть, – патетически заявила Софи. – Из бывших колдунов, но выбившийся в люди. Его сын работает в Сити, занимается финансами и заодно по заданию Штаба следит, чтобы наш волшебный мир не раскрыли. Они сейчас с женой и детьми в Греции, в отпуске.
– А настоящий отец Кэрри?.. – опять начал было Дрейк и снова был прерван вздохом Софи.
– Вы проделали такой путь из Хэксбриджа, чтобы рассказать мне о смерти дочери и узнать об ее отце? – спросила женщина. Она потушила сигарету и принялась разливать чай по чашкам. – Фрэнк Стрикленд… Я тогда была совсем юна и неопытна в жизненных вопросах. Сколько себя помню, меня тянуло к богатым и властным мужчинам. Мой чертов бывший был властен и нищ, а Боб богат, но скромен… Фрэнк же… Фрэнк был моим идеалом. Возможно, поэтому я и потеряла тогда голову. Ему, как оказалось, была нужна от меня только одна вещь, и не сказать, что очевидная…
Дрейк переглянулся с Рубиной, и это не укрылось от глаз женщины.
– Простите… Болтаю и болтаю. Воспоминания нахлынули… – сдержанно улыбнулась она. – У меня не было возможности поговорить здесь с кем-то о прошлой жизни. Боб меня просто не понял бы – он никогда не жил на Нью-Авалоне.
– Все в порядке, миссис Гудвин, – заверила ее Рубина и взяла протянутую ей чашку на блюдце. – Мы здесь как раз для того, чтобы выслушать вас. Что произошло между вами и бароном Фрэнком Стриклендом? Я знаю, что он и двое его братьев погибли у руин Найтмер-хауса во время проведения какого-то ритуала…
– Их убили. В том числе для того, чтобы скрыть одну важную тайну, – жестко поправила Софи, а затем вздохнула в третий раз. – Когда мы познакомились, он был молод, обаятелен и красив. Я являлась представительницей обедневшего древнего рода, а он, как выразились бы раньше, выходил из нуворишей, и потому наш союз был не только приятен, но и выгоден нам обоим. Так считали все, и я в том числе. Увы, но Фрэнк не собирался на мне жениться и только притворялся в своих чувствах. Как я смогла выяснить позже, он отыскал на чердаке своего арендованного особняка какой-то старый дневник, из которого узнал нечто странное…
– О том, что Нью-Авалон был проклят гораздо раньше девятнадцатого века? – догадался Дрейк.
– Да-да, что-то такое он и говорил, – махнула рукой Софи, явно не задумываясь над смыслом этих слов. – Иногда Фрэнк казался совершенно безумным. И постоянно вспоминал о какой-то «фамильной ценности», передававшейся в моей семье из поколения в поколение… И я, конечно, тоже слышала о ней, от матери и бабушки, когда они были живы, но… Они строго-настрого просили меня держать информацию об… амулете, как они говорили, в секрете. Но он все равно был утерян в конце девятнадцатого века. Поэтому, как только Фрэнк окончательно понял, что я не могу ему ничем помочь, поспешил разорвать наши отношения. Тогда Кэрри уже было четыре года.
– Значит, в вашей семье… в семье Райнеров существовал какой-то амулет? – уточнил Дрейк, вновь тайком поглядывая на Рубину.
– Очень важный амулет, якобы подаренный своему сыну самим Креоном Райнером, одним из Тринадцати Первых, – объяснила Софи и пожала плечами. – Я лично никогда его не видела и понятия не имею, что такого необычного в нем было. А Фрэнк, насколько я знаю, продолжил дальше свои изыскания и даже втянул в них своих братьев. Они вместе пытались исправить что-то там, на Нью-Авалоне. А между делом он обрюхатил маркизу Элизабет Рошфор – еще одну аристократку из такого же древнего рода, какой был и у меня. Но из-за всех этих убийств в Верховном Ковене так и не успел закончить свое «великое» дело. Хотела бы я знать, женился бы Фрэнк в итоге на Элизабет, если бы их всех не убили?
Женщина перешла к воспоминаниям о чувствах и отношениях, которые, очевидно, заботили ее больше всего. Но Дрейк, сопоставив факты, остался пораженным совершенным открытием.
– Тринадцать Первых оставили семье Райнер амулет, который как-то был связан с умирающей природой архипелага, – тихо сказал он дрожащим голосом и от волнения даже взял Рубину за руку.
– Мы должны скорее позвонить Дориану, – ответила жена, взволнованная не меньше.
Сказав это, она улыбнулась, а Дрейк почувствовал, как на сердце становится теплее. Он был уверен, у них появилась первая и очень слабая, но важная зацепка.
Деметра Лоренс, все же раздобывшая себе джинсы, футболку и кеды, уже собиралась выйти из спальни, когда внезапно вернулся Дориан, который был вынужден провести целый день в земном мире, чтобы иметь возможность связаться с Дрейком и Рубиной.
В мире Нью-Авалона же в это время, казалось, наступило кратковременное затишье, и сама Деми воспользовалась случаем, чтобы эгоистично отоспаться, забыв на несколько часов о катастрофах и проклятиях.
– Куда ты собралась? – спросил Дориан, столкнувшись с ней в дверях.
– Навестить Вивьен и Грим, – пожала плечами Деметра. – Они не появлялись ни на завтраке, ни на обеде, ни на ужине, и я вообще не видела их со вчерашнего вечера, когда Артур Эмброуз назвал девочку потомком того таинственного человека из шестнадцатого века… Я спросила у слуг, и те сказали, что они не покидали дворца и до сих пор находятся в своей в комнате.
– Вивьен и Грим подождут, – сказал он ей. – Сначала я должен поведать тебе о том, что выяснили наши голубки.
Они ненадолго присели на диван, где Дориан рассказал ей о Софи, семье Райнер и фамильном амулете. А потом добавил, что Дрейк и Рубина по просьбе женщины остались в Беркшире на ночь, чтобы не пришлось ехать на машине по темноте.
– Теперь понятно, отчего эта семья могла быть важна… – с удивлением протянула Деми, когда парень посмотрел на нее, ожидая реакции. – Но, Дориан! Если амулет пропал еще в конце девятнадцатого века, то…
– То это значит, что его пропажа вполне может совпадать по времени с известными нам событиями, – закончил за нее Дориан.
В этот момент в дверь постучали и, не дождавшись ответа, сразу же надавили на ручку. В проходе показались Морган и Пампкин, которым явно было нечем заняться этим вечером.
– Деми, я хотел… – с ходу начал он, но осекся, заметив брата, еще даже не успевшего снять пальто с дороги. – О, привет, Дориан! Я хотел спросить, не знаете ли вы, где может быть Грим? Вчера она так внезапно ушла, мы даже не успели толком поговорить… Я ждал, что они придут хотя бы на ужин, но так и не дождался.
Мальчик явно подготовился и набрался храбрости, чтобы спросить о девочке, которая его интересовала. И рыжий кот-фамильяр, под стать ему, выглядел серьезным и сосредоточенным.
– Я как раз собиралась заглянуть к ним, – улыбнулась ему Деметра и бросила выразительный взгляд на Дориана, как бы говоря о том, что обсуждение амулета может подождать. – Хочешь, пойдем вместе?
Неясно зачем, однако Дориан тоже решил нанести визит Вивьен и ее приемной дочери. Когда он снял пальто и оставил его в спальне, они втроем покинули комнату и пошли по полутемным дворцовым коридорам.
Слуги показали месторасположение спальни семьи Ашер, и скоро незваные гости уже постучали в ее дверь. Не сразу, но им открыла Вивьен, по лицу которой легко угадывалось мрачное настроение, в котором она пребывала последние несколько суток.