Закрывая за собой дверь и гремя ключами в ночной тишине улиц, Хейли неторопливо зашагала в сторону дома. Была прекрасная тихая ночь. Вокруг не было ни единой души и ничто не нарушало безмолвного спокойствия улиц, аллей и темных витрин магазинов и кафе. Даже деревья не шумели, хотя Хейли чувствовала, как по ее лодыжкам гуляет легкий ветерок.
Иногда она, опомнившись от глубокой задумчивости, поднимала взгляд от серого асфальта и осматривалась: не заблудилась ли? Но когда видела знакомые деревья, фонари или обшарпанные углы домов, снова погружалась в себя.
Шла она долго, или, по крайней мере, ей так казалось. Она не знала, сколько сейчас времени, но когда смотрела по сторонам и не видела ни одного освещенного окна вокруг, понимала, что уже не просто поздно, уже глубокая, непроглядная ночь.
Хотелось скорее прийти домой и упасть на кровать, чтобы погрузиться в сон и ни о чем больше не думать. Чтобы забыться. Хотя бы ненадолго.
Опустив голову, Хейли медленно брела, шаркая поношенными кедами по холодному асфальту, и совсем не смотрела вперед, но когда услышала чьи-то приближающиеся быстрые шаги, резко подняла голову и остановилась.
Темный силуэт все приближался.
Осталось всего несколько шагов.
Сердце сжалось и, казалось, ухнуло в пятки.
Вот свет ближайшего фонаря осветил взволнованный взгляд обсидиановых глаз. На этот раз не чужих. Не холодных. И взъерошенные черные волосы, колыхающиеся при каждом новом шаге.
И снова сердце сжалось.
Вот послышалось недовольно-раздраженное цоканье, такое знакомое, родное, что Хейли не смогла сдержать радостной улыбки.
– Хейли! – и вот его голос. Злой, но обеспокоенный. – Какого черта?! Где тебя носит? Ты на время смотрела?
Он подошел так близко, что аромат одеколона в одно мгновение вскружил голову Хейли. Остановился. Смотрит так серьезно, строго, вглядываясь в ее уставшее, измотанное лицо.
– Почему не отвечаешь на звонки?
Обеспокоенный, злой голос. Совсем близко, но словно издалека. А вокруг туман. И больше нет ни улиц, ни фонарей, ни магазинов. Только трепетное чувство радости.
– Извини, я на работе задержалась, – стараясь скрыть улыбку, тихо проговорила Хейли.
– Опять? – тяжелый вздох и огорченный голос. – Могла бы предупредить.
Пришел, потому что беспокоился. Говорит что-то, ругает.
Как будто и не было тех молчаливых дней, как будто не было сожаления после тех поцелуев и несдержанных прикосновений.
Как будто все снова как раньше.
Хейли долго изучала взглядом эти вдруг погрустневшие глаза, эту складку меж бровей и эти тонкие губы, что дарили столько поцелуев, а потом сделала шаг, привстала на цыпочки и потянулась вперед, обхватывая руками немного худощавые, но широкие плечи Криса, прижимаясь щекой к его футболке и еще глубже вдыхая аромат одеколона.
– Ты какая-то странная сегодня, – притихнув, сказал Крис, и Хейли ощутила его руки на своей спине: он обнял ее в ответ, а потом, уже не сдерживаясь, прижал к себе как можно крепче.
Хейли ничего не ответила.
Они стояли так, посреди улицы, обнявшись и не решаясь отпустить друг друга, потому что слишком долгой была эта нелепая разлука. Слишком долго они боялись взглянуть друг на друга. Слишком долго скрывали чувства.
Но Хейли все же отстранилась, разрывая теплые объятия. А потом без слов потянула Криса за собой в сторону парка.
Они долго ходили по аллеям, сидели на лавочках, молча наслаждаясь тишиной и друг другом, вспоминали детство на скрипящих качелях, а потом снова мерили тихими шагами дорожки аллей.
Но вдруг Хейли ощутила своими пальцами его теплую ладонь: он взял ее за руку, переплел пальцы и сжал, словно говоря, что больше не отпустит. И снова они молчали. Никто не смел нарушать тишины. Лишь ветер разыгрался и колыхал тяжелые, густые кроны деревьев, да кузнечики исполняли свои трели где-то в траве.
– Хейли, – негромко позвал Крис.
Он остановился, заставив ее посмотреть на себя. Фонари больше не горели, так что он не видел ее лица, а она не могла понять, почему он вдруг замер на месте.
Но вот он снова сжал ее ладонь. Ток пробежал по телу, будоража сердце. Оно снова бешено колотилось, разгоняя кровь по венам.
– Что, Крис? – непонимающим голосом спросила она.
Но в ответ ощутила лишь легкий, невесомый поцелуй на своей щеке.
Холодные сухие губы коснулись ее кожи, а потом прошептали на ухо:
– Я люблю тебя.
Глава 19Переступая грань
Ветер сорвал с обсохших губ тихое признание и унес в гущу темных аллей. Хейли стояла, боясь пошевелиться. Казалось, она до сих пор ощущала горячее дыхание Криса на своей коже и была несказанно рада, что ночная темнота скрывала от него ее лицо. Жгучая волна обдала все ее тело, исходя откуда-то из сердца, и прихлынула к лицу, заставив щеки густо покраснеть.
– Хейли, я просто хотел, чтобы ты знала это, – все тем же тихим голосом произнес Крис, отстранившись и вновь сжав ее ладонь. – В последнее время я позволял себе много лишнего. Ты знаешь, как сложно сдерживать себя, когда ты рядом?
Вдруг он замолчал, словно о чем-то задумавшись. Только короткий смешок растворился в тишине. Хейли уже приоткрыла дрожащие губы, чтобы произнести хоть что-то, когда Крис отпустил ее руку и немного отступил от нее.
– Хотя это не оправдание, – вновь заговорил он, но на этот раз каким-то другим голосом: хриплым и серьезным. – Я всегда смотрел только на тебя. С самого детства, хотя тогда мое упрямство еще не позволяло мне понять, какие чувства я к тебе испытываю. Но сейчас… сейчас все по-другому. Я знаю, чего хочу, и прошу тебя. Полюби меня так же сильно, как я люблю тебя.
Хейли не видела его лица, и от этого как-то больно кольнуло в груди. Ей хотелось видеть каждую его черту, каждое движение губ, каждый взгляд, наполненный нежностью и направленный на нее, именно в эту важную минуту. Но сквозь темноту проглядывались лишь освещенные лучами дальнего фонаря скулы, острый подбородок и жилка на шее, бьющаяся быстро и напряженно.
Ей много чего еще хотелось в этот момент.
И поддаться желанию, порывисто обняв эти широкие плечи и вцепившись дрожащими пальцами в футболку на спине.
И заплакать от невообразимого счастья, переполнившего все ее существо…
Но больше всего ей хотелось, чтобы Крис тоже знал, как сильно она его любит. Хотелось закричать об этом на весь парк.
Но Хейли молча сжимала зубы и хмурилась от непонятной боли где-то под ребрами. В ее горле застрял ком несказанных слов. Он словно царапал изнутри, выжимал из глаз слезы и был причиной этой тупой, ноющей боли в груди.
Она боялась. Страх затмил мимолетное чувство счастья и теперь проникал в каждую клеточку кожи, заставляя Хейли мелко подрагивать всем телом.
Она боялась, но вовсе не мрака, окружавшего их. И не тихой, почти зловещей тишины ночи. И даже не приглушенного завывания ветра откуда-то из глубины парка.
Она боялась боли и разочарований. Ее жизнь сложно назвать счастливой. Это просто череда событий – где-то трагичных, где-то радостных. А если и это чувство, которое она испытывает по отношению к Крису, обернется очередным трагичным событием? В ее голове было много мыслей: «А если у них не получится? А если что-то пойдет не так, и Крис вдруг поймет, что вокруг много красивых девушек, которые всегда засматриваются на него?» Было страшно отдаваться этому чувству и раскрывать душу, ведь в любой момент все может пойти не так.
– Пойдем домой, – тихо и ласково произнес Крис.
Он не взял ее за руку, а просто прошел вперед, нарушая безмолвную тишину своими тихими уверенными шагами.
Свет настольной лампы падал на тетрадь, листы которой были исписаны аккуратным, ровным и заостренным почерком.
Последняя строчка осталась недописанной.
Хейли, о чем-то глубоко задумавшись, сидела над столом. Ее рука, слабо держа ручку, застыла в воздухе, а взгляд устремился куда-то вперед.
В таком состоянии она не раз заставала себя, когда была чем-то занята. Мысли просто заходили в неведомые дали сознания, а привычная сосредоточенность испарялась, и Хейли могла просидеть в такой задумчивости двадцать, а то и тридцать минут, ничего не замечая вокруг себя.
Раньше не было этой растерянности и нерасторопности. Хейли всегда была собранна и внимательна, но последние события, в число которых входило признание Криса, добавили в ее жизнь разнообразия и непредсказуемости.
Время шло, а Хейли совсем не смотрела на часы, забыв и про ужин, и про Криса, который должен был вот-вот прийти с работы.
Когда в коридоре хлопнула дверь, Хейли не услышала. Когда же тяжелые шаги Криса послышались за стеной на кухне, а после – уже за дверью ее комнаты, она вдруг опомнилась, взглянула мутным взглядом в тетрадь и с огорчением поняла, что ничего не написала за последние полчаса. Более того, она совсем забыла приготовить ужин и…
Но она не успела додумать эту мысль, потому что в дверь комнаты слабо постучались, и петли скрипнули, нарушая тишину комнаты.
Хейли положила ручку на стол и, потирая затекшее запястье, смущенно взглянула на Криса, который появился на пороге комнаты, раскрыв дверь настежь.
– Извини, ты занята? – спросил он, скользнув взглядом по необычному для Хейли беспорядку на столе, задерживая взгляд на буквах, выведенных знакомым, почти родным почерком, и как-то случайно замечая тонкую, упавшую с острого плеча бретель майки.
– Нет, я уже закончила, – ни минуты не колеблясь, соврала Хейли и нервным движением закрыла тетрадь и отодвинула ее подальше, под стопы учебников и незаконченных эскизов.
– Ты ужин не готовила? – нахмурившись, спросил Крис, бегло оглядывая комнату Хейли. Как всегда, идеальный порядок и уютная, спокойная атмосфера.
Хейли, вдруг вспомнив об ужине, подскочила с места, отчего стул неприятно скрипнул и немного отодвинулся к окну. Она, все так же потирая запястье, но уже больше от неловкости, сделала пару шагов навстречу Крису и замерла.